ОДНАКО в 2007 г. на фронте борьбы с ней произошли некоторые существенные изменения. Резко выросло число осужденных и посаженных коррупционеров – преимущественно среднего звена. Конечно, это можно считать следствием борьбы не с коррупцией, а с конкретными коррупционерами. И связывать с переделом коррупционных рынков. Но даже если так – нельзя вслед за бизнесменами не отметить весьма существенные изменения к лучшему.
Прежде всего – в 2007 г. региональные силовые структуры (МВД, прокуратура, кое-где даже налоговые органы) вышли из зависимости от губернаторов. Раньше те чувствовали себя полными хозяевами в регионах и творили что хотели. А теперь начали бояться, так как каждое ведомство (также часто коррумпированное, но преследующее собственные корпоративные интересы) может начать безнаказанно под них «копать».
Институциональные преобразования были проведены ранее. В прошлом году произошел психологический перелом, связанный с заменой креатур губернаторов на назначенцев федерального центра. На ставленников губернаторов, возглавляющих районы и являющихся членами региональных правительств, заводят уголовные дела. Тем самым перехватывается контроль за ними. В итоге появляются дополнительные рычаги воздействия на губернаторов, хотя их самих пока не трогают.
В результате в регионах возникли «системы сдержек и противовесов». Это в принципе позволяет бизнесу развиваться. Ведь фактическая ликвидация монополии губернаторов на власть дала ему возможность жаловаться одним властным структурам на произвол других.
Губернаторы боятся принимать негласные решения. Они вынуждены активизировать использование различных комиссий – хотя и не всегда контролируют их в полной мере.
Раздробленность региональных силовиков создает и объективную потребность в не зависимом ни от кого из них суде. Он нужен им как орган балансирования между различными корпоративными и административными интересами. Но отнюдь не для исполнения закона как такового. Это создает объективные предпосылки для относительного оздоровления как судебной системы, так и экономики в целом.
Новое изменение в практике борьбы с коррупцией касается работы апелляционных судов. С начала этого года участники «споров хозяйствующих субъектов» столкнулись с качественно новой практикой.
В частности, с передачей дел на апелляцию в апелляционные суды не того же региона, где дело рассматривалось судом первой инстанции, а иных регионов. Порой даже иных федеральных округов.
При этом дела не передавались на апелляцию в апелляционные суды, имевшие личные связи с судами, которые рассматривали дело в первый раз.
В результате смычка, сложившаяся между судами первой и второй инстанций, начинает разрушаться. Это дает возможность перейти к оздоровлению судов первой инстанции. Ведь слишком большое количество решений, отмененных апелляционным судом, – объективный признак недобросовестности или неквалифицированности соответствующего судьи. Причем сам он это понимает.
Борьба с коррупцией, которая ведется в последнее время в России, объясняется в целом политическими причинами. Но тем не менее она приобретает значительные масштабы и приносит существенные плоды.
Так, впервые (как минимум с начала правления Путина) силовики в ряде регионов утратили возможность спасать от уголовного преследования своих друзей и коллег, попавшихся на неблаговидных операциях.
Это, конечно, еще не перелом. Это лишь робкое проявление качественно новой тенденции. Но и оно вселяет забытое чувство надежды.