«У победы всегда тысячи отцов,
а поражение всегда сирота»
Старейшее высказывание.
При рассмотрении русско-японской войны начала прошлого века, уместно вспомнить о печальном для русской истории поражении русского императорского флота (Погибнет наша эскадра, не будет у России флота) в Корейском проливе (14) 27 мая 1905 года. Дата Цусимского сражения, наступавшая в каждом году, обязывает вспомнить те события исходя из дней сегодняшних. Цусима явилась той точкой в русско-японской войне, которая определила поражение России.
Уже заранее было ясно, что противоборство России и Японии на Дальнем Востоке оказалось «делом морским», поэтому победа в морском сражении определяла исход всей войны. А как раз сегодня «дела морские» не в почёте, ибо из нежелания знать уроков прошлого и рождаются под пером нынешних военобзорцев «сосцы для адмиралов» и «военные реформы» уровня начальника клуба.
В падении Порт-Артура в большей мере виноват флот (в частности 1-я Тихоокеанская эскадра – В.К.), который своей пассивностью допустил беспрепятственную переброску экспедиционных войск Японии на материк и не прервал коммуникации его снабжения из метрополии. Господство на море было вопросом всей русско-японской войны, и его в свою пользу решили японцы, больше не из-за своего технического превосходства, а ума и морального духа нации.
Свой путь с Балтики эскадра начала (29 августа) 11 сентября 1904 года, до Цусимы оставалось ещё 248 суток тяжелейшего перехода через два океана и не одно море. Беспримерный в истории мореплавания подвиг. Огромная эскадра, не имея ни одной базы, ни средств материально-технического и тылового обеспечения, преодолевая немыслимые трудности и противодействия, подгоняемая железной волей адмирала русского флота Зиновия Рожественского (1848 – 1909) потрясла мир своим упорством. И это, когда по признанию одного из участников этого похода: «Наше долгое плавание – это был длинный скорбный лист наших котлов и механизмов, и мартиролог наших механиков, которым приходилось и рожь в обухе молотить, и тришкин кафтан перешивать заново…» Не пустые слова. Во все времена, сам переживал в советские, приёмщики делают скидки заводам – производителям, а за всё отдуваются матросы в море, доводя работу механизмов до нормального состояния. Почему-то ответа на этот вопрос никто не хочет слушать. Постоянно ломались рулевые машинки…, и опять уголь, уголь, уголь! При постоянном противодействии, даже нейтральных стран, ведь японцы ещё задолго до военной победы выиграли войну дипломатическую, нагло пригрозив всем странам. Надо признать, что попустительство агрессору было в моде всегда и сегодня тоже: Югославия, Ирак – кто следующий? Лживость и практически шпионаж мировой прессы против эскадры Рожественского… Все и всё против русских, а эскадра шла вперёд. Чего это стоило, наверное, знает только сам Зиновий Петрович, скончавшийся в 57 лет от сердечного приступа. У нас почему-то привыкли всегда хаять, если тебя назначили стрелочником, а не рассматривать всё с объективной стороны. А ведь за границей об адмирале Рожественском, как тогда, так и сегодня гораздо лучшего мнения, чем на его родине, для которой он старался сделать всё… Кто сегодня из самых «благороднейших» политиков и генералов взял на себя вину, хотя бы за гибель АПЛ «Курск»? А Зиновий Петрович Рожественский, хотя его и оправдал суд, всю вину за поражение в Цусимском сражении принял на себя. А это, ох, как тяжело!
Интерес к самому Цусимскому сражению велик, поскольку оно занимает в военно-морской истории видное место. Единственное генеральное сражение эпохи расцвета броненосного флота по своей решительности и результатам привлекает внимание многих писателей и исследователей. Зарубежные специалисты считают, что по количеству посвящённой ему литературы, сражение в Корейском проливе занимает второе место после Ютландского боя (Ютландское сражение между флотами Англии и Германии 31 мая – 1 июня 1916 года – В.К.). Уделяя столь пристальное внимание непосредственно Цусимскому сражению, мало обращают взоров на трудный переход русской эскадры. После такого перехода этот бой напоминает стычку двух бойцов, один из которых целые сутки не спавши пробирался по горам и лесам и встретил в обед, поджидавшего его на равнине другого, равного по силе, но свежего, только три часа назад, проснувшегося дома и размявшегося, бойца. На чьей стороне будет превосходство? К тому же, на каждом русском броненосце везли по стаду быков для убоя на мясо, коров для молока… В такой ситуации и высокий боевой дух вряд ли поможет. В этом отношении Ютландское сражение, не идёт ни в какое сравнение с Цусимским. Сам переход подвиг, а поражение в бою, это не вина флота… Подобного не совершал никто.
Во время 2-й мировой войны американские корабли, намного превышающие по численности боевых единиц 2-ю Тихоокеанскую эскадру, бороздили все океаны. Но базы! Ведь везде, по приморскому периметру мира, у американцев были и есть базы. Кроме того, кто не знает, как у американцев поставлено дело тылового обеспечения их флота?! И год был не 1905, а 1945. А сорок лет назад несчастная русская эскадра без баз и тылов совершила подвиг, который ни до, ни после не мог повторить никто. Ни одно Правительство мира, кроме русского, не смогло бы бросить свой флот в подобную авантюру. В любой стране общественное мнение вынудило бы правительство вернуть эскадру домой (Рожественский ждал этого шага от царя, и честно выполнял свой долг. Но, увы! – В.К.). Но Россия - это Россия и, во все времена, у её правительств, видимо, бессознательно, но очень отчётливо, бытует убеждение, что чем больше, тем или иным способом удастся истребить собственных подданных, тем лучше будет для государства. В этом и есть уникальность нашей страны…
На эскадре существовало мнение, что «не дай Боже Японии разбить нашу эскадру. С нею погибнет на 10 лет могущество России. Флот долго не возродить…» Этот дух не только улавливал, но что ещё важнее, понимал суть всего происходящего командующий эскадрой адмирал Рожественский, инициатор этого похода. Как свидетельствует летописец 2-й эскадры капитан 2 ранга В.И. Семёнов о Рожественском после известий о падении Порт – Артура: «… Я понял, что он тоже не тешит себя несбыточными надеждами, хорошо знает истинную цену своей эскадры, но, верный долгу, никому не уступит чести быть первым в рядах людей, добровольно идущих к кровавому расчёту…» Реалии менялись, и эскадру надо было возвращать. Как только пал Порт – Артур и погибли корабли 1-й эскадры, стратегическое положение русских военно–морских сил на Дальнем Востоке стало безнадёжным. Все темпы были потеряны. В таком положении требовалось смелое стратегическое и политическое решение, но… его не было. На намёки Рожественского, что уже не удастся эскадре «овладеть морем», и её нужно возвращать, царь продолжал настаивать на том, что «возложенная на вас задача состоит не в том, чтобы с некоторыми судами прорваться во Владивосток, а в том, чтобы завладеть Японским морем…»
Правительство и военно-морское командование России попало в своеобразное положение, именуемое в шахматах «цугцванг» - вынужденная последовательность ходов. Действительно, отозвать 2-ю Тихоокеанскую эскадру с половины пути означало не только признать свою военную слабость, но и потерпеть крупное политическое поражение, а главное – полностью отказаться от попытки быстро выиграть войну, перерезав коммуникации Японии с Кореей. Но и продолжение похода столь же последовательно вело к проигрышу. Даже если кораблям Рожественского удалось избежать бы Цусимы, их будущее выглядело незавидно. Слишком малая крейсерская скорость русской эскадры обрекала её на перехват японцами задолго до Владивостока. Но даже, благополучный приход эскадры во Владивосток в целости и сохранности, мало, что давал для достижения успеха в войне. Редкий и показательный случай стратегической безысходности, создаваемый людьми!
Цусимский бой по-прежнему привлекает внимание военных историков морских держав, а переход русской эскадры с Балтики до Корейских проливов остаётся, как бы за кадром. Между тем, это весьма интересный и поучительный героический факт. С лёгкой руки «критиков самодержавия» история Цусимы подаётся в исключительно мрачном и сугубо обвинительном духе. На «скамье» подсудимых в зависимости от направлений мыслей авторов, а иногда и «социального заказа», побывали все: от государственного руководства России до неодушевлённых кораблей и их орудий. Русско – японская война пришлась на период военно – технической революции в России, и японские броненосцы мало чем отличались от русских, те же «угольщики» (аргентинские броненосцы, которые предназначались для русского флота, попали в японский – В.К.), а вот воспользоваться плодами этой технической революции, мы, как всегда, не смогли. Выявленные недостатки и положительные моменты в том походе, как технического, так и морально–политического характера, мы не проанализировали до сих пор.
Выявленные недостатки и положительные моменты того перехода невозможно все рассмотреть в небольшой статье, поэтому только по одному примеру:
- В таком походе развединформация по маршруту перехода отряда кораблей, пожалуй, самое необходимое обеспечение. К сожалению, оно было поставлено из рук вон плохо, что способствовало ряду необоснованных решений, а главное, нагнетало неуверенность и страх: Необоснованная угроза со стороны японских миноносцев (бой эскадры с рыбаками у Доггер–Банки), японских подводных лодок (из Сингапура консул сообщил, что около Малакки эскадру поджидает 5 японских подводных лодок, и вся эскадра бросилась в рассыпную от вихря воды, приняв это за всплывающую подводную лодку), слухи о парусных шхунах, вооружённых торпедными аппаратами и прочие небылицы. Наша разведка, как всегда, была «на высоте», старательно переправляя в штаб Рожественского распускаемую противником дезу. За источники зачастую бралась нелояльная пресса, непроверенная агентами. Но адмирал вынужден был верить и доверять своему Генеральному морскому штабу. Сообщая на эскадру непроверенные разведанные, Петербург, который знал о делах на эскадре главным образом из сообщений иностранных телеграфных агентств, мало доверял редким, но объективным донесениям от Рожественского. Такое взаимное «доверие», к сожалению, не играло на пользу общему делу.
- Переход 2-й Тихоокеанской эскадры дал и кое-что новое – например, зачатки плавучего тыла. В состав эскадры были включены пароходы «Доброфлота», выполняющие роль транспортов. Чем они обеспечивали Эскадру? Вот чем обеспечивал пароход «Тамбов»: сухари в ящиках, мыло, горох, ром и вино обыкновенное, сиречь водку, сахар, соду, масло минеральное, дрова дубовые и древесный уголь, кудель и уксусную эссенцию… Ещё квашеные бураки и шинкованную капусту, топлёное масло и русский сыр. И УГОЛЬ! Его выгружали из трюмов транспортов на баркасы, те отправлялись к броненосцам, и начиналась выгрузка. Бесконечное множество угля требовали ненасытные топки боевых кораблей – из вахтенного журнала парохода «Тамбов». Эскадру сопровождала плавмастерская «Камчатка». Корабли – угольщики (зафрахтованные у немцев) сопровождали или встречали эскадру в назначенных местах…
Всё это официальные данные и комментарии к ним. Но есть и неофициальные материалы, народный фольклор, который выразился в матросских песнях, одну из которых, ныне забытую, я хочу привести ниже и ею закончить свой короткий материал.
Уходили из Либавы
На войну не для забавы,
Мы у Скагена стояли,
Чуть «Ермак» не расстреляли,
И, боясь японских ков,
Расстреляли рыбаков.
В Виго уголь мы грузили,
Альгвазилов крепко били,
И в Танжере тоже были,
Там мы кабель разрубили.
Из Дакара уходили,
С собой негров прихватили.
Испытали на себе
Вредный климат Носси-Бе.
И не помню, хоть убей,
Что случилось в Грэт-Фиш-бей!…
Народ, непосредственный участник событий, очень точно подмечает их сущность!
Мнения, высказываемые в данной рубрике, могут не совпадать с позицией редакции