В операторском багаже Махмуда Рафикова съемки более 40 испытаний ядерных устройств, в том числе первая водородная авиабомба, первый подводный атомный взрыв, фильмы о первой атомной подводной лодке. Он единственный оператор, чья камера запечатлела Юрия Гагарина 12 апреля 1961 года сразу после приземления.
Махмуд Рафиков дал подписку о неразглашении и 40 лет даже близкие не знали всех страниц его биографии. Из-за режима секретности и специфики работы он ни разу не был представлен ни к одной правительственной награде. Лишь в 1992 году ему было присуждено звание «Заслуженный деятель искусств Российской Федерации».
Махмуд Рафиков родился в 1924 году в Уфе в семье татарских крестьян. Родные переехали сюда после революции из Атнинского района Татарстана. Во время Великой Отечественной войны трудился сварщиком на авиационном заводе. После окончания вечерней школы поступил в Уфимский авиационный институт, затем уехал в Москву и перевелся в МАИ. Тяга к прекрасному побудила Рафикова поступить во ВГИК и успешно окончить операторский факультет.
1 марта 2014 года старейшему российскому кинодокументалисту Махмуду Рафикову исполнилось 90 лет.
Смерть меня боялась
- Махмуд Мухамедзянович, каким было ваше первое задание при работе в секретной группе?
- Первым пунктом назначения стал Капустин Яр, ракетный полигон рядом с Волгоградом. Там Сергей Павлович Королев проводил испытания первых советских ракет. Мы, пять операторов, с разных точек очень тщательно снимали моменты сборки ракеты, старта. Я снимал момент приземления. Конструктор Сергей Королев считал важным зафиксировать на кинопленку каждую ступень производства ракеты.
- Когда началось ваше сотрудничество с академиком Курчатовым?
- В 1954 году. Меня отправили на ядерный полигон в Семипалатинск. Игорю Курчатову, занимавшемуся авиабомбами, тоже понадобилась авиационная съемка. До последнего момента я не знал, что именно должен буду запечатлеть.
Первым делом мне поручили снять «начинку» атомной бомбы. Будучи молодым и отчаянным, я ради эффектного кадра даже залез на бомбу верхом. Правда, тогда она была без «начинки». Потом я снимал, как эту самую «начинку» помещают в каплеобразный «чехол».
Подготовленная к взрыву бомба находилась от меня на расстоянии 10 метров. Отсняв, как ее подвешивают к «ТУ-16», я побежал к самолету «ТУ-4», с которого снимал сам взрыв с высоты 5 километров. Работать было очень неудобно – окошечки маленькие, стекла мутные...
Сброшенная с самолета бомба с высоты 12 километров летит в свободном падении почти минуту. Особенно неприятна первая стадия взрыва – вспышка просто ослепляет, да и смотреть на этот свет очень опасно, все равно, что смотреть на солнце!
- С какого расстояния велась съемка взрывов атомной бомбы?
- Съемки велись на расстоянии от 3 до 5 километров, водородной – 25. Я фиксировал все фазы бомбометания каждого ядерного взрыва, включая и области около и внутри ядерного облака, а также пораженные объекты. Я снимал одновременно тремя кинокамерами с верхней точки с предельно допустимого близкого расстояния. Для камер по моей просьбе в боковине самолета было специально вырезано окно.
- Смерти не боялись?
- Видимо, смерть меня боялась! При каждом вылете менялся экипаж самолета, кроме меня - у меня не было дублера. Тревожные мысли, конечно, возникали, но я их гнал от себя. Сколько рентгенов было внутри «гриба» я не знал. Подобные вопросы не приветствовались. Но точно не мало, даже пленка по краям иногда засвечивалась. У нас не было никакой защиты, а ведь к «грибу» мы подлетали практически сразу после его образования. Надо было один раз набраться мужества, преодолеть страх – и работать!
- Общались ли вы лично с Курчатовым?
- Конечно. Он часто приглашал меня к себе в кабинет. Интересовался деталями взрывов, увиденными во время испытаний сверху. Ядерное облако сразу после взрыва ослепительно белое. Затем оно бледнеет, потом у него появляется желтый, лимонный цвет, постепенно переходящий в красный, вишневого или морковного оттенка. Курчатова тогда почему-то очень интересовало: вишневый был оттенок или морковный у облака.
- Сколько лет вы снимали испытания ядерного оружия?
- Около шести лет – с 1954 до 1960 года включительно. В 1958 году, во время съемок в качестве режиссера-оператора спуска и испытания первой атомной подводной лодки, я получил большую дозу радиации. При съемках внутри подводной лодки произошла авария - утечка радиации. Увлекшись работой, я не заметил, что все разбежались. На помощь прибежал майор, приставленный ко мне на время работы. «Беги! Да брось ты свою камеру!», - кричал он.
Конечно, я ничего не бросил. Не имел права. Серьезной защиты не было: мою одежду сожгли, а меня отправили под горячий душ. И все.
- Последствия были?
- Да, через некоторое время я сильно заболел, сначала был сильнейший аппетит, потом есть не мог совсем, высокая температура держалась практически месяц. В различных больницах я пролежал почти год. Еле выкарабкался. Сам не знаю, что меня спасло. Может время мое еще не пришло... А может помог Всевышний. Каждый раз, готовясь к съемкам очередного взрыва, четверо ребят из нашей команды операторов, отвернувшись, стесняясь, крестились. Мне было проще - я про себя шептал слова молитвы, которую помнил с детства от родителей.
Улыбка Гагарина
- Как вам удалось снять уникальные кадры после прилета Гагарина?
- После лечения меня снова направили работать к Сергею Королеву. В это время как раз шла подготовка полета первого человека в космос. Так я и стал автором уникальных кадров.
- Каким вы его запомнили?
- Я ждал Гагарина среди встречающих. Он пришел в голубом костюме, немного бледный, но очень улыбчивый. Конечно, Гагарин понимал всю значительность произошедшего события, но тогда он еще был Юрка – и внешне, и внутренне. При нас Гагарин разговаривал с Брежневым – Председателем Верховного Совета, потом с Хрущевым, с ним он общался минут сорок, рассказал ему почти всю свою биографию. Улыбался. Я снимал, как просил Королев, - крупными, длинными кадрами, чтобы можно было во всех подробностях оценить состояние космонавта. Никто ведь не знал, чем может закончиться этот эксперимент с космосом. А Королев доверял пленке – лицо в кадре говорит лучше слов.
Кстати, именно с моих кадров потом был напечатан улыбающийся портрет Юрия Гагарина с телефонной трубкой. Эту фотографию опубликовали во всех газетах Советского Союза. Мое имя, конечно, нигде не указали. Нельзя было.
Многие отснятые кадры вошли в фильм «Первый рейс к звездам». Думаю, что остальная, основная часть этого исторического материала хранится в сейфах киностудии Министерства обороны РФ.
- Любила ли камера Гагарина?
- С моей помощью любила (улыбается).
- Снимали ли вы других космонавтов?
- Конечно. Потом я снял фильмы о первых 12 космонавтах – Николаеве, Поповиче, Терешковой, Леонове и других, космических станциях на Луну, Марс, Венеру. С Владимиром Суворовым мы сделали фильм «Космический мост», в него вошли кадры, которые успел рассекретить сам Сергей Королев.
- Махмуд Мухамедзянович, как вы, с высоты прошедших лет, уже в столь серьезном возрасте, оцениваете вашу работу?
- Так сложилась судьба, что я стал автором неповторимых мгновений, связанных с нашей наукой. На всех юбилеях, связанных с покорением космоса человеком, прошедших и предстоящих, эти кадры - ценнейший исторический материал. Этим я могу гордиться.
В послужном списке Махмуда Рафикова за период съемок спецобъектов значатся:
Первые ракеты Р-2 и их последующие модификации. 1951-54 гг.
Первая киносъемка атомного взрыва с самолета. 1954г.
Первый подводный атомный взрыв (торпеда с ядерной боеголовкой, ядерный полигон «Острова Новая Земля). 1955г.
Первая авиаводородная бомба. 1955г.
Первое испытание ракеты с ядерной боеголовкой по летящему самолету. 1957г.
Строительство и испытание первой атомной подводной лодки. 1958г.
Первый полет человек в космос (приземление Ю.Гагарина). 1961г.
Первый групповой полет в космос (Николаев А., Попович П.). 1962г.
Первая женщина в космосе (полет В.Терешковой). 1963г.
Первый многоместный полет на корабле «Восход» (Б.Егоров, К.Феоктистов, В.Комаров). 1964г.
Первый выход в космическое пространство (А.Беляев, А.Леонов). 1965г.
Материал подготовлен при содействии Полпредства республики Татарстан в РФ (г.Москва)
