Он не любит, когда его называют «легендой». При этом Иосиф КОБЗОН – одна из знаковых и влиятельных персон нашего шоу-бизнеса. Благодаря чему ему удалось добиться авторитета, артист признался «Аргументам неделi».
- Иосиф Давыдович, у вас достаточно жесткий рабочий график. Помимо творческой деятельности вы успеваете находить время для работы в Госдуме…
– Если серьезно относиться к делу, то нет ничего сложного.
– Не смущает, что в нашей стране народ не очень-то жалует чиновников?
– Моя совесть перед обществом чиста. Ведь я уже много лет помогаю двум детским домам – в Туле и Ясной Поляне. У меня есть фонд помощи семьям погибших сотрудников МВД. А после недавних терактов в Москве я обратился к творческой интеллигенции с просьбой поддержать пострадавших.
– О вас ходит множество слухов и сплетен. К примеру, не так давно в прессе писали, что вы всерьез подумываете уехать на свою историческую родину – Израиль.
– Я родился в СССР. Конкретнее – на Украине. Живу в России. В мир иной собираюсь уйти тоже здесь. Поэтому никогда об отъезде куда-либо даже не думал. Хотя в Израиле я, конечно, был. Впервые попал туда по приглашению первого секретаря компартии Израиля в 1983 году. Тогда между нашими странами еще не имелось дипломатических отношений. Но интерес ко мне был огромным. Уехавшие из Союза граждане испытывали там огромную ностальгию – по языку, привычкам, музыке. Так что я был чем-то родным. Конечно, сегодня, когда можно даже без визы купить билет и поехать в Россию, – такой тяги не ощущается. А тогда это было очень важно. Кстати, в Израиле «Евровидением» люди интересуются куда меньше, чем у нас. Зато на концертах звезд из России всегда аншлаги. О об эмиграции никогда не думал. Наверное, просто не люблю, когда собирается сразу много евреев! (Смеется.)
– Кстати, о «Евровидении». Как думаете, почему в нашей стране этот смотр поп-достижений столь популярен?
– За свою жизнь я принимал участие во множестве всесоюзных, всероссийских, республиканских конкурсов. Каждый из них нес в себе новый стиль, новую трактовку произведений. И было не важно, какое место ты в нем займешь. Главное, после участия ты в творческом отношении становился намного богаче. «Евровидение» не несет в себе какого-то нового стиля, нового репертуара, полноценно не открывает новых звезд. Потому я категорически против этого конкурса. Вот Москва провела его у себя в прошлом году с размахом. Были потрачены сумасшедшие деньги – 42 миллиона евро, – чтобы не ударить лицом в грязь перед Европой. И что мы купили за эти деньги? Рыбака с его скрипочкой, который в одночасье получил возможность зарабатывать большие деньги? Хороший мальчик, но не более того.
– Вы так категоричны! Кстати, говорят, подобная принципиальность сделала вас врагами с Аллой Пугачевой. Это слухи или конфликт и в самом деле имеется?
– Давайте по порядку. Меня давно упрашивали написать мемуары, но я отказывался. Боялся где-то соврать. И вот один журналист уговорил меня. Мол, буду ездить с вами по гастролям, задавать вопросы, записывать. Я согласился. Но хорошо еще, что в итоге он не написал об Алле Борисовне всего того, что я говорил на самом деле. А сказал всего лишь: она забыла о том, сколько ей лет на самом деле, не бережет себя, разменивается на всякую ерунду. Обиделась. Как обиделись и Михалков, и Жванецкий. Просто все мы не любим правду. Наша с Пугачевой размолвка была действительно серьезной. Дошло до того, что я не принимал участие в ее ежегодной передаче «Песня года», а также «Новой волне». А она не приходила в «Старые песни о главном», которые я вел на Первом канале. Потом, конечно, помирились, высказав друг другу все, что думаем. Но, как в анекдоте, – «Ложечки нашлись, а осадок остался».
– Иосиф Давыдович, вы исполнили более полутора тысяч песен, поработали с сотнями прославленных авторов. Как оцениваете собственное творчество сегодня?
– Адекватно. Я начал выходить на сцену в 1951 году. Так что застал эпоху Ренессанса советского искусства. Испробовал все жанры – от оперных партий и романсов Шуберта и Шумана до песен выдающихся композиторов – Блантера, Фрадкина. Это серьезный репертуар. Возможно, поэтому многие стали думать, что Кобзон – статичный исполнитель. Я ведь не дергался на сцене, а старался передать смыл, эмоции, настроение песни. А вообще сцена для меня сильнейший наркотик, секс. Убежден – выходить к зрителю надо с желанием, с кайфом. И если внутри тебя этого нет, зритель тут же уловит неискренность и фальшь.
– С недавних пор вы являетесь Почетным ректором Московской академии эстрады – преподаете, даете мастер-классы. Каким основам шоу-индустрии обучаете своих студентов?
– Профессиональному мастерству. Но обращаю внимание еще и на важные тенденции. Вспомните, когда в Кремлевском Дворце завершался съезд комсомола, еще полчаса со сцены звучали популярные композиции, которые все знали наизусть и дружно подпевали. Сегодня на отечественной эстраде нет понятия массовой песни, которую каждый мог бы легко подхватить. Да что там говорить, если даже слова гимна у нас мало кто знает! В Госдуме, например, его слова идут бегущей строкой на экране, чтобы депутаты не молчали, а хотя бы пели под караоке. Среди молодых артистов стало модно обезьянничать – исполнять шлягеры на английском языке. Но зачем кому-то подражать, копировать, когда можно замечательно петь по-русски?! Ведь на Западе, а я проехал более ста стран, наше пение по-английски не интересно. Там ценятся «Катюша», «Подмосковные вечера». Недавно ушла из жизни Валечка Толкунова, песни которой все знали наизусть. Вот к чему надо стремиться сегодняшним молодым артистам. Или взять песни времен Великой Отечественной – мурашки по коже, когда их слушаешь. Проблема в том, что нет сегодня на сцене подобной качественной поэзии – Рождественского, Евтушенко, нет хорошей музыки Блантера, Матусовского. Но есть эротика – и во внешнем виде, и в песнях. Посмотрите, например, на группу «ВИА Гра»: о чем и зачем поют – не понятно. Но очень призывно и сексуально. Их песни – не более чем аккомпанемент к внешнему виду. Я не ханжа. Мне нравятся красивые женщины, но значит ли это, что мы должны губить песенный жанр ради этого?
– Сегодня песня стала всего лишь фоном. Главное «картинка». Кстати, вы ведь тоже делаете ставку не только на песню. К примеру, говорят, чтобы выглядеть безупречно в концертном костюме, не позволяете себе присаживаться перед выступлением...
– (Улыбается.) А что в этом дурного? Признаюсь – в моде я ни черта не смыслю. Хотя сам и являюсь почетным председателем Недели моды в Москве. Стилисты на меня тоже не работают. В вопросах внешнего вида мне помогает лишь супруга Нэлли. Она всегда знает, какой цвет лучше подойдет к тому или иному событию и будет соответствовать этикету. А я лишь стараюсь радовать зрителя – формой и содержанием.