Иракский Курдистан как авангард курдского национального движения за свои права и свободы

В отличие от курдов Турции, Сирии и Ирана, которые пока официально не имеют прав даже на культурную национальную автономию, иракские курды смогли добиться статуса субъекта федерации в постсаддамовском Ираке с самыми широкими правами и полномочиями. Большую роль в национально-освободительном движении и самоопределении иракских курдов сыграл их легендарный вождь — мулла Мустафа Барзани. Его дело продолжил сын и авторитетный лидер Курдского региона Ирака Масуд Барзани.

Как известно, сегодня Иракский Курдистан имеет свои флаг, гимн, свод региональных законов, судебную систему, парламент, президента, правительство, вооруженные силы (бригады пешмерга), полицию, службы безопасности, два международных аэропорта. Регион осуществляет внешнеполитическую и внешнеэкономическую деятельность, частично распоряжается своими природными ресурсами (нефтью и газом), на его территории аккредитовано свыше 40 иностранных дипломатических и торговых представительств, имеются национальные вузы и другие учебные заведения.

Курдский язык признан вторым государственным языком в стране, он активно используется в общении, обучении и СМИ региона. Курды пропорционально представлены и в центральных органах власти. Второй по значению пост в государстве — президента Ирака — по традиции занимает курд, за курдами также сохраняются несколько министерских постов в федеральном правительстве, имеется фракция в федеральном парламенте (совете представителей), курды представлены и в руководящих органах федеральных силовых структур.

Несмотря на нерешенность ряда проблем во взаимоотношениях между курдским регионом и Багдадом (спорные территории, распоряжение месторождениями нефти и газа, доля госбюджета на развитие региона, содержание бригад пешмерга), иракские курды чувствуют себя полноправными гражданами Иракской Республики. Более того, в периоды многомесячных правительственных кризисов в стране их лидер Масуд Барзани выступал посредником между блоками арабов-шиитов и арабов-суннитов и способствовал формированию новых коалиционных кабинетов министров.

Решающую роль сыграли курды в свержении режима Саддама Хусейна в 2003 г., а также в освобождении страны от бандформирований «Исламского государства» (запрещено в РФ) в 2016–2018 гг. Такой высокий статус и авторитет иракских курдов в стране и регионе во многом определяет их отношения с соплеменниками в соседних странах, которые пока еще находятся на различных стадиях борьбы за свои национальные права и свободы. Можно сказать, что Иракский Курдистан является примером справедливого решения курдской проблемы в отдельно взятой стране. Он по праву считается авангардом курдского национального движения, культурным и образовательным центром курдов. По линии общественных и научных организаций регион поддерживает связи и контакты с курдами стран Европы, Южного Кавказа, России, Казахстана, Киргизии.

На отношения иракских курдов с курдами Турции и Ирана накладывает свой отпечаток официальный уровень добрососедских отношений региона с этими странами, которые представлены в Эрбиле и Сулеймании на уровне генеральных консульств, они развивают взаимовыгодные торгово-экономические отношения, инвестируют в инфраструктуру и экономику Иракского Курдистана. Политические отношения Эрбиля с Анкарой и Тегераном близки к партнерским, поэтому все связи и контакты курдского региона Ирака с курдами Турции и Ирана на сопредельных территориях осуществляются с учетом законодательств этих стран. Эрбиль посещают делегации турецкой парламентской прокурдской Партии демократии народов (ПДН), другие общественные деятели и представители муниципалитетов курдских регионов Турции.

Омрачают отношения Анкары с Иракским Курдистаном подрывные действия запрещенной Турцией и рядом других стран Рабочей партии Курдистана, функционеры и боевики которой после разгрома своих основных сил в Турции нашли прибежище в приграничных районах Ирака. Иракские власти в свое время разрешили им создать лагеря беженцев на севере страны, но с условием разоружения, прекращения ими всякой политической и военной деятельности. К сожалению, это требование Багдада и Эрбиля оказалось невыполненным, РПК продолжила свою преступную активность на севере Ирака. В труднодоступных районах Кандильских гор она организовала лагеря боевиков, которые иногда совершают вылазки на сопредельную территорию Турции. ВС Турции время от времени наносят ответные ракетно-бомбовые удары по лагерям РПК и ее базам, проводят рейды и карательные операции сухопутных войск в приграничных районах Ирака. Жители сотен курдских деревень вынуждены были покинуть места своего постоянного проживания. К настоящему времени РПК превратилась в организованную преступную группировку и один из дестабилизирующих обстановку на севере Ирака факторов. Имелись случаи нападений боевиков РПК на иракских (курдских) пограничников и полицейских, похищения юношей и девушек, рэкета пастухов и водителей грузовиков, контрабанды наркотиков, оружия и боеприпасов. Лидеры РПК явно злоупотребили лояльностью властей Иракского Курдистана по отношению к курдам-беженцам из Турции. Пока в Эрбиле нет четкой позиции по дальнейшим действиям в отношении к РПК. Прозвучавшие несколько лет назад из уст чиновников Иракского Курдистана слова, что они не допустят братоубийственной войны между курдами, оборачиваются трагедией для десятков тысяч курдских семей в приграничных с Турцией районах. На экспертном уровне есть мнение, что турецкие спецслужбы довольно жестко контролируют деятельность РПК и используют «жупел курдской угрозы» как во внутриполитической борьбе, так и для оправдания своих вторжений на север Ирака и Сирии и проведения там карательных операций.

Непросто складываются отношения иракских курдов и с иранскими собратьями. Дело в том, что приграничные с Ираном курдские провинции Сулеймания и Халабджа контролирует оппозиционная, получившей большинство в Эрбиле Демократической партии Курдистана (ДПК), партия — Патриотический союз Курдистана (ПСК). Поскольку эти две основные партии региона были созданы на племенной основе (барзан и талабан), то их так и называют: барзанисты и талабанисты. Лидеры ПСК (талабанисты) тесно связаны с нынешними центральными властями в Багдаде, представляющими коррумпированную арабо-шиитскую верхушку с их внешними союзниками в лице иранских аятолл. Поэтому власти приграничных с Ираном курдских провинций Ирака стремятся извлекать максимально возможную для себя выгоду от приграничной торговли и инвестиций Тегерана в энергетику и другие отрасли. Отношения с нелегальными оппозиционными иранскими курдскими партиями ДПИК, Комала и Пежак (PJAK) иракские курды стараются не поддерживать, хотя эти иранские партии и пытаются продолжать свою деятельность в лагерях беженцев в приграничных иракских районах. Иногда вылазки боевиков и диверсии на сопредельной иранской территории провоцируют иранские силовые структуры на ответные действия (артобстрелы, пуски ракет, авиаудары по ИракскомуКурдистану). Здесь, как и на турецко-иракскойгранице, страдают местные жители. Хотя и в меньших масштабах, но на границах курдского региона Ирака с Ираном тоже действуют контрабандисты. Так называемые кольбары — носильщики из числа курдов с коробами за плечами пытаются скрытно пересекать границу, но иногда попадают в засады иранских пограничников и уничтожаются. Функционеры турецкой РПК провоцируют иранскую партию Пежак на новые теракты.

Наиболее тесные отношения Эрбиль поддерживает с Курдским национальным советом (КНС) Сирии, который объединяет все курдские демократические организации этой страны. К сожалению, власть в Сирийском Курдистане (автономном районе «Рожаве») захватила родственная турецкой РПК Партия демократического союза (ПДС), с которой Иракский Курдистан никаких отношений не поддерживает.

До появления «Исламского государства» в 2014 г. в Эрбиле проходили различные общекурдские региональные форумы с участием КНС и других курдских делегаций, предпринимались попытки создания общекурдских организаций, однако успеха они не имели. В 2014–2015 гг. иракские бригады пешмерга пришли на помощь своим собратьям на севере Сирии, помогли удержать стратегически важный город Кобани, а затем разгромить бандформирования джихадистов ИГ. В настоящее время между иракскими и сирийскими курдами, главным образом КНС, поддерживаются добрососедские отношения, осуществляется взаимовыгодная приграничная торговля. Правительство в Дамаске и его иранские спонсоры пока не контролируют северо-восточные районы Сирии и поэтому не препятствуют этим межкурдским приграничным связям и контактам.

В целом можно констатировать, что, несмотря на попытки властей Турции, Сирии, Ирана и Ирака ассимилировать свои курдские общины и изолировать их друг от друга государственными границами, 40-миллионный курдский народ сохраняет свою национальную идентичность и продолжает трансграничное общение и сотрудничество. На уровне идеи и вековой мечты курды никогда не откажутся от создания своего собственного государства.

Референдум 2017 г. в Иракском Курдистане подтвердил стремление региона к независимости. Но реалии и ситуация вокруг ИК таковы, что Масуд Барзани вынужден был заявить: «Волеизъявление населения региона может быть реализовано детьми или даже внуками нынешних курдских политиков». Клану барзани еще предстоит преодолеть внутрикурдские разногласия с кланом талабани, мирным путем за столом переговоров разрешить проблемы «спорных территорий» и эксплуатации углеводородов с Багдадом. Будут учитываться и другие реалии (свыше миллиона жителей ИК представлены другими этносами (арабы, туркоманы), а 1,5 млн курдов-фейли проживают в Багдаде и в юго-восточных районах Ирака на границе с Ираном. Очевидно, что при сохранении равных прав и свобод курдов с арабами в новом иракском государстве их мирное сосуществование будет взаимовыгодным. Вопрос об отделении ИК от Ирака может возникнуть лишь в случае распада этого государства или начала гражданской войны между арабами-шиитами и арабами-суннитами.

В более широком плане о создании Великого Курдистана говорить не приходится. Лишь небольшая кучка псевдоэкспертов и недалеких политиков время от времени будирует эту тему. Якобы существует угроза курдского сепаратизма, который может привести к разрушению таких «замечательных государств», как Турция, Ирак, Сирия и Иран. Не надо забывать, что первые три государства были созданы Великобританией и Францией на развалинах Османской империи во многом искусственно, без учета интересов проживавших там народов. И если они распадутся, то отнюдь не из-за волеизлияния курдов. Объективно сегодня нет предпосылок для возникновения Курдистана в широком понимании этого слова. Нет общекурдской идеологии, какой-либо единой политической организации, общенационального лидера. Ни Абдулла Оджалан (Турция), ни Масуд Барзани (Ирак) на эту роль не претендуют. Каждая из курдских общин находится на разной стадии своего исторического развития и уровня самоопределения. Ближе всех к уровню самоопределения Иракского Курдистана подошел Сирийский Курдистан (Рожава), который в боях с джихадистами завоевал статус самопровозглашенного автономного района. Но врагов у Рожавы гораздо больше, чем друзей. Дамаск, Тегеран и Анкара надеются военным путем решить курдскую проблему в Сирии в нужном для себя ключе и не допускают даже мысли о какой-либо курдской национальной автономии или субъекте федерации в этой стране. Дамаск по-прежнему настаивает на сохранении статуса унитарного арабского государства в новой конституции Сирии. Пока лишь присутствие небольшого военного контингента США сдерживает амбиции региональных хищников, которые устремили свои взоры на богатые нефтью и газом районы Заевфратья. Иногда будируется тема расхищения природных ресурсов этого региона Вашингтоном, но, на деле доходы от экспорта нефти и газа Заевфратья поступают в бюджет Рожавы (курдов и арабов), как независимой от Дамаска части сирийского общества.

В целом, можно констатировать, что Иракскому Курдистану предстоит добиться более тесного сплочения рядов ДПК и ПСК в интересах всех иракских курдов, преодолеть сохраняющиеся разногласия с федеральным центром, покончить с террористической и криминальной деятельностью РПК на своей территории, а курдам Турции, Ирана и Сирии продолжить борьбу за равные права и свободы с титульными нациями (турками, арабами, персами) и за сохранение своей национальной идентичности.