К этому артисту я неравнодушна. Во-первых, действительно талантлив. Во-вторых, относится к себе без пафоса и с самоиронией. В-третьих, мужик он настоящий – не лебезит перед сильными и не дает в обиду слабых. Лидер группы «Дюна» Виктор Рыбин – старожил в шоу-бизнесе. Поэтому не понаслышке знает о его покровителях, «серых схемах», цене за славу.
- Виктор, давайте начнем с творческой составляющей группы «Дюна»…
– Мы записали новый диск «Якутские бананы». В остальном все по-прежнему. Пишутся песни. Работаются концерты. Все в коллективе смотрят в одну сторону.
– …шаг в сторону – и штрафные санкции?..
– Чтобы коллектив долго «жил», в нем должен быть один и достаточно жесткий лидер. Иначе получается – лебедь, рак и щука. Штрафов в группе нет. Но я могу на кого-то из наших публично наорать. И это действует очень хорошо. Поэтому у нас в коллективе дисциплина.
– Есть мнение, что сегодняшний шоу-бизнес выживает за счет меценатства…
– Смотря, что вы этим словом называете. Подарки, которые дарят на корпоративах? В нашей стране это считается бонус-гонораром. Но я, например, их не всегда беру. Хотя, конечно, дарят и машины, и бриллианты, и автомат Калашникова. Как-то даже автобус подарили. Был нужен, но взять постеснялся. А вот Вика Цыганова взяла. И ничего… (Смеется.) Меценатство для меня – это корпоративы и федеральные концерты. А когда просто дают денег на клип или на развитие группы – ты остаешься обязанным. Так что это не меценатство, а сыр в мышеловке. Хотя чего скрывать – на начальном этапе поддержка не помешает. Мне с Наташей (жена Виктора Рыбина – певица Наталья Сенчукова. – прим. ред.) очень много помогали мои друзья детства… наши «долгопрудненские парни».
– Я так понимаю – бандиты?
– Для меня слово «бандиты» имеет несколько иной смысл, чем для вас. Были «бандиты», и была «братва». Есть разница. Бандиты, как правило, уроды и беспредельщики. Парни из братвы придумали себе игру и играли между собой, лишая друг друга жизни и здоровья. На простых зрителей эти войнушки никак не влияли. Зрители приходили на наши концерты не из-за того, что нас кто-то поддерживал, а потому что мы прикольные. Кстати, в 90‑х братва поддерживала всех. А шоу-бизнес вообще зародился благодаря ей. Ведь в большинстве случаев артисты снимали клипы именно на ее деньги.
– Криминальные структуры вкладывали деньги в артистов, как в «бизнес-проект», или выступали в роли меценатов?
– Кому-то, конечно, помогали. Но в большинстве случаев схема была обычная. Они «прикрывали» «творческую интеллигенцию», чтобы их не трогала другая братва. А музыканты за это у них выступали либо платили. Причем «дойными коровами» были в основном звезды первой величины. Конечно, все скрывали, что платят. Модно было сказать, что он в друзьях у какого-нибудь авторитета.
– А можно конкретнее?
– У всех были свои тарифы. Точно помню, что платили «Кармэн». А вообще это был вопрос продюсеров, а не артистов. Хотя артистам иногда тоже доставалось. Но это были разборки не из-за денег. Некоторых и мы прикрывали. Одно время из-за этого у «Дюны» были проблемы в Донецке. Мы там вступились за девчонок из балета певца Вейланда Родда (бывший муж Иры Понаровской). Местные братаны докопались до девчонок. Ударили даже одну. Мы им нормально «навешали». Некоторых увезли в травматологию. Они решили нам отомстить. И мы несколько лет из-за этого не ездили в Донецк. Потом решили все это через наших друзей. Такие вот инциденты были. Но чтобы убивали или калечили артистов из-за денег – я что-то не припомню.
– А как же покушение на Авраама Руссо?
– Это личные взаимоотношения. Один оскорбил – другой отомстил. Денег же от Руссо никто не требовал. Так что обычная бытовуха.
– Некоторое время назад вы сказали, что сегодняшняя попса намного крепче рок-н-ролла…
– Я имел в виду нашу страну. У нас рок-н-ролльного течения вообще нет. Для меня как для музыканта рок-н-ролл обозначает не стиль жизни, не образ мышления и не стихи, а музыкальное полотно. Рок – это музыка жесткого звучания с определенными рифами и набором инструментов. А то, что у нас называют рок-н-роллом, у меня вызывает только смех. У нас некоторая поп-музыка пожестче рок-н-ролла звучит. И рок-групп, которые действительно играют рок, у нас мало. Раньше были «Мастер», «Шах», «Черный обелиск», «Черный кофе». «Машину времени» называют рок-н-роллом. Да они забыли, что такое рок-н-ролл! Они его в 75-м году играли. И то как?.. Пять песен эстрадных – одна рок-н-ролльная.
– Юрия Шевчука, Гарика Сукачева вы тоже к рок-музыкантам не относите?
– И где у них там рок? Гармошки, флейты… С каких пор эта музыка стала называться роком? Это эстрадный жанр. Или давайте назовем его «русским роком». К рок-индустрии сегодня можно причислить разве что «Арию» и Кипелова. Ну «Алиса» еще. И то она иногда галимую попсу фигарит. Направление, в котором работает Гарик Сукачев, – я не знаю. Думаю, что он и сам до конца не понимает, что у него за музыкальный жанр. Я считаю, что у нашей группы рокового звучания даже больше, чем у Сукачева. У Гарика вообще его нет. Раньше, когда была «Бригада С», что-то подобное было. И то это была панкуха какая-то. Рок – это гитара с исказителями. Рок – это Deep Purple, Led Zeppelin.
– То есть рок-музыка у нас не прижилась?
– У нас просто свой рок… По-русски… И похож он на бардовскую музыку под электрогитары.
– С шансоном дела обстоят так же…
– А знаешь, в чем дело? Просто жители нашей страны слушают не мелодию, а слова. В Америке кантри – это наш шансон. Куча песен с одним мотивом, но с разными словами. Для меня барды и шансон – это одно и тоже. Только барды поют: «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались», а наши шансонье – «откинулся в натуре», «какой базар вокзал»… (Смеется.)
– С народом разобрались. А на что обращают внимание наши медиаструктуры? Неужели они тоже не разбираются в музыкальных жанрах?
– Разбираются. Но для них сегодня важна не музыкальная составляющая. А скандальность произведения. Из своего опыта скажу, что лучше под каналы все-таки не подстраиваться и заложником их телевизионных войн не становиться. Ведь когда начинаешь лавировать между ними – слишком велика вероятность, что в итоге ты утонешь.
– Какова для артиста сегодняшняя формула успеха?
– Быть в тонусе. А вообще мне жаль сегодняшнюю молодежь. Эпоха 2000-х принесла пренебрежительное отношение к окружающим и многим не дала настоящей профессии. Менеджеров и прочего офисного планктона полно. А где инженеры, механики, блин? Работать в стране кто будет? Или все будем менеджерить и на дудках играть? Я по профессии не музыкант. Я инженер по корабельным двигателям. И все музыканты моего времени имеют не музыкальную профессию. Мы занимались музыкой, как хобби. И поэтому стали успешными. У нас не было мысли – бабла накосить. Нам просто нравилось сочинять и играть музыку. Меня, Гарика Сукачева, Шевчука, Макаревича знают и слушают столько лет не из-за жанра, а из-за того, что мы люди последовательные. В этом смысл здоровой популярности. Конечно, есть театральные персонажи типа Филиппа Киркорова. Без них тоже нельзя. Потому что для Филиппа его театральный персонаж – это его жизнь. Он другой жизни для себя не представляет. Он родился с прической на голове, микрофоном в руках, и вокруг журналисты... Но он личность! А все остальное – всего лишь проекты, поэтому они появляются и сгорают. Популярным всегда быть трудно. Чтобы таким оставаться, нужно на пике популярности умереть. Тогда ты останешься легендой. Правда, о тебе будут вспоминать лишь в день смерти. Но это все диалектика. Лично мне популярным быть нравится. И мне очень приятно, когда мои песни слушают, а на мою жену мужики с восхищением смотрят.
– А вы не ревнивый?
– Сейчас уже нет. Но если изменит, я, наверное, прибью. Думаю, она меня тоже придушила бы. Такая вот у нас любовь. И профессия… Родину развлекать!