Сделай по закону… и бойся

В Кабардино-Балкарии после того, как отказался участвовать в коррупционной схеме, чиновник республиканского Министерства сельского хозяйства сначала лишился работы, а теперь опасается за себя и свою семью.

Аслан Жаноков, так зовут нашего героя, находится под защитой государства, но всё равно не уверен, что он, его жена, малолетние дочь и сын в безопасности: слишком серьезные силы задействованы в процессе, где он является главным свидетелем.

Эта беседа состоялась накануне недавних задержаний высокопоставленных чиновников, подозреваемых в коррупции, в Дагестане. Следовательно, в материале нет ни малейшего намека на популизм. Цель статьи — не создать сенсацию, усилив и без того мощную информационную волну вокруг резонансных арестов на Кавказе, а всего лишь постараться защитить человека, который помог изобличить в вымогательстве взятки больших чинов в маленькой республике.

Все начиналось так обычно

— Аслан, как вы оказались в эпицентре коррупционного скандала?

— Я много раз задавал себе этот вопрос. Наверное, судьба. У сотрудников МВД есть черный юмор: был бы человек, а статья найдется. Каждый гражданин думает, что его это не коснется. Но на практике, к сожалению, получается по-другому. Некоторые из работников МВД считают: раз у них есть удостоверение, то они могут делать что хотят, исходя из своих личных, порой корыстных интересов. Поймите, несмотря на то, что я юрист, никогда не примерял на себя роль изобличителя. Я мирный и спокойный человек, занимавший скромную и не «хлебную» должность, но разве это повод для того, чтобы в отношении меня проводили оперативно-разыскные мероприятия и затем подводили ситуацию под вымогательство взятки? Давайте я расскажу — и вы сами поймете, что от такой ситуации не застрахован ни один человек.

Проработал в Министерстве сельского хозяйства КБР с 2000-го по сентябрь 2016 года на различных должностях. Начальником отдела правового обеспечения был с 2012 года. Отдел занимался юридическим сопровождением деятельности всего ведомства. Награжден Почетной грамотой Минсельхоза России за добросовестный и многолетний труд.

Примерно с 2015 года, когда сменилось руководство УМВД по Нальчику, активизировался городской ОБЭП. Имею в виду то, что посыпались запросы в отношении сельхозпроизводителей. В связи с тем, что запросы были не совсем корректные с точки зрения законодательства, министерство готовило ответы с просьбой конкретизировать их. Это вызвало недовольство сотрудников ОБЭПа, и на этой почве возник личный конфликт. Они решили проучить меня. Через неделю после очередного спора с лейтенантом ОБЭПа по этому поводу пришел уже запрос на моего родственника: в 2012 году он был участником фермерской программы, и его уже неоднократно проверяли. Я понял, что сотрудники ОБЭПа обиделись и решили копать под меня. Спустя месяц-два пришел запрос уже на моего зятя, который не был фермером и никогда не участвовал в каких-либо программах. То есть сотрудники ОБЭПа бросили все свои силы и государственные ресурсы на то, чтобы отомстить какому-то клерку, как они называют гражданских чиновников.

— То есть вы поступили в соответствии с законом, а кому-то это не понравилось?

— Да, именно этот служебный эпизод послужил началом «охоты» на меня и моих близких. На мой взгляд, полицейским нужна была эта информация, чтобы заниматься вымогательством у фермеров, которым государство оказывало поддержку. Мол, тебе деньги дали — поделись.

Как бы там ни было, но по каждому запросу мы вступали в переписку с правоохранителями. Объясняли, что в запросе необходимо указать конкретные интересующие сведения и министерство готово их предоставить.

К нам приходили молодые сотрудники ОБЭПа. Вели себя нагло, хамски, пытались давить, называли клерками, типа «что я вообще с тобой разговариваю». Но я не обращал большого внимания на их поведение, потому что строго соблюдал процедуру и думал, что нахожусь под защитой закона. Хотелось бы отметить, что министерство взаимодействует со всеми правоохранительными структурами — ФСБ, МВД, прокуратурой и всегда находило общий язык и взаимопонимание даже с подполковниками и полковниками. А меня стали подозревать в том, что я способствовал получению субсидии моим родственником.

— А вы ему в этом помогали?

— Если бы я даже захотел это сделать, не смог бы. Я не был членом комиссии по предоставлению субсидий и не обладал никакими возможностями влиять на ее решение. У нас очень маленькая республика, половина населения которой живет в сельской местности. Поэтому у любого человека найдутся родственники, связанные с сельским хозяйством. И если я работаю в министерстве, то это значит, что лоббирую их интересы? Кстати, потом мою работу очень тщательно и предвзято проверяли, но даже с таким подходом не смогли найти доказательств того, что я кому-то там помогал незаконно получить государственные деньги. Сейчас в министерстве работают те, чьи родственники получают субсидии, но их никто не трогает. И вообще, я проработал там шестнадцать лет, и в отношении работников министерства, даже тех, кто распределял субсидии, таких оперативных мероприятий не проводили никогда.

— Тем не менее запрос из ОБЭПа Нальчика на зятя вас насторожил?

— Я понял: под меня, что называется, копают. Тем более почти сразу городской ОБЭП стал интересоваться предприятием еще одной моей родственницы. Она тоже брала субсидию и до копейки отчиталась о том, куда потратила государственные деньги. Кстати, в последние годы господдержка аграрного сектора России, и в частности КБР, благодаря политике руководства России, была беспрецедентной и большинство аграриев воспользовались этой возможностью, чтобы развить бизнес. И результаты в целом очень хорошие, несмотря на некоторые проблемы. Но я уверен, что всё могло бы быть еще лучше, не будь тех, кто хотел оторвать свой кусок от денег земледельцев.

Сотрудник же ОБЭПа позвонил родственнице и пригласил на беседу. Но она как раз болела и предложила на следующий день встретиться у нее в офисе. Туда страж порядка прийти отказался и настаивал на немедленной встрече. Однако вечером ей домой принесла письмо какая-то девушка и передала письмо от ОБЭПа о проверке, при этом представилась соседкой. Просто отдала письмо и ушла. В документе не было указано причины, по которой она заинтересовала правоохранителей, и она не расписывалась в получении.

Тем не менее она подготовила документы и встретилась с полицейским. Он повел себя довольно странно. Отодвинул документы и сказал, что они ему не нужны, если захотят, докопаются и до столба. Надо с ними просто дружить и в знак дружбы передать ему пятьдесят тысяч рублей. Конечно, он ушел ни с чем.

— И что произошло потом?

— Потом началось. В шесть утра 28 июля 2016 года ко мне и родственникам домой пришли сотрудники ОБЭПа в сопровождении бойцов ОМОНа. Предъявили ордер на обыск, перерыли весь дом. Потом поехали ко мне на работу в министерство. Что искали, непонятно.

— Вас взяли под стражу?

— Нет. просто они проводили устрашающие мероприятия — психологическое воздействие такое. Оснований для возбуждения уголовного дела не было, и начальник городского ОБЭПа это прекрасно понимал. Ему нужно было меня ошеломить, напугать и наказать за несговорчивость. Достаточно сказать, что на тот момент я являлся зарегистрированным кандидатом в депутаты Государственной Думы Российской Федерации седьмого созыва, то есть относился к категории спецсубъектов. По закону проводить в отношении меня оперативно-разыскные мероприятия могли только с санкции Следственного комитета РФ. Такой санкции, естественно, не было, потому как ни один следователь под той доказательной базой, а вернее ее отсутствием, не рискнул бы оставить свою подпись.

— Почему?

— Потому что любая проверка выявила бы нарушение закона. Но я, признаюсь, в тот момент был сильно растерян, удивлен таким беспрецедентным нарушением закона сотрудниками полиции и решил никаких действий сразу не предпринимать.

После обысков я оказался в кабинете начальника ОБЭПа по городу Нальчику. По двум причинам не называю его имени: во-первых, в КБР все и так прекрасно знают, о ком идет речь. Во-вторых, как юрист я понимаю, что до решения суда никто не считается виновным. Я рассказываю только свою версию событий.

— О чем беседовали?

— Он откровенно куражился. Подтвердил мотив всех этих оперативных мероприятий, вызванный личным конфликтом. Сказал, что я зря против государственной машины пошел. Он, видимо, себя подразумевал под государственной машиной. Говорил, что с руководством всё согласовано и они могут уголовное дело возбудить на меня и всех родственников. Грозил тюрьмой и неприятностями для моих близких. Я ему про свой статус спецсубъекта заявил. Он сказал, что знает о моем сборе подписей для участия в выборах, но им «плевать», так как всё согласовано с его руководством. Понял, что спорить бессмысленно, и просто слушал. Он же говорил, что просто так теперь мне не отделаться.

Сразу после того как вышел из кабинета, обратился к своему замминистра сельского хозяйства КБР. Его фамилию не назову по тем же причинам. Он поговорил с руководством УМВД, но без особо результата. Тот ему ответил про меня: «Этот меня на мои запросы пять раз на… посылал. Посажу его!»

Два миллиона! Торг уместен

— Что дальше?

— Через три дня, 1 августа, я написал заявление в прокуратуру о незаконности действий полиции. В тот же день опять вызвал начальник ОБЭПа и объяснил, что таким путем я ничего хорошего не добьюсь. Прокуратуру они не боятся, никто его не накажет, потому что он свои действия согласовал со своим начальником. Чтобы решить вопрос — закрыть дело и прекратить прессинг моих близких, потребовал два миллиона рублей. Я ему говорю: «У меня нет таких денег». Он: «Родные бизнес имеют, субсидии получали — найдешь».

Рассказал об этом своему начальнику, замминистра. Он, оказывается, уже знал, сколько будет стоить отвязаться от вымогателей в погонах,— был с ними в связке.

В течение всего августа торопили меня через замминистра «решить вопрос», пока не поздно. Когда они поняли, что денег у меня действительно нет, скинули сумму взятки до миллиона четырехсот тысяч рублей. А потом согласились на миллион. Между тем я получил ответ из прокуратуры Нальчика о том, что действия сотрудников полиции признаны незаконными и им внесено представление об устранении нарушений и наказании виновных.

На одной встрече с начальником ОБЭПа (дело было в парке) я ему предложил отдать свою машину — она 1,2 миллиона рублей стоила. Отказался, сказал, что не может отогнать машину руководству. Сказал, что нужны наличные. Дал сроку неделю. Если денег не принесу, будут дальше всех «долбить» и дело возбуждать. При этом сообщил, что они получили представление прокуратуры, но ни его, ни его подчиненных не накажут, так как они действовали по указанию руководства, поэтому на прокуратуру им наплевать.

— Получается, вы не сразу пошли заявлять о вымогательстве?

— Я обратился в прокуратуру и надеялся, что она образумит полицейских: очень уж абсурдной выглядела ситуация. Но после слов начальника ОБЭПа понял, что меня и родственников в покое не оставят, и пошел в республиканское управление ФСБ.

Написал заявление. Мне сразу объяснили, что вымогателя надо брать при передаче взятки. Сначала всё казалось простым: договориться о встрече, отдать деньги — и всё. Но операция прошла совершенно не так, как я думал.

— Почему?

— В оговоренный день я позвонил начальнику городского ОБЭПа и сказал, что собрал миллион рублей. Он ответил, чтобы я отдал деньги, а он уже их передаст по назначению.

В среду, 14 сентября, я передал деньги у него в кабинете, а следом зашли сотрудники ФСБ. Затем задержали начальника городского ОБЭПа.

Задержание таких высокопоставленных чиновника и сотрудника полиции для нашей маленькой республики уже резонанс, событие, а если оно произошло в Доме правительства, то «пятно» федерального уровня. Что в свою очередь вызвало гнев руководства республики. И, конечно, главным виновником скандала назначили меня.

— Как это «назначили»?

— По умолчанию. Вызвал министр. Сказал, что всё понимает, даже сочувствовал, но в итоге: «Ты же понимаешь, что сейчас тебе лучше отдохнуть. Это требование руководства». Не буду углубляться, но я поддался и написал заявление об отпуске с 16.09.16 с дальнейшим увольнением по собственному желанию. В тот же день вновь зовет министр и говорит, что «наверху» сказали написать без всяких отпусков, а сразу с 15 сентября, то есть на следующий день после спецоперации ФСБ. Тут же на подоконнике написал. А назавтра проснулся и думаю: «Почему я должен увольняться? Что нарушил?» Пошел в министерство и подал отзыв своего заявления. В общем, процедура долгая получилась, а меня всё равно уволили. И даже через суд я не смог восстановиться: мол, заявление написал сам и без всякого давления. А то, что меня несколько месяцев прессовали, что нервы уже были на пределе, никому не интересно. Да если честно, был уверен, что меня не восстановят: большой шум поднялся. Но ведь это не от меня зависело. Прежде чем в ФСБ пойти, я же испробовал все пути разрешения конфликта. Но всё равно получается, по мнению высокопоставленных чиновников, виноват в том, что не дал взятку и обратился в ФСБ. И репрессиями в отношении меня хотели всех предупредить, что будет с теми, кто обратится в ФСБ с заявлениями о коррупции. И это всё на фоне заявлений президента России, что в борьбе с коррупцией неприкасаемых нет и бороться будут бескомпромиссно.

Вначале население обрадовалось, что и в КБР начали борьбу с коррупцией, независимо от должностей, и некоторые даже хотели обратиться тоже с заявлениями в ФСБ. Однако, посмотрев на реакцию руководства республики и на то, какую травлю развернули, сразу передумали.

Свидетель

— Но от вас вымогатели отстали. Это же положительный момент?

— Не отстали, конечно. Постоянно идет давление. Поступают угрозы. Коллеги арестованного полицейского жаждут мести, тем более тот отпущен под домашний арест и до сих пор не уволен, в отличие от меня и моих близких. Следом уволили мою супругу, преподававшую в вузе, ее сестру. Мне и семье с самого ареста полицейского поступали угрозы. Возле дома постоянно крутились какие-то подозрительные люди. Так продолжалось несколько месяцев.

Был даже случай угрозы моей супруге вооруженным человеком в форме. Она вечером возвращалась из магазина, когда навстречу вышел человек в камуфляже и направил ей в лицо автомат. Она мне потом рассказала, что первым делом подумала: «Хорошо, что без детей иду». Нашей дочери шесть лет, сыну — пять.

Этот парень стоял и молча целился в лицо жены. Но она увидела, что с ним что-то не так: он как окаменел. Супруга потихоньку развернулась и медленно пошла прочь. Почему он не выстрелил, не знаю. Но после этого я потребовал, чтобы нам обеспечили безопасность. А того парня никто не ищет.

— Вы под программой защиты свидетелей?

— Да. Но и тут хотел бы отметить, что отдел, занимающийся защитой свидетелей и потерпевших, входит в структуру МВД. Это неправильно, так как большой процент тех, кто находится под защитой, как раз пострадал от действий сотрудников полиции. Поэтому считаю, что данную структуру надо передать или в Росгвардию, или в Минюст. Законодательство о государственной защите несовершенно, чем и пользуются недобросовестные сотрудники отделов госзащиты, пытаясь как-то напакостить в отместку за своих коллег.

В связи с тем, что каких-либо данных о моей противоправной деятельности нет, сотрудники полиции искали после моего увольнения какой-либо компромат, толпами там лазили, просили работников министерства что-нибудь им подкинуть на меня, на моих родственников. Хотели как-то сфабриковать на меня уголовное дело и таким образом оказать давление по делу арестованного полицейского. Вскрылись и другие минусы.

— Например?

— Родственница-сельхозпроизводитель решила заняться производством семян кукурузы. В Краснодарском НИИ купили семена элитных сортов, засеяли. Урожай получился хороший. Специалисты ФГУП «Россельхозцентр» из Ростова-на-Дону контролировали посевы на всех этапах, проверили семена, написали акт апробации о соответствии ГОСТу.

Проще говоря, получился прекрасный посадочный материал. В октябре 2016 года ООО «Маджести» сдало на элеватор ООО «Прохладненское хлебоприемное предприятие» 545 тонн кукурузы в початках. Замечу: как раз в это время я и она стали свидетелями по делу о взятке.

На элеваторе должны были обмолотить зерно, откалибровать, высушить, протравить, расфасовать по мешкам.
После всех процедур администрация элеватора уведомила, что выход составил 180 тонн семян. Уверен, что уже здесь предприятие обмануло минимум тонн на сто. Но не в этом суть.

Фирма заключает договор с покупателем о поставке этих семян до 5 апреля 2017 года. В марте директор «Маджести» приезжает на элеватор за семенами вместе с представителем ФГУП «Россельхозцентр», чтобы тот подтвердил качество продукции. Завлабораторией элеватора выносит семена и заявляет: «Я подготовила образцы, и на склад даже не надо ходить». Позаботилась, якобы. Специалист из Ростова эти семена взял, но вместе с тем заново отобрал и пробы из мешков, как и положено по инструкции. Каково же было удивление, когда пришли результаты исследований.

Семена, что подготовил к экспертизе сотрудник элеватора, действительно оказались теми, что сдавало на обработку ООО «Маджести». А вот в мешках лежало фуражное зерно, притом самого низкого качества.

— Подменили?

— Конечно. Поэтому работник элеватора хотела подсунуть свои образцы, чтобы правда не вскрылась. Пошли разбираться с директором элеватора, а тот и слушать ничего не хочет — бери что дают. А этот фураж не только сеять нельзя — его и скоту не скормишь, потому как он протравлен. Только утилизация, которая, кстати, тоже денег стоит.
Как и требует закон, была направлена претензия руководителю предприятия — без эффекта. Параллельно ООО «Маджести» уведомляет партнера, который ждет семена, что поставки не будет: продавать такое — совести не иметь. Там всё понимают, но предъявляют неустойку в семь миллионов рублей.

— И вы думаете, что ваша ситуация и конфликт с элеватором у родственницы связаны?

— Мне очень хочется, чтобы выводы сделало следствие. Понимаете, я обладаю очень большим объемом информации, что позволяет мне сделать вывод о мести.

Когда написали заявление в следственный комитет, приехал человек, представившийся «хорошим знакомым директора ХПП». Он рассказывал, что никакая прокуратура ей не поможет, так как у него много денег и сильные связи в органах и в СКФО. Предлагал ей выход. Говорит, привози осенью 350 тонн фуражного зерна на элеватор — мы его по твоим документам как семена оформим и продадим — убытки покроешь и еще наваришься. Короче, мошенничество сплошное. И тут возникает еще один вопрос: а не отлаженная ли это система мошенничества с фальсификацией семян? Почему правоохранительные органы этим не занимаются?

— А действительно, почему?

— Вопрос не ко мне. Скажу только, что по данному факту ОБЭП уже трижды отказал в возбуждении уголовного дела. Называйте такое отношение правоохранителей простым совпадением — у меня мнение иное. Кстати, добиться возбуждения уголовного дела по мошенничеству так и не получилось. Единственное, что удалось сделать,— обратиться в арбитражный суд о подмене семян. Двадцать седьмого февраля дело будет рассматриваться в Арбитражном суде Северо-Кавказского округа в Краснодаре (мы будем присутствовать на этом процессе и сообщим читателям о его результатах. — Прим. авт.)

Но больше всего я опасаюсь, что все эти гонения на меня и волнения близких не были напрасны. Дело по взятке уже передано в суд. От решения этой инстанции зависит очень многое. Для всего населения республики оно станет ответом: существует ли справедливость, закон, или они не для всех.

На коллегии Генеральной прокуратуры РФ в июле 2017 года первым заместителем генерального прокурора Александром Буксманом было отмечено, что в Кабардино-Балкарии из общего числа выявленных коррупционных преступлений 93 процента — мелкие взятки (в основном гаишники), и на своем примере я убедился: это связано с тем, что крупных коррупционеров будут защищать крупные чиновники.

— Аслан, отмотаем пленку на два года назад. Если бы вы знали, чем обернется для вас соблюдение закона при выдаче запросов на фермеров и заявление о вымогательстве, поступили бы так же, по закону?

— Не знаю. Это очень трудный путь. Но кому-то надо остановить этот беспредел в республике. Один в поле не воин. Надо всем гражданам перестать бояться. Хорошо, что Управление ФСБ по КБР намерено вести непримиримую борьбу с коррупцией в республике.

В целях оказания поддержки пострадавшим от коррупционных действий сотрудников полиции, чиновников мы создали общественное движение «Комитет противодействия коррупции в КБР». Намерены оказывать всестороннюю поддержку гражданам, нуждающимся в такой поддержке.

Илья ПРИВАЛОВ

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ

В начале февраля 2018 года сотрудники ФСБ России задержали в КБР главу районного ОЭБиПК МВД «Урванский» по подозрению в вымогательстве 3 млн рублей у фермера.