Лидер группы «Чайф» Владимир ШАХРИН не любит штампов и политику. Но замалчивать правду он тоже не намерен. «Аргументы недели» и музыкальный критик Алексия Мелевская откровенно поговорили с музыкантом о проблемах в рок-музыке, политике и том, о чём нынче принято молчать.
– МНОГИЕ ваши коллеги по сцене жалуются сегодня на кризис жанра…
– За последние 20 лет принципиально нового в музыке мы действительно ничего не слышим. По большому счёту у нас пять продюсеров. Они же композиторы и совладельцы радиостанций. Эфир они заполняют своими артистами и песнями. А в сутках больше времени не становится. Конечно, существует волшебная сила Интернета. Но там много мусора. И чтобы найти достойную песню, нужно потратить немало времени. В Америке существуют студенческие радиостанции, которые делают огромную работу, – на них не эфирят звёзд и звучит только молодняк. Звукозаписывающие компании отслеживают, что попадает в эти студенческие хит-парады. Если бы у нас появилось нечто подобное, то это могло бы изменить ситуацию.
Что же касается кризиса жанра и группы «Чайф», то я не считаю, что у нас он есть. Нам форма не так важна. Главное – чтобы была хорошая песня. А у нас хорошие песни пишутся. Сейчас уже готов материал на новый альбом. Пока то, что получается, мне нравится. Есть хорошая мелодия, драйв, неплохие слова. Поэтому группа «Чайф» на кризис не жалуется. Нам по-прежнему интересно собираться вместе и репетировать новые песни. В начале октября стартует вторая часть нашего гастрольного тура. Мы решили сделать программу, отличающуюся концептуально и по песням от тура «30 лет», с которым мы проехали 65 городов. Эта программа называется «Вместе теплей». И если предыдущая юбилейная программа была больше посвящена юбилею группы, то здесь мы бы хотели обратиться именно к зрителям. А именно к людям, которые эти 32 года находятся с нами вместе.
В этой программе нет юбилейного пафоса. Она камерная и личная. При том, что это электрическая программа – шумная с электрогитарами, барабанами и прочими атрибутами с достаточной громкостью и мощностью. Ещё одно интересное решение – декорация. Сцена будет похожа на гараж, который в советские времена был альтернативой клубу. В общем, приглашаем зрителя на такой непринуждённый диалог. Постарались в программу включить максимум песен, которые просят зрители.
– Помимо лирики у вас в репертуаре достаточно песен и социального характера. Одна из таких «Чей чай горячей». Там есть слова: «На экране война, а в пакете лапша. Перспектива темна, как душа торгаша. А когда на Руси поменяется масть, наши высшие силы не дадут нам пропасть». Это к кому-то конкретному обращение?
– Слова этой песни написал Вадик Кукушкин – наш друг. Прежде всего песня о хороших и простых людях, которых стравливают между собой. Нам делить нечего. И выяснять, чей чай горячей, бессмысленно. Нам ничего не перепадает от движения огромных финансовых потоков, которые дают передел власти или война.
– Именно из-за таких финансовых потоков развязали войну на Донбассе? На ваш взгляд её сегодня возможно остановить?
– Её, конечно, можно было остановить сразу – не допустив. Что можно сделать сейчас, я, честно говоря, не представляю. На месте украинских властей я бы отпустил Донбасс с правом возвращения и с запретом входить в состав России. Государство – это люди. Поэтому должен быть приоритетен изначально именно их выбор. Если жители ДНР и ЛНР хотят жить самостоятельно, пусть они так живут. Если на Украине действительно станет совсем хорошо – жители Донбасса примут тот факт, что они ошиблись в своём выборе, и сами попросятся обратно.
– Раньше вы были бунтарём и не боялись идти против системы. Способны на такие поступки сегодня или не видите в этом смысла?
– Тогда бунтовщику Шахрину было 26 лет. Сейчас мне 58. Всё-таки революционный ветер в голове – удел молодых. Считаю, что это нормально и даже необходимо, когда ты идеализируешь мир и понимаешь, что этот неправильный мир я должен поменять, чтобы он был таким, каким мы захотим. Сегодня я понимаю, что мир никогда не будет таким, каким мы захотим, и никогда не был. Идеальных политической, социальной систем устройства государства не существует. Человек не смог придумать такой формулы из-за того, что мы все разные. И то, что нравится одним, не нравится другим. Поэтому был придуман термин «демократия», который, по сути, обозначает, что меньшинство должно подчиниться большинству.
У нас на данный момент это всё переворачивается совершенно наоборот. У нас демократически настроенное меньшинство говорит: «Вы все большинство – стадо и быдло, а мир должен быть таким, каким нам, 10 процентам, хочется». У меня огромное количество претензий к тому, что происходит вокруг. Но я прекрасно понимаю, что 80% населения страны – это люди, которые просыпаются утром и идут на работу: на комбайн, к станку, добывают нефть, и их политическая ситуация устраивает. Это их страна в первую очередь. Поэтому я принимаю их правила. При этом мне кажется, что что-то можно было бы сделать по-другому. И ещё один важный момент по поводу моего бунтарства. Когда говорят, что вы были протестно настроенные, нужно сразу вспомнить, против чего мы протестовали. В чём, собственно говоря, выражался протест? Нам хотелось читать книги, которые мы хотим, смотреть фильмы, которые мы хотим, ездить в страны, в которые мы хотим, играть музыку, которую мы хотим. Я понимаю, что по большому счёту наше поколение этого достигло. У меня хорошая библиотека, отличная коллекция виниловых пластинок, есть возможность передвигаться по миру и общаться с разными людьми. Своих личных свобод мы добились. Вот эти три основополагающие вещи, которые говорят о том, что происходит в моей голове.
– А что конкретно вы бы сделали по-другому? На что акцентировали бы внимание при формировании модели государства, приближённого к идеальному?
– Считаю, что необходимо выстроить независимую и справедливую судебную систему. Чтобы ни у кого даже не было мысли, что я властью поцелованный и поэтому суд мне не указ – я ему сам укажу, как ему нужно судить. Это задача выполнимая и во многом она сделает жизнь в какой-то степени справедливее. Главная проблема нашей страны – непрозрачная судебная система.
– А коррупцию в нашей стране подобная судебная система победить сможет?
– Её нигде нельзя победить. В том же Китае за коррупцию наказывают смертной казнью, но она там всё равно есть. Человеческая жадность и соблазн… Но в любом случае, если «порешать с судом» будет нельзя, уровень коррупции понизится. А вот в её полное искоренение я не верю.
– Некоторое время назад вы признались, что видите в Навальном диктаторские замашки, которые вас весьма существенно настораживают. Но при этом вы выходили на митинг в его поддержку…
– Я вышел его поддержать, поскольку считаю, что ему впаяли эти пять лет несправедливо. Это явный перебор. Но я по-прежнему с большой опаской смотрю на этого человека. Я видел таких людей – встречались в жизни. Когда у них не было никаких рычагов власти – они ругали её больше всех. Но когда у них власть появлялась и нужно было нести ответственность, что-то делать, а у них не получалось, – они начинали искать виноватых. И очень жёстко наказывать тех людей, которых они считали виновными. Я это проходил. И я вижу, что у него этот «блеск в глазах» есть. Быть профессиональным оппозиционером несложно. Идеальной страны нет ни в одной точке мира. Поэтому лозунги о том, что всё неправильно и вы негодяи, никогда не исчезнут. Но как только ответственность будет на тебе и нужно сделать всё правильно – вот здесь возникает множество вопросов.
Навальный же не рассказывает, как он сделает мир справедливым и как он заставит перестать воровать чиновников. Где он возьмёт этих людей? С Луны завезёт? Ну вот у нас в соседнем государстве тоже приглашали себе в помощь демократичных специалистов из Грузии. И чем это закончилось? Гражданства человека лишили. Навальный – это не мой герой. Но пусть он будет. Понимаю, что эти его 10% «почитателей» в лучшем случае могут превратиться в 15% – и на этом всё закончится. Если он не пойдёт дальше по пути китайского политического деятеля Мао Цзэдуна и не мобилизует армию хунвейбинов – по природе своей агрессивно протестно настроенных подростков. К власти он шёл именно так. Школьники, студенты сжигали книги, вытаскивали из университетов за волосы профессоров, учителей и всех тех, кто заставлял их учить уроки. Издевались они над ними с удовольствием. Мао Цзэдун пришёл к власти при помощи этих подростков. Потом, правда, их всех по лагерям отправил. Но это уже другая история. Навальный опасен, но надеюсь, что он всё-таки не подлец. И хочется верить, что он не сыграет на этих инстинктах подростков, среди которых могут быть и мои внуки.
– Говорят, что в отличие от ваших уже пригламуренных коллег по рок-цеху вы в материальном плане до сих пор весьма неприхотливы…
– Отец научил меня жить по средствам. Если у меня не будет сыра пармезан – переживу. Возможно, если бы я с детства его ел, то мне было бы сложно. Но поскольку я его впервые попробовал лишь в 90-е, для меня это не является проблемой. Деньги зарабатываются непросто. Но ещё сложнее быть хозяином своей жизни. А для меня это важно!..