Пасха безутешная

Сегодня главный православный праздник — Великая Пасха, день, в который Иисус воскрес из мертвых, смертью смерть поправ. Православные, весь минувший год грешившие кто во что горазд: алчущие жену и имущество ближнего своего, врущие, крадущие, убивавшие и прочее, потянутся в церкви. Стоя в стенах дома Божьего, они будут держать свечки, креститься в нужных местах. Но закончится служба и всё вернется на круги своя: мухи и котлеты отдельно, бог сам по себе, мы сами по себе.

В большом фильме про главу мафии Готти есть точная фраза: «Законы нужно соблюдать» иначе наступит хаос. И он наступил: «Законов нет, принципов нет, чувств нет. Страна стала бесчувственной». Как ни странно, но та же мысль в разговоре Ивана и Алеши Карамазовых из романа Достоевского: «Если Бога нет, то всё дозволено». Если законы Божьи не соблюдаются, то и пятилетнюю девочку можно зимой запереть в уличном сортире и мальчика затравить собаками.

Те самые заповеди, которые пришли к нам, они не про Бога и не для Бога — они для нас! Соблюдая их, ну пусть просто стараясь соблюдать, люди из примитивных обезьян превращаются в людей. Гнев, чванливость, похоть, обжорство, тоска и уныние - казалось бы мелочи, не грехи, а грешочки, разрушают брешь защиты. И в тебя вползают уже настоящие грехи: неискоренимая алчность, «mercenary» или наёмничество, ростовщничество банков как норма, оправдание  гомосексуализма или педофилии, в том числе среди служителей божьих, и лицемерие среди них. «Окно Овертона» открывается во внутрь государства, и дьявольский сквознячок захватывает всё новые и новые души. «Страна становится бесчувственной».

 Пока никто не доказал, что рая и ада не существует, как впрочем не доказал и обратного. Если исходить из того «Что есть и Божий суд, наперстники разврата! Он ждёт, он не доступен звону злата», то, пожалуй, стоит вести себя поприличней, если не хочешь жариться на сковороде вечность. Если же принять за аксиому, что «после смерти нет ничего», то, конечно, можно совершать любые нечеловеческие поступки. И прожить жизнь гиеной, питающейся падалью. Но тогда гиеной ты и помрешь. «Помер Максим, ну и фиг с ним». Только вот зачем тогда жить?!