Если бы не Брайан Герберт, сын великого писателя, и его партнёр Кевин Андерсон, мы, возможно, никогда бы не узнали про события Батлерианского джихада, не раз упоминаемого в циклах о «Дюне». Фрэнк Герберт создал удивительную и замечательную sci-fi вселенную, но к сожалению, он так и не успел рассказать нам про то, что случилось во времена господства машин. Ведь в сеттинге «Дюны» отчётливо упомянуты запреты Экуменической Библии. Один из них гласит о том, что «не должно сотворить мыслящую машину», так как это считается грехом. Брайан Герберт вместе с соратником досконально поведали нам историю про Батлерианский джихад, случившийся спустя 10 000 лет после нашей эры, и выдали всё это в весьма «кинематографичном» стиле. Когда читаешь их работу из цикла «Легенды Дюны», то кажется, что просто смотришь настоящее кино, словно бы включаешь мозговой видеоплеер.
Многие фанаты «Дюны» прекрасно ознакомлены с творчеством Брайана. Там говорится про господство машин в галактике. Всё началось со времён Титанов, людей-террористов, задумавших свершить переворот с помощью армии роботов. Закончилось это дело тем, что Титанам удалось прийти к власти, но благодаря неосторожности одного из них, иксианского губернатора Ксеркса, власть над их империй досталась сверхмощному ИИ «Омниусу». «Омниус» объявил себя машинным богом и поработил людей, которых он посчитал за низших существ. Самих Титанов он превратил в своих полководцев. Но были и те, которые активно противостояли, как «Омниусу», так и в своё время могучим Титанам. Так называемая Лига Благородных образовалась из союза дворян Старой Земной Империи. Они были вынуждены объявить о создании единой коалиции, направленной против машины. Только вот всё было не так уж и просто.
Лига Благородных – это только громкие слова. На деле в этом государстве было больше проблем, чем возможностей. К примеру, рабство и неравенство. Машины уже были не популярны, так как все они подчинялись «Омниусу». Поэтому аристократия вернулось к старым принципам колонизаторской эпохи Земли. Они стали порабощать жителей планет, на которых царили феодализм и средневековье. Некоторые дикарские миры так же подвергались нападениям работорговцев. Торговлей рабами заведовали тлейлаксу, мутировавшие люди из системы Талим. Аристократы охотно соглашались на партнёрство с этими оркоподобными созданиями. В Лиге Благородных были достойные правители, вроде Маниона Батлера, отца Серены, Жрицы Джихада. Но они так и не сумели решить проблемы работорговли. Ведь большая часть дворянства стояла за порабощение. Рабы делали их жизнь сладкой и прелестной. Взвалив всё на других, они купались в роскоши. В особенности рабство было популярно на планете Поритрин. Ни о каком равенсте в общество не шло и речи. Дворяне были высшими, простолюдины – низшими. При этом в остальной галактике шла кровопролитная война, и люди в ней гибли миллионами.
Лига Благородных вскоре реформировалась в Армию Джихада. Джихад был назван Батлерианским, в честь Серены Батлер, дочери вице-короля Лиги Маниона. После гибели Маниона, фактическая власть в Лиге стала принадлежать патриарху Джихада Иблису Гинджо, бывшему надсмотрщику с Земли. Фактически, всё это человеческое формирование было ничем не лучше машин. Лига активно сотрудничала с тлейлаксу, пользовалась услугами рабов, втайне проводила опыты над живыми существами и покоряла технически отсталые миры. К тому же внутри госструктур всегда царила жёсткая борьба. Гинджо, например, никогда не стеснялся травить своих политических соперников, сваливая всю вину на агентов «Омниуса». Впоследствии, после успешной борьбы с машинами, в Лиге стали наблюдаться зачатки грядущей Падишах-империи, тиранической державы с жёстким феодальным строем. Ближе к концу Джихада, почти все планеты Лиги Благородных охватила целая пандемия фанатизма. Люди, разгневанные на машин за применение вирусного супероружия, решили уничтожать даже «невинные» компьютеры. Общество в создавшемся государстве постепенно вырождалось. И уже к эпохе падишах-императоров, оно окончательно превратилось в средневековое.
Мнения, высказываемые в данной рубрике, могут не совпадать с позицией редакции