- Андрей, поделитесь впечатлениями.
- Голосование - действительно решение народного большинства. Явка составила почти 79% избирателей, а 97% из них проголосовали за присоединение к России.
- Нарушения были?
- Был такой случай: вся агитация велась на русском языке, хотя по приднестровской Конституции есть еще два государственных языка - молдавский и украинский. Я обратился с протестом в Центризбирком, исправили. Впрочем, в Приднест-ровье на русском говорят все.
- Почему вы поехали на референдум?
- Потому что «Патрия Молдова» считает неправильным разделение людей на «своих» и «чужих» по берегам Днестра. Приднестровцев мы считаем такими же братьями, как молдаван.
Причина приднестровского конфликта - в молдавском ультранационализме, подпитываемом румынскими провокаторами. Тогда идея «Великой Румынии», пропагандируемая ими после разделения СССР, вызвала резкое неприятие у значительной части молдаван. Но ее исповедовали власти Молдовы во главе с президентом Мирчу Снегуром, что вылилось в кровавый национальный конфликт.
- Но румынизация самой Молдовы не прекращается. В школах, например, изучают румынский язык - как классический вариант молдавского...
- Действительно, румыны и молдаване - этнически один народ. У меня в Румынии родственников не меньше, чем в Молдове. Но молдаване традиционно ориентировались на славянский мир, это привело к нашей независимости. Не думаю, что молдавский народ хочет ее потерять.
Сегодня большинство жителей Молдовы имеют либо румынские, либо российские паспорта, чтобы иметь возможность работать за рубежом. Государство теряет своих граждан. Это самая страшная проблема. На территории современной Европы страна может раствориться.
- Тогда непонятна поддержка вами Преднестровья, ведь с точки зрения официальной Молдовы речь идет о сепаратизме.
- После 16 лет борьбы за независимость и пролитой крови Приднестровье уже де-факто является суверенным государством. Это - реальность. И только президент Воронин может реагировать на нее неадекватно. Я неоднократно говорил: нынешними проблемами, включая системный экономический кризис, отсутствие логичного диалога с Россией и Приднестровьем, Молдова обязана неадекватности своего президента.
- В чем она выражается?
- Вернемся к «винному кризису». Молдова потеряла российский рынок. Компании, торговавшие здесь нашим вином, нашли других поставщиков и больших убытков не понесли. Зато производители вина в Молдове оказались в тяжелом финансовом положении. У них огромные долги перед банками. Они обратились к Воронину с просьбой объявить сложившуюся в стране экономическую ситуацию форс-мажорной, чтобы получить отсрочку по платежам. Но молдавский президент объявил, что кредиты должны быть погашены полностью и в срок.
Думаю, он восстановил против себя нашу бизнес-элиту. Воронину удалось консолидировать в руках своей «семьи» большую часть молдавского бизнеса, однако в сфере виноделия еще много компаний, не принадлежащих правящему клану. Они живут в страхе перед ним, но долго править при помощи страха еще не удавалось никому.
- Ваша организация политическая?
- «Патрия Молдовы» - общественная организация молдавских гастарбайтеров. Наша задача - помощь соотечественникам здесь, в России. Этим, по идее, должны заниматься дипломатические представительства Молдовы. Однако они относятся к соотечественникам, как к быдлу. Сегодня в «Патрии Молдова» 45 000 членов, через несколько лет их число возрастет до 200 000, учитывая, что в России работает около 700 000 молдаван.
- И тем не менее вы выступаете против Воронина...
- Нас не может не волновать происходящее на родине. Молдавский лей и олигархическо-коммунистическая экономика страны держатся на плаву лишь благодаря деньгам, которые переводят из-за границы гастарбайтеры. Я обращался к парламенту: проведите импичмент президента. Сегодня любой другой, неважно - от коммунистов, оппозиции - будет лучше для страны.
- Это может сказаться на приднестровской проблеме?
- Уверен. Мотивы отделения Приднестровья уже не столько национальные (здесь живут русские, молдаване и украинцы в той же пропорции, что и в Молдове), сколько социальные и экономические. Я уверен, мы снова могли бы объединиться. Неважно - в федерации, конфедерации. Но, чтобы это произошло, Молдова должна стать страной, где хочется жить.