В преддверии Второй мировой войны в европейской философии стало использоваться понятие «тотальная мобилизация» (ТМ): оно означает не всеобщую отправку военнообязанных на фронт, а концентрацию общественных, духовных, государственных, экономических сил. Говоря упрощённо, ТМ стирает психологическую границу между фронтом и тылом. Гость «АН» – философ Андрей КУЗЬМИН, старший преподаватель кафедры философии и биоэтики Санкт-Петербургского государственного медицинского университета. Вольно или невольно следуя профилю вуза, наш собеседник уделяет внимание терапевтическому эффекту сложившейся ситуации.

Конец прозябанию

– Итак, что же за терапию вы обнаружили в происходящем?

– ТМ предполагает не только возрастание количества вовлечённых в неё людей, но и возрастание их качества. Критические ситуации заставляют мобилизовать в себе духовный ресурс и обнаруживают в человеке не столько дурное, сколько светлое. Способность к преодолению эгоизма, взаимовыручке, к радению за нечто большее, чем просто какие-то обывательские, индивидуалистические, атомарные интересы. Чрезвычайность выводит человека на новый уровень восприятия мира и самого себя, даёт возможность наполнить жизнь высшим смыслом. Происходят кристаллизация духа, его обнажение. Мишура слетает, дух остаётся один на один с пограничной ситуацией.

Это не просто пафосные слова, это наш исторический опыт. Все мобилизационные сюжеты нашей истории оборачивались мощным рывком в развитии страны и, главное, в качестве людей. Я не хочу сказать, будто современный быт предполагает сплошные развлечения и сплошной комфорт, – нет, люди тратят немало сил, чтобы добывать деньги на хлеб, выплачивать ипотеку за жилплощадь и так далее. И всё же это, повторюсь, задачи обывательские. Повседневность засасывает нас. Пусть не физически, но духовно мы прозябаем. Пребываем в полусне, в мороке. А при ТМ происходит сосредоточение. Собирание человека из рассеянного, расслабленного состояния в состояние целеустремлённости. Речь идёт уже об особых целях – не житейского характера, а исторического, даже сверхисторического. О сохранении нашего государства, суверенитета, идентичности. Духовное становится важнее телесного. Становится понятно, что телесность – лишь средство.

И касается это каждого. Не только военного, но и художника, и рабочего…

– Насчёт художника понятно, он производит смыслы. Насчёт рабочего, улавливая эхо советского пафоса, тоже более-менее понятно. А как это касается, например, кассира в фастфуде?

– Он тоже поддерживает функционирование социальной системы как живого организма. И тоже может транслировать идею.

– Вместо «свободная касса» кричать: «Слава Родине»?

– Хороший у вас пафос. Я имею в виду несколько иной подход. И речь идёт о проявлениях человека не только на рабочем месте: каждый из нас, общаясь с окружающими, в своей мере транслирует некоторую идею и определённое настроение, и необходимо, чтобы всё это не было депрессивным и пораженческим, – это тоже аспект ТМ. А ещё замечу, что социальная значимость многих профессий часто недооценивается. Например, в пандемию с её локдаунами оказалось, что чрезвычайно важную функцию выполняют курьеры. Они стали кровяными тельцами, которые поддерживают кровообращение общества. В том-то и ценность кризисных ситуаций: выясняется, что герои – вокруг нас, среди нас.

Больше искренности

– Каковы ваши личные перспективы в рамках объявленной частичной мобилизации?

– Я проходил срочную службу, нахожусь в запасе. Мой сослуживец уже получил повестку, кстати. «Косить» я не намерен, если вы об этом. В то же время, находясь здесь, в тылу, я считаю неуместным эстетизировать фронт и говорю преимущественно о тыле.

– Вы убедительно и вдохновенно рассуждаете о происходящем, задавая нужный настрой. Проблема в том, что у вас нет возможности сказать это каждому, кто получил и получит повестку.

– Я редко смотрю наше телевидение, но если включаю и попадаю на программу Киселёва, то остаюсь вполне удовлетворён качеством российской пропаганды. В то же время соглашусь, что нашим СМИ в сегодняшней ситуации не хватает философской оптики. Также не хватает новых лиц (говорю сейчас не о себе, сам я на роль пропагандиста не претендую). Хорошо бы побольше искренности: именно те люди, кто искренне верит в то, что говорит, способны повести людей за собой. И ещё, главными выразителями этих идей не должны быть чиновники. Их язык зачастую кондовый. К тому же многие из них сделали всё возможное для того, чтобы чиновничеству наш народ не доверял.

– Хорошо, что вы об этом сказали. Увы, некоторые граждане ставят знак равенства между родиной и нелюбимой бюрократией. Как-то так: «Воевать за наших чиновников?! Да никогда в жизни!»

– В условиях, когда государству угрожает опасность, власть становится фактором его защиты. Мы должны критиковать власть за её ошибки, но выступать против неё в условиях войны – последнее, что мы можем сделать. Какими бы бюрократами она ни персонифицировалась. Кстати, нынешняя ситуация – шанс для чиновничества реабилитироваться в глазах народа, и отчасти это уже происходит. Что раньше мы слышали о детях больших начальников? Что они связали свою жизнь с Западом или что занимают хорошие посты без должного опыта. А теперь мы видим совсем другую «золотую молодёжь» – тех парней, которые не прячутся за «большими родителями» и уходят на фронт.

– Ещё хорошо бы реабилитироваться крупным собственникам.

– Да, очень хотелось бы. Полагаю, данный процесс уже начался – и не в результате какого-нибудь воздействия со стороны государства, а просто потому, что наши крупные собственники оказались поставлены Западом в такие условия. Кто-то считает, что в военное время государство должно всё отнять у олигархов, а по-моему, делать этого не придётся. Сегодня речь идёт о естественном выборе самого олигарха. Жизнь показала, что космополитический курс для бизнесмена рискован: западные санкции, конфискации и так далее. Именно сопричастность национальной экономике является для капиталиста залогом его благополучия. Происходящие события толкают наш капитализм в сторону национального капитализма, прочь от капитализма компрадорского. Тем не менее централизованная экономическая политика, конечно же, необходима. В каком виде она будет эффективнее – в жёстком или в мягком, не готов сказать.

Момент истины

– С объявлением частичной мобилизации страна приблизилась к моменту истины: народ покажет, осознаёт ли он текущую войну так, как её описывают идеологи, – Отечественной, народной, неизбежной.

– Проблема до сих пор заключалась именно в том, что в таком ключе о текущей войне говорилось мало. Сама эта формулировка – «специальная военная операция» – дистанцировала обывателя от войны, вынесла её на периферию. Ощущение тотальности и сопричастности стало возникать только в сентябре, когда российские города начали отказываться от праздничных мероприятий. Сейчас это ощущение усиливается – мы всё больше осознаём себя участниками исторического процесса.

Речь не об идеологических клише, разработанных в бюрократических кабинетах. Сила, дремлющая в недрах нашей земли, вырывается наружу. Скрытая бытовухой, теперь она обнаруживает себя, как это всегда происходит в критические моменты истории. Социальный нерв ответственности за борьбу во имя Родины пробуждается. В мирное время обыденности он спит, но всегда подспудно присутствует в нашей культуре, в нашем цивилизационном коде. «За Родину!» – это не просто слова, это глубочайший смысл, определяющий вектор нашей национальной истории. Мы забываем о нём в повседневности, но это не значит, что он остался в прошлом. Нет, не остался, потому что не осталась в прошлом война – она, как мы теперь убедились, всегда ждёт своего часа.

После объявления частичной мобилизации и присоединения освобождённых регионов ставки резко возросли: «Отечество в опасности!» Но я бы сказал, что ставки ещё выше.

– Куда уж выше?

– Это не просто война за Родину. На мировой арене столкнулись два начала – люциферианское и софийное.

– Сложно, поясните. Люциферианское – значит связанное с Люцифером, который Сатана?

– Совершенно верно. Режим Украины является проводником идеологии, выражающей победу дьявольского начала в Европе. Там происходит отказ от традиционных ценностей: обесценивание института семьи, легализация однополых браков, порицаемых всеми традиционными религиями, нивелирование морально-нравственных ориентиров – в общем, уничтожение образа и подобия Божия в человеке. Потребление и культ вседозволенности как смысл жизни – это дьявольское мировоззрение.

Судьба

– Нам в этом отношении повезло больше, чем европейцам: президент В. Путин ещё в 2013 году заявил, что идеология России – консерватизм. Но насколько консервативно и традиционно мы живём? Показатели разводов, абортов, наркомании и алкоголизма, увы, ужасают.

– Увы. Но если мы откажемся от постулирования традиционных ценностей, то ситуация станет ещё хуже. В случае Запада приходится говорить не просто о зле, а о нормализации зла. У нас этого не произошло, мы бережём идеал и как минимум манифестируем традиционную систему координат как норму жизни. Это немало.

Идеал подобен здоровью. Полностью здоровых людей не бывает, бывают недообследованные. Абсолютное здоровье – гипотетическое понятие, оно недостижимо. Но на этом основании ни один адекватный человек не станет утверждать, будто стремление к здоровью бессмысленно и бесполезно. Так же и с ценностями. Главное – помнить, что такое хорошо и что такое плохо. Знамя, под которым политическая система себя объявляет, становится полюсом притяжения. Наше знамя – Бог, Родина, семья.

И здесь мы возвращаемся к тому, с чего начали, – к терапевтическому эффекту нынешних событий. Пограничная ситуация способствует перерождению. Позволяет приблизиться к идеалу, лучше воплотить софийное начало.

– Вы уже второй раз говорите об этом начале, которое противостоит Западу, но что означает это слово – «софийное»?

– София по-древнегречески – «мудрость». В русской религиозной философии XIX-XX веков у таких авторов, как Владимир Соловьёв, Павел Флоренский, Сергий Булгаков, одним из значений понятия «софийность» является замысел Бога о мире. Целепричина творения. Поясню на простом примере: у головастика есть цель – стать лягушкой. Она заложена в нём как его природа, его сущность. Всё, что он претерпевает, необходимо для того, чтобы ему стать лягушкой. Так же и с человеком. Хотя реализация замысла Божия о человеке исказилась в результате грехопадения, всё равно человеческая сущностная основа – образ и подобие Божьи – остаётся прежней и требует своей актуализации. Пробивается, по Соловьёву, сквозь «грубую коросту вещества». Медленно, тяжело, с пробуксовкой, с трагедией, но – стремится себя реализовать. Софийная природа человека – историческое задание.

Соответственно, неизбежность текущей войны для России гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд. Её объясняют причинно-следственной логикой, указывают на факторы и события, заставившие Россию воевать. Всё это верно, но война обусловлена не прошлым, а будущим – предопределена той целью, которую предписал нам Бог. Проще говоря, это судьба. Судьба, которую мы должны принять – и примем.