Последние политические события в России, в частности спешный отъезд экономиста мирового уровня Сергея Гуриева за границу, наводят зарубежных аналитиков на мысль, что стабильности в России памятная доска Брежневу не поможет.
Гуриев, отказывавшийся категорически комментировать свой отъезд российским СМИ, был вполне откровенен с New York Times, и рассказал, что Следственный комитет преследовал его, создателя и ректора Российской экономической школы, всю весну – его телефоны прослушивали, почту читали, квартиру и офис обыскали без санкций. После предупреждения друзей о том, что его могут сделать подозреваемым в очередном деле ЮКОСа, он собрался за один день и спешно уехал из страны. «Я не вернусь, пока есть хотя бы малейший шанс того, что я потеряю свободу. Я ничего не нарушал и не хочу жить в страхе», - заявил экономист газете.
Возвращение Владимира Путина в президентское кресло ознаменовалось активным наступлением на оппозицию, пишет газета, но Гуриев оппозиционером не был – он писал речи для премьер-министра Дмитрия Медведева, готовил экономические анализы и программы для правительства. Единственной его слабостью в глазах власти был тот факт, что он говорил правду об экономическом положении России и сделал экспертизу второго дела Михаила Ходорковского, показавшую, что судить его было не за что. С тем обстоятельством, что Ходорковский скоро должен выйти на свободу, а власть его панически боится, и связывает New York Times преследование Гуриева, испугавшегося, что его могут просто взять в заложники и не пустить к жене, работающей в Париже. «Невозможно построить независимую экономику при политически зависимой системе», - уверен Гуриев.
Журнал The Economist, анализируя причины отъезда Гуриева, ставит их на одну доску с преследованием НКО, гражданских и политических активистов, процессом Болотной, судом над Навальным, антисиротским законом, активизацией национализма и ксенофобии, случившимися вслед за новым приходом Путина к власти. По мнению аналитиков журнала, инициатива с восстановлением памятной доски на доме Брежнева является знаковой – она выражает страстное желание власти, чтобы ничего не менялось, как в кино про советские времена – увы, брежневская стабильность была лишь иллюзией, как показало время. Люди самостоятельно не могут развалить никакой устойчивый режим – это делает прежде всего экономика, а граждане потом только подталкивают казавшееся таким прочным здание.
Начальники на самом деле смертельно боятся, и от страха и отчаяния вертятся, как разъяренный слон в посудной лавке – ткань истории расползается в пальцах, и остановить едущий велосипед невозможно – он упорно валится. Кремль требует от своего окружения постоянных доказательств высочайшей преданности и все больших жертв – а терпение элит тоже не безгранично, жадность может и уступить место страху.
Увы, но власть в России, как считает The Economist, сама по себе – дестабилизирующий фактор, воздействующий на общество именно упорным желанием ничего не менять и застрять в прошлом, устранить все возможные альтернативы – без выбора не бывает стабильности. Действуя все более агрессивно в подавлении любых форм протеста, власть окончательно утрачивает связи с народом – история России непредсказуема, и чем сильнее жажда и иллюзия стабильности у элиты, тем хрупче ее положение и вероятнее самый немыслимый исход событий.