Мне «посчастливилось» жить в Германии в 2014 году, когда Германия выиграла чемпионат мира по футболу в Бразилии. В полуфинале ей даже удалось победить принимающую страну со счетом 7:1, что стало историческим результатом. Немцы, я бы сказал, вообще не из тех, кто склонен к какой-либо эйфории, но в те дни возбуждение было ощутимым. Футбольный триумф Германии стал символическим событием даже для тех, кого футбол вообще не интересовал. Казалось, что Германия находится на вершине мира. Победа в кубке мира по футболу — наверное, самом популярном виде спорта в Германии, стране спортсменов — символизировала успех немецкой модели и немецкого образа жизни в мире. Ходили разговоры о Sommermärchen, о красивой летней сказке для Германии.
По этой причине я решил назвать свою скромную книгу, которую мало кто читал и которая сегодня уже не издается, Mutti und die Mannschaft. Mutti — “мать” по-немецки, то есть Меркель, была символом эпохи, и невозможно было говорить о Германии, не упомянув фрау Канцлерин. Mannschaft — это немецкое слово, означающее «команда» и символизирующее немецкий образ ведения дел, особенно когда дело касается управления экономикой.
Если Европа хотела добиться успеха, Европа должна была германизироваться, Европа должна была стать эффективной и пунктуальной, какими могут быть только немцы. Немцам нравилось слушать подобные вещи, даже если, возможно, они мало верили в то, что остальная Европа может подвергнуться германизации — в конце концов, остальные же не немцы.
Во время кризиса евро 2011-2012 годов, когда казалось, что после Греции другие европейские страны, такие как Италия, Испания и даже Франция могут обанкротиться, Германия смотрела на всех немного свысока и чувствовала себя вправе всем сказать, как решать проблемы еврозоны, особенно так называемым «менее добродетельным» (с точки зрения государственных финансов) странам. Неслучайно Европейский центральный банк расположен во Франкфурте, финансовой столице Германии, а не в Лиссабоне или Дублине.
Следующее лето принесло с собой еще одно великолепное событие, которое в Германии стали характеризовать как новую летнюю сказку - настолько сильна была эйфория. Четырьмя годами ранее Фрау Меркель в речи, вызвавшей в то время сенсацию, но позже полностью забытой, заявила: «Мультикультурная модель провалилась», говоря о проблемах интеграции мигрантов на немецкой земле.
Однако в 2015 году Германия внезапно открыла свои двери для миллионов сирийских беженцев. Тогда это событие исторического масштаба и с гораздо более долгосрочными последствиями, чем победа на дурацком чемпионате мира по футболу, было встречено с чрезвычайной эйфорией. «Wir schaffen das» - «Мы сможем это делать», говорила Меркель с вдохновенной уверенностью.
«То, что приносят нам беженцы, дороже золота. Это непоколебимая вера в мечту Европы», — сказал Мартин Шульц в 2016 году, когда он был президентом Европейского парламента. Эту новую Willkommenskultur, то есть культуру гостеприимства в Германии отмечали направо и налево. Раньше в области гостеприимства немцы особо никогда не блистали. Но наконец-то им, после многих лет коллективной вины и травм, было чем гордиться. Многим, впрочем, эта «культура гостеприимства» показалась абсолютно воображаемым, а не массовым явлением. Среди прямых последствий открытости Германии для миллионов мусульманских беженцев и бесконечно восхваляемой толерантности был быстрый рост голосов АдГ, «Альтернативы для Германии» - новой правой партии, которая «новых немцев» даже и слушать не хотела. Тогда возникло также движение Pegida или «Патриотические европейцы против исламизации Запада», которые в 2015 году регулярно каждый понедельник собирались на марш в Саксонии и других регионах. Сегодня мы о них почти не слышим, они практически исчезли, но в 2015 году они казались важным социальным явлением, которое беспокоило многих.
Спустя годы эпоха триумфа немецкой модели и вновь обретенной национальной гордости, похоже, прошла. Мир в 2023 году сильно отличается от мира 2015 года. Кто-то уже стал говорить о Германии как о новом «больном человеке Европы». Сегодня Германию подвергают яростным нападкам за то, что она слишком долго находилась слишком близко к России. Причин много. Одно из обвинений, например, в том, что она наложила вето на вступление Украины в НАТО в 2008 году. Но сделала это не одна - многие страны не хотели провоцировать Россию. Германия также стремилась к экономическому сотрудничеству с Россией. Эта политика известна как Wandel durch Handel, что можно перевести как «нормализация отношений посредством торговли».
Более того, Германия поддерживала конкурентоспособные цены на свою промышленную продукцию, покупая газ по выгодным ценам у России. Все это было крайне непопулярно в Вашингтоне, который со времен Рейгана никогда не любил поставки газа сначала из Советского Союза, а затем из России в Европу.
Факт остается фактом: критиковать Германию за ее якобы пророссийскую позицию — это абсолютно бредовое обвинение. Но, что сказать, людям очень нравятся напыщенные слова. Если Меркель препятствовала вступлению Украины в НАТО, то не потому, что она хотела усмирить Путина, и не потому, что она любила Россию, а потому, что у нее еще оставался минимум здравого смысла. В Германии очень мало сторонников России: так называемые Путинферштееры были демонизированы и маргинализированы с самого начала, с 2014 года, когда стали очевидны трения между интересами Европы, возглавляемой Германией, и интересами России.
Опыт реального социализма в Германии, который воспринимался как советская оккупация, слишком недавний и горький для немцев, чтобы можно было симпатизировать России. Кульминацией освобождения Восточной Европы стало падение Берлинской стены в 1989 году - событие, которое вспоминают каждый год. Знаменитая теория американского политического эксперта-международника Джорджа Фридмана о том, что Америка должна предотвратить объединение Германии и России, чтобы избежать создания гегемонистского противника в Евразии, противоречит тому факту, что в Германии не так уж много людей, которые чувствуют влечение к русским и России. Работоспособные и высокоорганизованные немцы в истории часто испытывали некоторую надменность по отношению к народам восточной Европы.
Сегодня Германия настолько униженная страна, что даже говорят, что канцлер Шольц знал о нападении на «Северный поток», но ничего не сказал. Взрыв на газопроводе в Прибалтике в сентябре прошлого года стал крупнейшим актом промышленного саботажа в истории, экологической катастрофой. Экология - это то, о чем немцы, как образцовые граждане, чрезвычайно заботятся, но с их стороны было молчание. Вначале даже писали, что «это дело рук Путина». Затем все замолчали, когда возникли подозрения и начала всплывать правда: Германия в конце концов является страной свободы, как любят верить многие немцы. Это еще одно доказательство того, что фантазии, которые человек строит о себе, имеют большее значение, чем реальность.
Мнения, высказываемые в данной рубрике, могут не совпадать с позицией редакции