Геннадий Макаров: «Химику нужны прямые руки»

Молодой ученый Геннадий Макаров влюбился в химию в раннем детстве при неожиданных обстоятельствах — когда сдавал на анализ кровь из пальца. Будучи подростком, часто проводил бытовые эксперименты, и чувство продолжало укрепляться. Сегодня сфера его научных интересов — воздействие антибиотиков на бактериальную рибосому. Между тем наша беседа c химиком неожиданно началась с геологии и географии. А потом и о божественном начале поговорили. И об океане, который… очень похож на живое существо.

Справка «АН»

Геннадий Иванович Макаров, кандидат химических наук, старший научный сотрудник научно-исследовательской лаборатории многомасштабного моделирования многокомпонентных функциональных материалов ЮУрГУ. В 2012 году окончил обучение на химическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова. В 2016 году защитил диссертацию на тему «Молекулярно-динамическое исследование рибосомного туннеля и его комплексов с антибиотиками». Был руководителем проектов по исследованию бактериальной рибосомы, финансируемых грантами Российского научного фонда. В 2019 году стал соорганизатором магистратуры по специальности «Хемоинформатика», в которой ведется проектное обучение.

Из рода золотоискателей

— На самом деле я не должен был стать химиком, хотя бы потому, что эта сфера не характерна для Челябинской области — региона металлургов, машиностроителей и горнодобытчиков. Химики обычно рождаются в Приволжье и Прикамье. Это территории древнего моря, огромные толщи осадочных пород, запасы минеральных солей, нефти и газа.

— …У нас же тоже был Уральский океан.

— Да, но у нас его смыло, а там все, что было на дне, сохранилось.

— Как это «смыло»?

— Челябинск стоит на огромном гранитном щите. Здесь чехол осадочных пород довольно тонкий. Их скорее даже нет. Но в этом и ценность, потому что обнажен древний кристаллический фундамент. Есть выходы сульфидных руд, качественных магнетитов, хромитов… Когда океан ушел, поднялось древнее дно (будущая Западно-Сибирская равнина). Образовались Уральские горы. А дальше была эрозия, которая привела к тому, что осадочные чехлы здесь потихонечку стесались. Поэтому конкретно в нашей уральской полосе очень мало, например, горючих полезных ископаемых. Понятно, что был Коркинский разрез, но в целом мало. Зато есть хороший металл.

К слову, все мои предки по обеим линиям большей частью были золотоискателями. Я появился на свет в Миассе, на родине «большого золота». Помню даже, как его добывали. По городскому пруду ходила драга, перемывая донные отложения. В 2003 году ее демонтировали, перетащили километров на 15 выше по течению реки Миасс, и теперь она работает там.

— Любопытно… А кем вы должны были стать, если не химиком?

— Инженером или программистом. И еще я не должен был уехать дальше Челябинска. Статистика предопределяла такой прогноз. Но в начале нулевых в течение моей подростковой жизни вмешались дальние родственники из Москвы, которые были немножечко номенклатурные (смеется). Мне подарили старый компьютер, оставшийся от младшей дочки, уехавшей в Англию, и я увлекся программированием.

Кстати, моим первым языком был паскаль, и изучил я его в миасском филиале ЮУрГУ. После победы в олимпиаде попал в специализированный учебно-научный центр при МГУ. Это школа для особо одаренных по математической части детей. Туда набирают учеников 10 — 11-х классов. Своего рода ПТУ для будущих ученых. Там углубленно доучивают профильным предметам и, в сущности, готовят к поступлению в МГУ, адаптируя к университетскому образу жизни. К примеру, раз в полгода проходит сессия с билетами и экзаменами. По специальным предметам не просто уроки, а лекции, семинары и практикумы, которые проводят университетские преподаватели.

Среди прочих был там профиль «Биоинформатика». Учился я в центре не блистательно, но прилежно. Получил бонус: выпускные экзамены засчитывались как вступительные. Так и стал студентом химического факультета МГУ, и началась другая жизнь. С радостью учился пять лет на специалитете. Защитил диплом под руководством академика Алексея Алексеевича Богданова, получил кандидатскую степень, полгода поработал в альма-матер младшим научным сотрудником, а потом переехал в Челябинск.

Продолжение следует