Оперный певец, педагог и общественник Сергей Москальков - голос СВО

Когда над Россией гремят грозовые тучи войны, русские музы не молчат. В полной мере жизнь подтвердила этот тезис: наша многолетняя борьба за Русский мир, за свободу и будущее русского Донбасса привлекает в свою орбиту массу творческих неравнодушных людей. Наш сегодняшний гость – известный оперный певец Сергей Москальков, а теперь ещё и гуманитарных дел мастер! Он человек академического склада и просто замечательный, неравнодушный, остроумный собеседник, который как раз и не дает молчать музам Парнаса, когда родная сторона в опасности.

– Сергей Борисович, добрый день! Рады познакомиться с Вами! Расскажите, как начинался славный путь мастера оперы и музыкального, а теперь и общественного деятеля?

– Начинался путь в Челябинске-городе, в Челябинском музыкальном училище, где я учился сначала как трубач, потом увлекся драматическим театром. Поступал, как водится, в Щукинское, в Щепкинское, в ГИТИС – во все вузы театральные, но не поступил. Ушел в армию, там весело послужил.

– А в каких войсках служили?

– Во Внутренних войсках. Начинал в Московском образцовом оркестре МВД СССР, а закончил на шахте №40 Кизеловского района Пермской области. Ровно в тех же местах, где Довлатов служил. Но это вообще отдельная история, по которой можно кино снимать. Потом после армии снова попробовал свои силы и поступил на факультет музыкального театра в славном нашем ГИТИСе. Есть такой факультет, он такой синтетический – его равно заканчивают и оперные певцы, и драматические артисты, мюзикловые. Можно пример привести: Валерий Золотухин его заканчивал, Винокур его заканчивал, Лещенко заканчивал. И целый ряд певцов, которые сделали оперную большую карьеру сделали.

Такой вот факультет. То есть, там учили, как в консерватории вокалу, при этом была система мастерских, как на драматических факультетах. В моём случае – это мастерская, ныне покойного, выдающегося опереточного режиссёра Матвея Абрамовича Ошеровского. Здесь две кафедры всегда «воевали» – что главнее – мастерство актера или вокал.

– В Вашем случае победила опера! Почему Вы выбрали оперный жанр?

– Я поступал с желанием стать драматическим артистом, и меня взяли за мои актерские данные. Но мой педагог по вокалу, который у меня на первом курсе появился, Александр Петрович Петров, Царство ему небесное, говорил мне потом, что он бы меня не принял, если чисто по вокалу брать (смеётся)

Но он меня увлек и открыл прекрасный мир оперы, за что я ему по гроб жизни благодарен буду. Я рад и счастлив, что стал оперным певцом, а не просто драматическим артистом. Грубо говоря, это более вещественная профессия – пение. Я большую часть творческой жизни был чисто оперным исполнителем. Почти не пел на камерной сцене.

– Вот это да!

– Я пел в Большом театре России, Белорусском Большом, в «Новой Опере», в «Геликоне». Часто пел с Академической Капеллой Полянского концертные исполнения опер в БЗК, Зале Чайковского. Бывал с выступлениями в США, во Франции и много где еще.

– Вы звезда мирового уровня.

– Не-не-не, упаси Господь, я ни в коей мере не звезда, но был в обойме не то чтобы топовых… но довольно известный был певец в одно время. А потом просто в конце 00-х и 10-х у нас с супругой появился частный Театр «Русская опера». Появился благодаря дружбе с потрясающим людьми, настоящими русскими меценатами Андреем Юрьевичем Быковым и Михаилом Ивановичем Чепелем (ныне иеромонах Михаил). У них был Фонд Святителя Николая Чудотворца, рассказывать о котором не хватит никаких интервью.

– Скажите, Вы из творческой семьи? Откуда пошел интерес к творчеству?

– От мамы конечно! Она всячески прививала мне любовь к искусству, литературе и музыке. У меня, как бы так выразиться, «в семье не без урода» (смеется). Вся семья, и по отцу, и по матери – все теплоэнергетики. Причем дедушка мой Борис Александрович Москальков был даже лауреатом Сталинской премии за «аппарат Москалькова». Он в советское время стоял на огромном количестве электростанций по всему Союзу.

– Ничего себе!

– Папа – тоже изобретатель, и тоже в этой сфере работал. Как я уже сказал, все в этой сфере работали – и мама, и папа, и тетки, и дядьки, и все-все-все. Но пели, любили петь, с детства пели. У отца был голос неплохой. У тетушки моей покойной Натальи тоже был очень хороший природной постановки голос. Нравилось петь и мне, но до института всерьез об этом не думал, а потом так вот сложилось, как я говорил, Александр Петрович Петров привил мне любовь к пению. Потом в разгар моей карьеры я встретил Александра Филипповича Ведерникова. Колоссальную роль он сыграл в моей жизни. Это народный артист Советского Союза, ныне покойный тоже, он был, когда я пел в Большом театре, где-то с середины 2000-х, консультантом по вокалу Большого театра. И его сын Александр Александрович Ведерников, который тогда был главным дирижером, посоветовал к нему прийти.  Я пришел, и моя жизнь перевернулась.

Когда сталкиваешься с настоящим величием, многое приходится переосмыслить. И здесь тот случай, когда жизнь стала где-то даже сложнее. Многое в окружающей творческой жизни стало неприемлемо. С некоторыми коллегами даже пришлось разойтись в стороны.

Маленький эпизод из жизни Ведерникова, который может подтвердить мои слова. Он жил в одном подъезде с Шостаковичем. И в свое время Шостакович пришел к нему с просьбой быть первым исполнителем симфонии «Бабий Яр». Есть такая симфония непростая, в ней хор участвует огромный, и солист поет бас. И вот Шостакович хотел, чтобы первым исполнителем был Ведерников. Но Александр Филиппович отказал Шостаковичу, только отказал не из-за каких-то соображений меркантильных или интриг. Он честно сказал: «Дмитрий Дмитрич, я не чувствую Вашу музыку, не влюблен в нее так, чтобы взять на себя смелость, чтобы быть первым исполнителем». Честные творческие причины. И Шостакович, надо отдать ему должное, принял такое пояснение! Очень показательно, что через полгода после этого разговора, Ведерников получил Госпремию, комиссию по вручению которой возглавлял тот, кому он отказал.

 С Александром Филипповичем Ведерниковым

Про Дмитрия Дмитриевича, про его поступки, показывающие его крайнюю порядочность, много написано, есть свидетельства. А Ведерников он такой… отказывал самому Шостаковичу и при этом был очень дружен со Свиридовым. Вот тут он часто был первым исполнителем. Свиридов, кстати, в плане исполнения русских песен ставил Ведерникова даже выше Шаляпина.

– То есть, Ваши наставники привили благоговейное отношение к пению?

– Вообще пение – это очень важная вещь, на мой взгляд. Божественная вещь. Еще сто лет назад русский народ поголовно пел. Все виды деятельности сопровождались пением. Физический труд без пения сложно представить, пение сплачивает. Это понимали и большевики. В самые тяжелые моменты Великой Отечественной войны…

– Да и трудовые подвиги: ГЭС, БАМ и прочие стройки века…

– Согласен, но особенно война. Казалось, можно сказать: какое там, сейчас не до этого, у нас враг под Москвой. А Сталин плотно занимался, внимательно следил, что делают композиторы. Колоссальное количество песен писалось. Тот факт, что «Священная война» была создана за два дня, говорит о серьезном отношении к этой теме. Буквально считанные часы… Стихотворение вышло 23 июня, по-моему, Царев его прочел, Александров услышал по радио – 26 июня 1941 года на Белорусском вокзале в Москве уже под нее провожали воинов на фронт. Причем исполнила ее одна из не выехавших еще на фронт групп Краснознаменного ансамбля песни и пляски СССР. К 26-му числу две или три части ансамбля уже разъехались на фронты. Насколько было понимание важности искусства, идеологии и духовной составляющей в вооруженной борьбе.

И когда началась СВО, сколько мы об этом кричали! И только осенью, через полгода Минобороны наконец-то родило концертные бригады.

– Непременно надо поддерживать ребят на передовой… На всех участках сложных.

– Одно дело, армейская бригада из неизвестных певцов, артистов из МО РФ, а другое дело, когда к тебе на фронт приезжают Жаров, Козловский, Любовь Орлова, Рина Зеленая и все-все-все…  А приезжали тогда на фронты действительно все. Это имеет огромное значение. Любому человеку приятно, когда медийная личность известная, популярная приехала и тебя поддерживает, даже если ничего не делает: не поет, не играет, а просто к тебе приехала. И сейчас, к сожалению, где они? Да и эффект такой произвести некому. Сидишь думаешь: а кто? Хотя… все равно бойцам будет приятно лицо из телевизора увидеть (смеется).

С Захаром Прилепиным.

– На протяжении времени до СВО приезжали к бойцам Чичерина или Джанго…

– Чичерина она всегда там была, по-моему, она отдельная история. Но таких по пальцам пересчитать можно. Чичерина Юля, «Зверобои», Джанго, Юта, Ольга Кормухина. Опять же, с началом СВО они стали известнее, но несопоставимо с целым рядом артистов из «ящика».

– Как раз вопрос возникает. Вы просто нетипичный представитель медийной сферы. Богема раньше како-то отстранялась от этой темы Донбасса. Мы вне политики, это – война, мы искусство. Вы же как-то сразу вникли и поняли всё…

– Да по большей части и продолжают отстраняться, в общем-то. Я всегда признаюсь, что сам из тех «где вы были 8 лет?» … я в своем болоте сидел. Когда Русская весна была – 2014 год – я конечно оживился в социальном плане. В ЖЖ что-то писал, участвовал в каких-то мероприятиях. Но, о такой позиции, как сейчас, говорить не приходится. Честно могу признаться в этом.

– Ценный и сам интерес к теме. Многие даже этого не делали.

– Но когда началось в феврале прошлого года и ситуация, сложившаяся вокруг этого внутри страны, она меня очень напугала в плане аналогий с 1916-17 годами. Состояние общества перед революцией. И мне показалось, что надо как-то пытаться предотвратить эту ситуацию, не доводить дела до революции. И очень меня удручало то, что усилились обстрелы Донбасса. В разы стало хуже. Я тогда решил переделать знаменитую «Варшавянку» в «Донбасскую Варшавянку» с припевом – «Бейте по центрам принятья решений! Вы обещали, вы дали нам слово». Очень хотелось хоть как-то поддержать дончан и, судя по их многочисленным благодарственным письмам и комментариям, это удалось. А потом ролик попал на какой-то крупный вражеский ресурс, где меня назвали «пони апокалипсиса» (смеется)

– А почему «пони»? Вы такой колоритный мужчина!

– Не знаю… ну, наверное, потому что не били же в итоге.

– Когда Вы впервые попали в Донбасс?

– Сначала я побывал в ЛНР. Летом я познакомился с двумя предпринимателями, людьми хорошими и зажиточными, которые уже регулярно ездили. И они меня с собой позвали, но в этот момент они вдруг захотели поехать через Минобороны – ожидание затянулось: сначала недели, потом месяцы. Теперь временем познакомился в соцсетях с Петром Лундстремом.

– Хороший музыкальный деятель и гражданин оказался!

– Да, он давным-давно туда ездил уже. Я ему посетовал, что долго жду поездки. Он сказал, что ждать можно долго и без толку, а потом предложил поехать с ним. Было это в конце ноября прошлого года.

Попал впервые я в Чертково, холод был собачий. Пришлось ждать, пока нас Юрий Мезинов заберет. Тоже, кстати, знаковая для Донбасса фигура – Мезинов. Его называют генерал гуманитарных войск. Он не генерал конечно, хотя офицерского звания. а свое прозвище получил за колоссальную работу по взаимодействию войск с волонтёрами. Юрий с 2014 года занимается помощью.

С Генералом гуманитарных войск Юрием Мезиновым.

Петя меня привез, а дальше началась череда знакомств. В первой же поездке встретился с массой прекрасных людей. Плюс мы попали на съемки телеканала «Спас», они «Новогодний огонек» снимали в Луганске. И мы там поучаствовали тоже. С театром местным познакомился. Луганский Академический Музыкально-драматический театр на Оборонной. Через несколько месяцев я в него вернулся уже с сольным концертом.

– Это как?

– Есть такой волонтёрский батальон «Тыловые крысы». Им руководит Павел Попов. Человек очень интересный и разносторонний. В этой же первой поездке мы с ним очень подружились, он и помог сделать поездка или четвертая. Прекрасная поездка. Очень творческое было общение и с директором и с главным режиссером, с музыкантами оркестра. С главным дирижером Сергеем Покрасеном и его ученицей Еленой Скрипниченко так вообще сдружились.

С командиром волонтерского батальона «Тыловые крысы» Павлом Поповым. 

Первая поездка в ЛНР, вторая тоже организованная Павлом Поповым. Позвал я друга своего, Андрея Комиссарова, композитора. Это довольно маститый музыкант, член правления Московского союза композиторов. Андрей написал музыку примерно к сорока фильмам, много разной музыки. Мы познакомились весной прошлого года на клубе «Улица Правды». Это известный интеллектуальный клуб под руководством Михаила Хазина и Дмитрия Роде.

В общем, Роде нас познакомил, и мы как-то сразу творчески сблизились. Далее Андрей написал летом цикл для баритона «По дороге на Берлин», специально для меня, из четырех произведений: на стихи Твардовского, Джалиля и Симонова. Благодаря Роде записали весь цикл в студии, а первую часть сняли с песочной анимацией. Очень красивая музыка.

Значит, позвал я Андрея, и мы поехали во вторую поездку. Побыли мы с ним в Северодонецке, выступали перед учителями. В школе, которая была одной из немногочисленных уцелевших школ. В Новоайдаре спели перед героическими волонтёрами со всех концов страны… Следующая поездка – это был упомянутый сольный концерт в Луганске, где, к тому же состоялась премьера прекрасной песни Андрея «Звездочка». Это уже было в феврале текущего года. Кроме концерта в театре, побывали в госпитале.

С Андреем Комиссаровым у волонтеров в Новоайдаре.

Два раза я выступал в Луганске, в огромной луганской больнице. Сначала не понимал, кто передо мной. Потом понял, что это так называемые «К»-ашники, штурмовики «Вагнеровские» из мест заключения.

– Было любопытно пообщаться с ребятами? Какие остались впечатления?

 – Очень интересный опыт. Особенно после второго концерта. Мы общались около часа. Да, это было колоссальное впечатление. Сперва я был подрасстроен: они реагируют довольно скупо. Плюс фойе госпиталя огромное, микрофона нет, кто-то по углам разговаривал. Эффекта стопроцентного вроде как нет. А потом, когда стали уходить, вдруг у мня на пути встал парень. Я на всю жизнь его запомнил. Стоит такой типичный русский богатырь, высокий, светлый, глаза такие спокойные. Стоит у меня на пути и так тихо говорит: «Спасибо вам». Я за него цепляюсь. И он начал мне говорить, как важно это выступление. Тут еще подошли ребята. И дальше мы около часа общались… Очень благодарны все были. Главное – смотришь в их глаза… ни за что не скажешь, что большинство этих людей откуда-то из зон, преступники бывшие. Это реальное было перевоплощение, я видел воочию принцип «и последние станут первыми». Это люди чувствуют, что вот они главное в своей жизни сделали, они подвиг совершили. 

– Горнила прошли.

– Да. Это большое впечатление. У меня видео есть, я его пока нигде не выкладывал. Мужичок подошел ко мне один. Это еще в первый концерт было, когда со «Спасом» мы его записывали. Этот мужичок подошел, а вида он был действительно бандитского, и говорит: «А можно я вам свои стихи почитаю?» Я говорю: «Можно». И он начинает читать такие пронзительные стихи и так выразительно! А потом говорит: «А можно я Бродского почитаю?» – из Бродского тоже многое знает. Главное впечатление на Донбассе – это люди.

– Скажите, как русские люди Донбасса от русских людей в «большой» России? Мы вся Россия уже, а на классической территории отличается народ?

– Не знаю, есть тот, кто делает какие-то выводы, какие-то наблюдения, но у меня, во-первых, они не такие широкие, что я прямо знаю сотни людей Донбасса, чтобы делать обобщения. У меня есть свои: одно подразделение ЛНР, одно подразделение ДНР. Одни луганские, другие донецкие. В одном у меня круг общения – человек 10, и во втором – столько же. Какие-то глобальные выводы я бы делать не стал. Единственно что хочу отметить – духовитость.

– А в чем она выражается?

– Они очень такие бодрые! Вот я когда недавно приезжал, был у ребят донецких с моим другом и напарником Ромой Поповым. С ним мы тоже там познакомились уже в четвертой поездке этой весной. Он мастер спорта по кикбоксингу. Такой парень интересный, на вид такой «гопник», он и сам не стесняется так себя подавать (смеется).

– Земляки такие, знаю (смеюсь)!

– Но на самом деле он очень добрый и очень много помогает, ездит к военным. Вот мы как-то с ним сдружились, и он меня в первый раз и отвез в Донецк. Рома уже дружил на тот момент с ребятами из Первой Славянской бригады.

– Это вообще старожилы фронтов Новороссии…

– Да, они старожилы, и в общем, его друг и теперь мой друг тоже с позывным «Молодой» воюет уже очень много лет, лет 8 точно. У него и позывной от родственного. У отца был позывной «Старый», а он пришел на фронт позже и стал «Молодым». Там много вообще людей воюет семьями.

«Дайвер» из другого подразделения, куда мы ездим под Бахмут… взвод разведки, в котором служил Владлен Татарский одно время. И вот его командир «Дайвер», у него сын воюет, недавно тяжелое ранение получил. А у «Молодого» отец сначала был ополченцем и потом военным, и он погиб… Но вот он такой бодрый, и пацаны вокруг такие оптимистичные! Хотя война страшная, и потери большие. И когда ездишь к ним, неизвестно, кто кого поддерживает.

Шеврон по мотивам.

– Пока затронули эту тему. Сергей, Вам самому было страшно в поездках «за ленточку»?

– Всегда страшно, когда едешь в неизвестность. В первую поездку, самую такую мою безопасную, скажем так, опасался. Я же не знал как и что будет. Когда приехал в Луганск, то увидел, что тут как в Москве практически. Но с появлением у ВСУ этих HIMERS-ов, перестало быть как в Москве. Но тем не менее, тогда в первой поездке дальнобоев еще не было. Но первая, вторая поездки… едешь, неизвестность какая-то, потом постепенно привыкаешь. Ну и опять же я не езжу на линию соприкосновения, на самую передовую. Это, считаю, ненужная бравада.

– Ну а Донецк? Тут вообще везде обстрелы, нет ни одного «тихого» района.

– Донецк, конечно, да. Но люди постоянно живут так, там бояться не будешь. Заезжаешь туда, грубо говоря, и если не слышать канонады, тоже как в Москве, ездят машины… удивительно ухоженный город, красивый. Город – геройский-герой!

– Я сама оттуда родом, поэтому горжусь земляками! Ну не будем о грустном. Давайте поговорим об исполненной Вами проникновенной песни «Вечный огонь» (От героев былых времён…) на луганской земле. Как зародилась идея спеть ее в полевых условиях?

– «Продюсер» настоял. Продюсером я зову Романа, потому что он, хоть и спортсмен, но тонко чувствует репертуар. Кстати, весь этот репертуар я начал осваивать год назад. За все время работы до 2022-го я спел как-то на 9-е Мая «В лесу прифронтовом» и «Случайный вальс» и то под живой аккомпанемент. А тут понятно стало, что надо петь под минус – такого опыта вообще у меня не было. Но стал осваивать. Захар Прилепин меня в этом плане очень вдохновил и поддержал.

Пою у Прилепина в батальоне.

– Освоили за короткое время очень хорошо. По исполнению не скажешь, что это первое исполнение или неуверенное.

– Так уже год почти прошел, а вот когда весной начал эти песни исполнять – приходилось даже извиняться перед зрителями. А «Вечный огонь» я как раз исполнял на вышеупомянутом Новогоднем огоньке.  Исполнение понравилась публике, и песня мне как-то особо близка стала. И когда в первый раз поехали к ребятам-разведчикам «Дайвера», и Рома говорит: «Обязательно ее пой!» – приезд был в сложный период, конец июня, думаю, вы в курсе. Но получилось так, что песня вписалась в момент. Мы там к вечеру уселись отдыхать, ребята нас карасями угощали жареными, разговоры разные разговаривали. Потом кто-то настоял, чтобы я стал петь – и я как раз запел «О героях былых времен». «Дайвер» ко мне наклоняется и говорит: «Слушай, как ты это делаешь? Аж мурашки по коже!» – и сам признался, что вообще не хотел, чтобы я пел. Много потом еще чего пели, говорили много, шутили.

А на пикапе – это все творчество ребят. Мы уже уезжать собирались, после того, как связь им привозили. Напомню, чтоб путаницы не было, это уже не «Дайвер», а «Молодой» – это донецкие. Разведчики у нас луганские, а мотострелки донецкие, гранатометный взвод. Пикап этот мы им пригнали в предыдущий раз. Мы с подписчиками моего телеграмм-канала «МоскалькоV» стараемся их общими силами оснастить – мечтаем постепенно их превратить в звездный десант (смеется).

– Вы молодцы!

– И вот собираемся мы уже обратно, особого желания петь у меня не было… чтоб так… специально собирать их в комнате и петь… просто вечером посидели. Связь с утра поехали проверили и уже собираемся уезжать. А перед отъездом «Молодому» говорю: давай, мол, уже спою напоследок новую песню (в смысле репертуара новую). И для моей малой аудитории спел «Прощайте, скалистые горы» – нашел недавно в интересной обработке.

И тут Молодому приходит идея быстро организовать съемку видео. Выбрал наш командир-режиссер хорошую «локацию» с хорошими зарослями-кустами, то есть, это он все срежиссировал – буквально по минутам рассчитал где как и что надо делать – режиссерский дар за минуты открылся. Курьез был с бойцом «Лотосом», по-моему, точно позывной не помню. Парень три раза бегал в расположение: то у нас аккумулятор сел, то шнур не тот оказался, то аккумулятор не тот. Загоняли паренька совсем (смеется). Довольно весело было снимать. Все это по их инициативе. Жалко, что лица закрытые – они хоть врага не боятся, но начальство раздражать не спешат (улыбается). Вот так «Молодой» оказался режиссером!

После исполнения «Вечного огня». Справа «продюсер» Роман Попов.

— Ну и славно! В заключении такое: согласны ли Вы с тем, что Россия стоит на рубеже битвы цивилизаций?

– Вроде бы так внешне. Есть подозрение, что мы сами уже часть этой кривой цивилизации. И нам надо с самими собой бороться и разбираться. Потому что мы кричим, что вот сатанисты-трансгендеры и так далее, а сами абортов сколько делаем.

– Ну и нетрадиционность вся, пусть под запретом, но очень распространена…

– Война послана свыше, для чего, сказать не могу – я все-таки не Господь Бог. Но есть такое ощущение.

– Тогда такой вопрос, как общество откликается, осознает ли оно важность текущего момента? Меняется ли внутреннее отношение, как Вы думаете?

– Обывательское я не знаю в широком смысле. По-разному, у нас вообще, судя по многим замечаниям, два этноса образовались: русские и россияне. Крылов об этом писал ещё в начале 90-х. И россиян если не больше, то очень много их. Но меня волнуют не столько обыватели, сколько культурная наша прослойка и наша так называемая элита.

– А почему так боятся понятия русская национальность? Россиянин – более усредненное и «безобидное» наименование.

– Корректное и обтекаемое… А делаешь опросы в телеграмм-канале, и таджики пишут «я русская» и так далее. Люди не боятся быть русскими. Те же чеченцы, Апти Алаудинов, с которым я познакомился в одной из поездок, говорит: «Так вы и будьте русскими, без вас-то и нас не будет».

С Апти Алаудиновым.

– Национальность стараются оставить позади. Графу национальность, в частности.

– Меня смущают всегда какие-то дискуссии на тему веры нашей православной, и в комментарии приходит какой-то Иван или Степан, или кто-то еще, который спрашивает: «А как же мусульмане? Как же буддисты?» – я ему отвечаю: «Слушай, почему всегда Иван в защиту вступает? Не Махмуд, а именно Иван? Ты понимаешь, что ты предатель своих отцов и дедов? Тебя же никто не заставляет верить. Будь ты атеистом, но ты имей уважение к своей вере». И те же самые мусульмане с большим уважением относятся, если человек, верующий или уважительно относящийся к своей вере. И без уважения относятся к тем, кто свою веру топчет и оскверняет: «Зачем нам попы, зачем это или то?» Ты можешь так думать, но публично поносить традиции – это твои отцы, твои деды!

– Правильно, 90% у нас ранее были и сейчас остаются православными…

– Да 90% того, что твои предки были если не православными, то старообрядцами или баптистами – христианами в общем смысле. Тысячелетнее государство строилось этими людьми. И ты начинаешь публично на них наезжать, простите за жаргон. А речь-то идет уже просто о безопасности нашей, если мы не сохраняем свою идентичность, то кто ее будет сохранять? Свято место пусто не бывает.

– Согласна. Ну и совсем в конце о планах и прогнозах. Чего ждать от ближайшего будущего?

– Я не думаю о глобальном. У меня будущее – в конце ноября съездить к ребятам, отвезти им чего-нибудь, что удастся набрать.

– А творческие?

– Творческие есть у нас, слава богу, с луганским оркестром Театра на Оборонной придумали проект, называется «Плечом к плечу». Суть проекта в том, чтобы с этим оркестром выехать в сердцевину России – на Урал. Я сам родом из Челябинска, и придумал такой проект, чтоб приехать в родной город и областные города, и там с ними выступить с этой программой советских песен патриотических,как я их называю, русские песни советского периода. Потому что это все неотрывное – традиция неразрывная. И к этому я еще привлек Селима Алахярова и еще двух певиц – финалисток шоу «Голос» Софью Онопченко и Валентину Бирюкову. Смысл проекта – чтобы люди в Челябинске, на Урале увидели, почувствовали, что мы один народ, мы одна земля с Луганском.

С моим учеником, победителем конкурса «Голос-6» Селимом Алахяровым.

А артисты оттуда почувствовали бы тоже единение с глубинной Россией, и почувствовали бы себя артистами высокооплачиваемыми, в хороших условиях выступающими, в хороших залах. Мы подали заявку в ПФКИ и выиграли ее. Сейчас готовимся, и в 2024 году в июне должны концерты в Челябинске состояться, а также в Копейске, в Златоусте и в Миасе, точнее сказать можно позже. Может получится выступить в каком-нибудь закрытом городе. Такой вот проект, довольно большой!

– Желаем удачи в нем, пусть все получится

– Спасибо большое, будем стараться. И еще, как и во всех своих интервью, я хочу продвинуть идею, что вместе с СВО нам нужна СКО – специальная культурная операция. Госдума должна принять закон об СКО. Есть же Указ президента №809 «Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей». Но в указе еще только наметки. Его бы развивать и на его основе специальную культурную операцию проводить, грубо говоря, по чистке нашего культурного и образовательного пространства от скверны. Сколько у нас с фигой в кармане сидит в вузах и министерствах. Без этого нам удачи в СВО не видать.