Лидер новороссийских поисковиков Михаил Романенко: «Работы хватит еще надолго, и даже достанется детям...»

Поисковое движение в России с каждым годом приобретает все более масштабные размеры. Сотни поисковых отрядов по всей стране возвращают имена тысяча героев павших на полях сражений Великой Отечественной. Новороссийский центр поисковых работ один из самых известных отрядов Кубани. Ежегодно они проводят поисковые работы не только в окрестностях Новороссийска, но и в других районах Краснодарского края.

Михаил Романенко лидер российских поисковиков патриот своего города и большой профессионал своего дела. Под его руководством проходят все поисковые экспедиции в Новороссийском районе. С 2018 г. Михаил Романенко возглавляет городскую общественную организацию «Новороссийский центр поисковых работ» и руководит выставочной экспозицией на улице Новороссийской республики, где хранятся уникальные музейные экспонаты со времен Великой Отечественной войны.

— Михаил Михайлович, за годы работы вашего центра, как считаете у вас какая самая серьезная находка?

— Самая серьезная находка из последних — захоронение мирных жителей, расстрелянных немецкими оккупантами. Более 100 человек. Женщины, дети, старики. Самый младший ребенок во время расстрела сидел в детской коляске... До этого нашли немецкое подземное сооружение, прямо в горе находился склад оружия и боеприпасов. Но сразу скажу, что железные находки не являются приоритетными, они всего лишь сопутствующее, то, что открывается по ходу раскопок. Самое важное — это останки погибших бойцов, и мы радуемся, когда останки можем опознать по медальонам и наградам.

Поскольку в Новороссийске большая часть кровопролитных боев происходила в 1943 году, когда медальоны были отменены, поэтому, к сожалению, в наших поисках эффективность с медальонами маленькая. За всю историю центра поисковых работ, было поднято более двух тысяч двести военнослужащих, и только у двадцати пяти человек были заполнены медальоны. Правда в прошлом году нам удалось поднять четыре бойца, при которых были медальоны, но они оказались не читаемы. Пришлось отдать их в Следственный комитет на экспертизу для того, чтобы эксперты с помощью определенных анализов прочитали текст.

— Как считаете остались еще не охваченные области в поисковом направлении?

— По-прежнему осталось много работы, и большая часть теперь находится в городских границах, за это время город вырос. Если раньше поисковых работ в черте города было не так много, то сейчас огромное количество останков находим именно в самом Новороссийске. Вот яркий пример — кто-то прокладывал водопровод, а там из земли торчали кости. Вызвали нас, поисковиков, и мы обнаружили двадцать бойцов, захороненных в большой воронке. Столько лет они пролежали не опознанные, не погребенные... Эта работа еще на долгие годы.

— У вас в поисковом центре работает много молодежи, как думаете эта деятельность оказывает какое-то патриотическое воспитание на молодых людей?

— За 25 лет работы мы никого не перевоспитали, и даже не ставили перед собой подобной задачи. Первые воспитатели — это родители, если дома, в семье не привили любовь к своей земле, к своей истории, то перекладывать на нас эту задачу не самое правильное. К нашему центру прибиваются, когда этот интерес идет из семьи, когда узнают, что кто-то из предков погиб или пропал без вести во время войны. Бывают случаи, когда сами подростки находят что-то в лесу, даже существует такой термин «железная болезнь», затем они приходят к нам и постепенно втягиваются в работу. Есть детские «Вахты памяти» в направлении поисковой работы. Дети изучают историю, начиная со знакомства с документами, архивами, но на первом этапе к поисковым работам на земле они не допускаются. В будущем, когда повзрослеют, то безусловно могут присоединиться к нам, как уже сказал работы хватит еще надолго, и даже достанется их детям...

— Какую помощь вам бы хотелось получить сегодня от государства?

— Все поисковые работы держатся на голом энтузиазме, в девяностых годах администрация выделила в безвозмездное пользование помещение под музей. Государство может финансировать работу поисковиков только путем грантов, но многие поисковые организации не умеют заниматься документами, эта задача особой направленности. У поисковиков другие задачи, они могут провести огромный объем работ по поиску, эксгумации, установлении имен и событий и, а вот заниматься документацией — сложно. Еще одна сложность для новороссийских поисковиков — очень маленький выставочный зал, в котором, поисковики проводят экскурсии. К нам постоянно обращаются школы, просят провести уроки памяти, а у нас настолько маленько помещение, что мы не можем вместить даже один класс.

А везти ценные музейные образцы — это совершенно нереально, надо потратить целый день. И потом многие экспонаты уже настолько хрупкие, что их нельзя трогать, возить, перекладывать. Сказать по правде, мы единственный город — герой в стране, где нет музея, посвященного Великой Отечественной войне. Я считаю, что пользоваться тем, что досталось от предков это хорошо, но надо еще свое делать, менять, обновлять. В свое время многие музейные комплексы были построены на народные деньги, но сегодня за этим должно следить государство. Военный мемориал на Малой земле начали ремонтировать только после открытия уголовное дело. Только тогда начались масштабные ремонтно-восстановительные работы. До этого ветераны писали во все инстанции двадцать лет! И пока местные жители-общественники не доехали до кабинета главы Следственного комитета, движения не было.

— Многие журналисты, историки считают, что сегодня Новороссийск в плане военной памяти сильно обделен вниманием. Вы с этим убеждением согласны?

— Я могу согласиться с тем, что пока идет СВО, город-герой Новороссийск может подождать, но не хотелось, чтобы патриотизм проявлялся только на каких-то мероприятиях.

В моей поисковой истории это самое трагичное, когда звонишь родственникам и говоришь: «Здравствуйте! Я руководитель поискового отряда из Новороссийска. Мы нашли вашего прадедушку, погибшего в боях за Новороссийск».

Реакция бывает самая неожиданная, но не все родственники могут приехать и увезти останки своих предков в родные места. К счастью, местные власти приходят к ним на помощь. Недавно из города Иваново Совет ветеранов, в том числе Совет ветеранов Афганистана помог транспортировать останки погибшего бойца для перезахоронения на своей родине.

Мы прекрасно видим, как в России ценится работа поисковиков, которые находят погибших и пропавших без вести и это не может не радовать. В градации поискового отряда мы чувствуем себя хорошо, потому что у нас есть помещение, хоть маленькое, но оно есть, также имеется самое современное поисковое оборудование. А вот для тех ребят, которые хотят создать поисковый отряд, это тупик, помощь со стороны государства вряд ли будет.

В позапрошлом году я подавал документы на господдержку, но мне сказали, что один из минусов нашей поисковой работы — отсутствие креативности. Деньги хотят выделять на что-то яркое, креативное, а какая, может быть, креативность с павшими бойцами? Мы работаем в рамках многолетней традиции, поэтому пришлось грустно пошутить на эту тему: «Вы, что хотите, чтобы мы на братской могиле устроили дискотеку?». И отвечая на ваш вопрос, скажу, что Новороссийску сегодня действительно недостаточно внимания к его военному прошлому.

— А у немецкой стороны есть какой-то интерес к событиям, произошедшим во время Новороссийского противостояния? Кто-то из потомков приезжал к вам?

— В 1992 году Германия и Россия подписали межправительственное соглашение о сотрудничестве. Немецкая сторона ухаживает за захоронениями советских бойцов, которые имеются в Восточной Европе, а мы предаем останки немецких военнослужащих представителям Народного союза Германии по уходу за воинскими захоронениями и останки захораниваются на территории Апшеронского района Краснодарского края.

— Казалось бы, история минувших лет, а сегодня немецкое руководство опять планирует послать на территорию России свои танки...

— Современное немецкое руководство, к сожалению, не знает истории и не понимает трагедии, которая случилась в первую очередь с немецким народом. Кто в Германии помнит военную историю, никогда никаких танков посылать к нам не будет, там чувство вины и стыда на долгие десятилетия. А еще потомки не знают своих дедов и прадедов, которые воевали в СССР, не знают и знать не хотят, огромное количество экспонатов сегодня в России поступает из Европы, потому что правнуки выбрасывают их на помойку или выставляют на аукционы. У нас есть фотографии Новороссийска во время войны, сделанные именно оккупантами, мы их покупаем на разных аукционных площадках. Надо отдать должное у гитлеровцев была хорошая фото и кинотехника, они любили снимать для истории. Но сейчас их потомки избавляются от семейных альбомов, чтобы не хранить этот позор в доме, напоминающий об ужасах нацизма. Они говорят: «Нацистская Германия — это не наш мир». Наш музей приобретает эти архивные снимки, они становятся ценными военными документами.

— Что все-таки в первую очередь необходимо сделать для вашего центра?

— Хотелось бы расширить музейную площадь. У нас есть и крупногабаритные находки, найденные на местах боев — мотоциклы, части артиллерийских орудий, танков, самолётов, но мы не можем это нигде экспонировать, все десятилетиями ржавеет в гаражах. Государство считает, что это общественная инициатива и не вмешивается в деятельность, а раз не вмешивается, то сами, как хотите, так и живите. Сейчас на СВО воюет много наших поисковиков, кто-то по долгу службы, кто-то добровольцем. Есть погибшие и раненные. И уже с Украины привозят новые экспонаты. Мы хотим сделать новый стенд, экспозицию для того, чтобы сопоставить экспонаты того времени и современности. Подобную акцию необходимо сделать, чтобы понять происходящее на Украине с 2014 года. Мы должны наглядно показать всему миру, какой чудовищный эксперимент сделали с украинскими детьми. Как надругались над их сознанием, после чего они нацепили свастику и встали под нацистские знамена.