Командир артдивизиона «Листань» «Доцент»: если объединятся Белоруссия, Украина и Россия – мы до Нью-Йорка можем дойти

Продолжаем знакомство с нашими казачьими подразделениями, которые в составах добровольческого корпуса РФ защищают Донбасс и остальные новые регионы России от украинских агрессоров. Сегодня у нас в гостях командир минометного артиллерийского дивизиона «Листань» специальной казачьей бригады «Днепр», которого все знают по позывному «Доцент». Знакомимся!

– Доброго дня, уважаемый "Доцент", приветствуем на страницах «Аргументов недели»! Рады познакомить читателей с Вами и Вашим подразделением! Расскажите, кто Вы, как на фронт попали?

– Родом я из рязанских земель, из семьи военнослужащего, выучился в военном училище. Когда начался военный конфликт, не смог стоять в стороне по той причине, что было обращение русских людей отсюда. Являюсь родовым казаком. И, как всегда, казачество: «Мы, казаки, в случае войны все встанем, всех победим!» и всё остальное – до войны такая бравада была. И когда началась война, многие казачьи организации остановились только на том, что начали возить гуманитарную помощь. Для меня это не то, что обидно, а показательно. Гуманитарную помощь возят все жители нашей России. Но казаки всегда заявляли о том, что они являются защитниками Отечества. И вот настал тот момент Х, скажем так, когда нужно было свои слова подтверждать своими действиями. Иначе, тогда как мы отличаемся от других? Гуманитарную помощь возят все, это не заслуга сугубо казачья, а заслуга всего нашего населения. Настал момент массового прихода на фронт. Каждый казак стал перед выбором, либо продолжать заниматься гуманитарной помощью, петь песни, танцевать, воспитывать подрастающее поколение, либо реально встанет, возьмёт оружие и пойдёт защищать интересы нашей страны. Позиция примерно такая.

– Значит Вы свой выбор сделали в пользу второго варианта?

– На момент начала войны я возглавлял и возглавляю одну из крупнейших казачьих общественных объединений, называть его не будем. Обратилось наше государство к каждому казачьему объединению войск, чтобы они выполнили на деле те обязательства, которые они раньше декларировали: просили помощи. Чтобы в случае надобности выручить Россию, пришло время защитникам Отечества помочь. Те организации, которые имели определённый людские ресурсы, должны были включиться в данную работу. Атаманы послали своих заместителей, тех, которые занимаются военным направлением. Как, в принципе, сделал и я. Но, к сожалению, мой заместитель по военной структуре, по мобилизации и связям с Вооружёнными силами поехал в зону спецоперации и погиб там.

– Жаль, светлая память…

– Да, царство небесное. После этого стал вопрос, кто поедет следующим. Я подумал, что казаки вправе спросить: «Ты нас посылаешь, а сам-то был там?» – Какой бы я был потом атаман, если бы сказал, что нет, не могу, у меня там жена, болезни всякие, работа.

– И послужил я уже давно, и не хочу.

– Да, пришло время определяться, кто ты есть на самом деле: казак, гражданин. И пришло время поехать заняться этим самому. Пришло время создать отряд.

– Как раз давайте поговорим о «Листани». Как он создавался, почему так назван, и что его название обозначает?

– Да, значит пришло время определяться. Для начала я сразу сделаю ремарку для всех читателей: мы не воюем с украинским народом. Я всем своим бойцам так и говорю. Мы не воюем с Украиной, не воюем с украинским народом. Мы воюем с блоком НАТО и с теми, кто им в этом помогает, потому что цели у них одни – развалить нашу страну. То есть, для нас украинский народ – это братский народ, и мы с ним не воюем. В моральном плане у нас всё чисто.

Так вот, когда нас собрали, мы создали отряд. Не моё решение было – это было общее решение казаков. Подразделение принято называть рекой по географической привязке. Например, отряд «Дон» – это донские казаки. Отряд «Терек» – это терское войско. Отряд «Кубань» – это кубанское войско. А у нас казачья организация – это 54 отделения по всей России. И потому не получается назвать какой-то конкретной рекой – их у нас слишком много. У нас бойцы со всей России. Начали копаться в истории и искать реку, которая объединяла бы всех казаков. Согласно летописям Лаврентьевской и Никоновской, согласно утверждениям Соловьёва, Карамзина, Татищева – именитых историков – самое первое конкретное упоминание о казаках – в описании битвы на Листани. Листань – это название реки. 1444 год – на нашем шевроне так и написано. Так вот это Битва на Листани 1444 года, где впервые конкретно, а не по преданиям, указывается слово «казаки» и «казачий отряд». Есть ещё более ранние упоминания былинные: «Жил-был старый казак Илья Муромец». Но это было по былинным преданиям. Есть ещё упоминание, что на Куликовскую битву передали икону – об этом донские казаки говорят – но там написано, что люди воинского чина, проживавшие по низовью Дона. Это действительно были казаки, их называли бродниками, но слово «казак» там не употреблялось. У меня есть книга старинная дореволюционной печати, императорского двора, справочник о войсках. И там написано: «Казачьи войска – первое упоминание Битва на Листани Червленый Яр, это просто территория так называлась». За городом Шацком в Рязанской области, начиналась Мордовская ССР бывшая, мордва – это как раз было Дикое Поле. Со стороны Рязанской области есть такие поселения, как Казачий Дюк, Казачья Слобода. Просто все забыли, что Рязанское княжество – это было крайнее государство перед Диким Полем. Потому здесь были казаки. Потом, когда взяли Казань, продлили границы, они оказались в центре. Казаки пошли дальше по низовью Дона. Тульская область входила в Рязанскую. И сразу у меня родилась мысль о том, что несправедливо забывать подвиги наших казаков, которые впервые в истории были отмечены в летописи как отдельный казачий отряд. Не просто казак Иванов, Петров, а как отдельный казачий отряд, который в этой битве участвовал как отдельное воинское формирование со своими командирами и одержал свою первую победу. И потому считают, что битва на Листани – это конкретно первое упоминание о казаках. Исходя из этого, мною было принято решение, чтобы не обидеть ни Рязанскую область, ни людей из других областей, назвать наш отряд «Листань».

– Это как бы праистория давняя, понятно. А скажите, в каком статусе вы состоите? Это контракт с Минобороны или вы добровольцы?

– Добровольческий контракт с Минобороны РФ. Настоящие добровольцы, скажем так, мы наняты Министерством обороны.

– А в сводную бригаду «Дон» вы тоже вошли сразу, да?

– Мы сначала вошли в батальон «Дон». Минометное подразделение в нем формировалось отрядом «Листань». Все миномётчики были из «Листани». Потом батальон вырос в бригаду. Мы стали минометным, артиллерийским отрядом бригады. Сейчас «Дон» входит в добровольческий корпус России,

– Растёт «Дон», и растете вы в статусе?

– Растет «Дон», а вместе с ним растем и мы. На этом фоне нам предложили увеличить штатную численность и стать бригадной артиллерией. Теперь мы тяжёлый артдивизион бригады «Днепр».

– А у ваших бойцов есть статус участника боевых действий?

– У нас есть две системы контрактования. По одной они не имеют статус участника, а по второй – имеют. Но сейчас вышел закон, принятый Государственной Думой и подписанный Президентом, который приравнивает всех добровольцев к участникам боевых действий со всеми вытекающими льготами.

– Хорошо! Очень рада за парней, ведь все восемь лет добровольчества, с 2014 года, не было никакого статуса у людей.

– Изначально случались очень трагические истории. Например, оторвало у парня руку, выплатили ему три миллиона рублей. Но в справке не пишут, что он получил это увечье в боевых действиях, а просто травма бытовая или аварийная. Жена не может пойти в садик, отнести справку, что он участник, – это неправильно. На самом деле, такая система изначально была. Она поднималась благодаря нашим депутатам. Есть такой депутата Виктор Водолацкий, наш атаман. Слышали о нем, наверное.

– Да.

– Мы к нему обращались с просьбами, что он этот вопрос поднял, и этот вопрос был поднят. И всех добровольцев, которые статуса не имели, узаконить. Проект закона прошёл все этапы согласования и одобрения, и на данный момент принят. Сейчас добровольцы, включая гражданских лиц, находящихся на территории проведения спецоперации и работающих в интересах СВО, даже их по закону будут приравнивать к участнику боевых действий.

– Скажите, по какому принципу отбираете бойцов в «Листань»? Кто чаще всего остается служить надолго?

– У нас коллектив немного другой. Мы строимся не просто как военное подразделение, а как казачье соединение. У нас братский коллектив. Друг за другом смотрим, знаем проблемы друг друга. Нет у нас строгости «равняйсь-смирно» и так далее. При выполнении боевых задач нет такого, что «любо-нелюбо». Есть приказ – его надо выполнять. А потом, после выполнения приказа, можем обсудить, как раньше у нас казачья демократия по принципу «любо-нелюбо».  Частичка казачьего уклада, даже те, которые не казаки, примерно проявляется. Мы строим отряд не как воинский коллектив, а как большую семью, но со своей ответственностью и выполнением поставленных задач.

Принимаем мы людей разного возраста. Слишком молодых стараемся не брать. К нам и 18-летние хотят, и девушки. Но мы этого не делаем. Мы больше идём на категорию ту, которая по разным причинам не прошла по военкомату. У них есть желание повоевать, им 50 лет, а их уже не берут. А иногда такой человек может фору дать и 20-летнему или 30-летнему. Есть такие, и очень много. Скажу даже, их больше. Потому что поколение 70-х 80-х годов, которым сейчас по 50, по 40 лет, а то и по 60 – это совершенно другие люди, другого склада. А вот эта молодежь, хотя я не говорю плохо про молодых, они хорошие ребята! Но они понасмотрелись компьютерных игр, в интернете посидели и у них нет ни воли к победе, ничего – просто как игра какая-нибудь в голове. Есть определенная масса. А эти люди 70-х годов прошли немного иную школу, советскую школу. Они немножко по-другому воспитаны. Но они могут принести пользу. Лучше рисковать этим возрастом, чем рисковать возрастом молодых, правильно? Которые могут дать потомство народу.

– Там ещё ни опыта, ни навыка, ничего нет.

– Скажу, какое наше требование. Люди приходят разные, с разными диагнозами, заболеваниями. Мы с радостью можем взять, но вы сразу поймите, что в боевых условиях вы можете стать обузой для ваших же товарищей. Спасая вас, а бросить мы вас не можем, могут погибнуть все. Изначально задайте себе вопрос: можете ли вы быть опасной обузой для нашего коллектива, для наших братьев, которые пойдут вас спасать. Вот их этого мы исходим. Состояние здоровья имеет очень большое значение. Также имеет большое значение какой-то опыт. Например, водители. Сейчас водители – в основном наездники: сел, повернул ключ, нажал на педаль и поехал. А если машина сломалась – он не понимает, куда надо идти. А во время войны происходит разное. Были случаи, когда слетал ремень с генератора, например. Или слетал аккумулятор при ударе, при тряске. И люди просто покидали машину, а потом приходили, смотрели, что надо было всего лишь накинуть клемму на аккумулятор. Но у водителя нету знаний, кроме знания наездника. Во время войны ценятся водители не те, кто может крутить руль и нажимать на педали, а те, которые понимают, как это всё работает, ив случае боевой ситуации, под обстрелом, в другой обстановке смогут быстро разобраться в поломке машины, починить ее и вернуть в строй. Зачастую передвижение является ценой жизни, образно говоря. Тот же миномет, развернуться можно по-другому. Нужно понимать, что у ВСУ очень хорошая артиллерия. Но надо понимать, что Киевский военный округ в советское время всегда занимал первое место по артиллерии. Это конёк Киевского округа. Там все в основном артиллерийские училища, и многие офицеры запаса, уходя на пенсию, предпочитали перевестись в Киевский округ, потому что там и погода другая, и море недалеко. Все это создало такое положение, что у них много специалистов и артиллерия прекрасная. Да и работает на них вся спутниковая, навигационная система, включая интернет и все остальное. Поэтому отвечают они очень быстро. А значит произведя огневое воздействие на противника, надо быстро собраться и уехать, а это 280 кг и мина 16 кг. Это всё надо закинуть в «Уралы», разобрать. Это очень быстрая, подвижная работа. Если у кого-то в ходе рейда переклинит спина, то погибнуть может весь расчет. Соискателям мы говорим, что ценим их желание помочь, но риск от оного вашего желания грозит гибелью всему расчету. Специалистов очень мало тех, которые понимают: стараемся выводить их на другую сферу ремонта техники, например. Если специалист в компьютере, то сиди работай на компьютере, потому что документы и отчетность никто не отменял. Это уголовная ответственность, а значит документация должна вестись. Женщин и девушек, если у них есть медобразование, определяем в медицину. Пытаемся комплексно подходить к комплектованию состава. Начиная от парня-слесаря, в ком сейчас большой дефицит, все хотят сидеть в компьютере в офисе и заниматься продажей. А поработать на станке, выточить какую-то деталь или взять гаечный ключ и разобраться в механике – очень проблематично сейчас. Сварщики тоже редко встречаются. А ведь техника на войне повредилась – надо где-то заварить, подогнать. И технические специалисты все нужны, они ценны. Рембаты и ремонтные базы – большая проблема. А сейчас больше в интернетах привыкли сидеть.

– Воевать виртуально!

– Ну да, в «танчики» поиграть. Здесь нет такого, что вас убили, и вы восстановились. Тут если убили, то убили навсегда. Серьёзно надо отнестись к настоящей войне. Понятно, что самый лучший воин – это молодой воин. У него нет привязанности к семье, к детям, у него нет понятия ценности жизни. В истории всегда считался лучшим тот воин, который не имеет житейских обременений, якорей, зацепов определенных. А когда сидит в окопе человек, а у него трое детей – и мысли его все далеко. Даже если сделать исторический срез от Чеченской войны до современной, в основном в атаки рукопашные идет молодежь в основном. Они самые бесстрашные. Вокруг меня и моих друзей 90% говорят следующее: «Сам не пойду, но если призовут, то бегать не буду». И для меня это – показатель. Это говорит о том, что наша страна не вымерла. И даже молодежь! Это сидит в крови. Мы же как: надо постараться, чтобы разозлить, но потом не остановить.

– Да, Вы правы!

– Самый страшный бунт – это русский бунт. Мы и своим надаем, и чужим, но нас раскачать надо.

– Потом унянькать невозможно (смеюсь)! А так да!

– Потом остановить ещё нас надо. Когда начинают говорить про нашу Россию, что мы там спились и все остальное, я им всегда говорю: «Имея самую большую территорию на нашей планете, если б мы были такие пьяницы, у нас давно бы ее забрали. Все это неправда». Я со стариками разговариваю, так они вспоминают свои молодые годы, и что им их старики говорили, что они «не та молодежь». Но «не та молодежь» в 1941 году кидалась на танки с лопатками. Также и здесь. Все повторяется, к сожалению, мы все-таки дожили до Третьей мировой войны, и надо четко понимать, что идет не война с Украиной. А идет Третья мировая война, просто она ведется новыми методами, чужими руками. Хотя они уже и сами залезают. У нас есть участки фронта, где контингент наполняется англичанами и поляками.

– Доводилось вам с наемниками в открытом сражении встречаться? Они отличаются от ВСУ?

– По нашей информации, у них даже идут внутренние конфликты. Их чуть ли ни гонят.

– А есть там заградотряды какие-то?

– Не могу сказать точно, я такой информацией не обладаю. Говорят, что есть. Скажу так, раз взял деньги, два взял: «Дай, Россия, нам денег, а то мы будем дружить с американцами!» – или наоборот. Долго так продолжаться не может. Проплатили, закоррумпировали, а потом ультиматум: «Взяли деньги? – Отрабатывайте!» Вот она и война пошла. Надо вспомнить генерала Лебедя, который сказал: «Какой самый лучший солдат? Это солдат тот, который пошел на завод, пришел с завода, а нет ни дома, ни семьи, никого. Он взял оружие в руки – и это самый лучший солдат».

А потом задаю вопрос, почему украинцы стреляют по своим же городам? Тем самым они приобретают воинов – проводится определенная работа, где просто говорят, что это сделали русские. И они идут до конца. И их понять можно. У них своя правда.

– Их накачали антирусской пропагандой, про «клятых москалях» и гонят в окопы тоже?

– Конечно! Там серьёзная пропаганда, по сравнению с которой наша выглядит смешно и несерьёзно. Там в народе не то, что зашоренные люди. Просто, когда погибают дети, их сыновья. Объяснить этим людям, что мы делаем что-то хорошо, практически невозможно. Согласны?

– Ну да.

– И тогда мы задаем вопрос: почему же они стреляют по своим городам, и почему свои города защищают не жители, а, например, из Ивано-Франковска? Потому что он станет своей зениткой около детского сада, потому что он тут не живет. Только тот, кто живет здесь, тот никого не встал бы так. Мы их давно вызываем выйти в поле и сразиться. Они же не выходят.

– Как быстро нашли общий язык с местными? В Донбассе и других новых наших землях чем-то отличается от других регионов России?

– Во-первых, у нас есть четкое сожаление в том, что вся эта ситуация произошла. Мы понимаем, откуда идут корни, и кто это создал. Это искусственное напряжение было специально создано и подготовлено. Не надо быть очень умным человеком, чтобы не разобраться в том, что происходит. Обычные люди стали заложниками. Народ боится, можно только представить: то ли мы освободим, то ли мы уйдем, что будет потом с ними. Народ находится в непонимании, и потому, если откинуть все политические лозунги, им без разницы, кто у них будет президент. Им самое главное, как будут жить их дети, как будут жить они сами. Надоела эта война. Никому эта война не нужна. И эти патриотические лозунги, высказанные на фоне флага США. Все прекрасно понимают, за чьи интересы они воюют. Слишком много жертв среди мирного населения. И потому это как цепная реакция. А местные жители они просто напуганы – им бы побыстрее все успокоить и восстановить. Люди, вспоминавшие советский строй, помнили, как мы жили братскими народами, когда не было разницы: кто ты украинец или русский.

– Да это была одна огромная страна! Мы все оттуда родом и знаем, что это было! Один дом на всех.

– Да, один дом. Как быть, когда отец – украинец, а мать – русская. Кто он есть?

– Да-да (смеюсь) у меня самой отец – хохол, а мама – русская!

– Вот у меня такая же ситуация! Мы не воюем с украинским народом, хочу это повторить в тысячный раз. Мы воюем с блоком НАТО и с теми, кто нас предал и воюет на их стороне. К сожалению, бывает и братья воюют. Находясь на территории, где происходит спецоперация, как бы сентиментально это ни звучало, иногда взрослые люди выпадают в слезы.

– Да-да, ведь совсем недавно в историческом сравнении мы были одним народом, единой всей землей, и тут вдруг такое.

– И сейчас мы едины. В семье же тоже не бывает все гладко. Если муж с женой ругаются, и как ругаются, мы знаем, все это со временем пройдет. Но слишком много крови пролилось. Это практически гражданская война, стравленные третьими странами родные люди. Потому что нельзя брать деньги и потом за эти деньги не ответить. Помните, газ. Вы нам газ не даете, вы же наш братский народ! Так пусть определятся: то мы им братья, то не братья. Эта позиция была неправильной. Так оно и везде. Мы и воюем с теми, кто пытается нам навязать чуждые ценности. Я против однополярного полового вопроса, против тех ценностей, которые нам навязывают. Мы смотрим как относятся к детям: забирают их из семей из-за того, что они не хотят проходить половое воспитание. Мир полностью перевернулся. Православные бойцы защищают свою веру, каноны, ценности. И обращаю внимание, что многие страны уважают Путина, причем это не красивые слова для прессы, это просто тот, кто не побоялся сказать нет, не встал на колени, как встали другие. Именитые страны, Италия, например, где были древние римляне и все остальное. А немцы, мы, конечно, воевали, но нация-то была серьезна. И все это исчезло под напором.

– Нации Европы стали какими-то общеевропейцами.

– Сателлитами, они стали теми, кто не имеет своего слова. И как они будут относиться к тому, что мы сказали нет. Мы защищаем свою историю, свои ценности, культуру и народ. Никому это из сломанных не понравится. А если ещё иметь всю таблицу Менделеева. Скажу так, зря они это начали. У нас есть сейчас моральное право на то, чтобы национализировать добычу всех природных ресурсов. Исходя из того, что они в нас «песком кидаются». Они принадлежат как раз западным компаниям. А то пытаются нам танки прислать, а сами забирают бриллианты и нефть выкачивают. Такого быть не может. Поэтому и не заметили многие, что началась Третья мировая война и передел всего общества планеты. А наша политика правильная. Мы обратили внимание на те страны, которые ранее не замечали. Их не то, чтобы в ООН не звали, а просто не замечали. А мы заметили и начали создавать многополярный мир. Просто одной стране печатать какие-то бумаги и всем говорить, чтоб считали это валютой, ничем не обеспеченной. Пока все хлопали в ладоши пришел какой-то предел. Благодаря нашему президенту это и произошло. В прямой конфликт вступить они не могут. Потому что по природе они трусливые, мы всегда их били и будем бить. Но есть славяне – наши братья, хотя украинцы – это и есть мы.

– Да, мы не можем отделить одну часть себя.

– Они сильная армия, они хорошо воюют. Там смогли купить власть, зашугать народ, отработать их психологически. У них это очень хорошо получилось. А если мы сейчас объединимся: Белоруссия, Украина и Россия – мы до Нью-Йорка дойдем. Я уверен, всех завалим!

– Это уже можно считать таким прогнозом? У нас есть традиция спрашивать с военных прогнозы на ближайшие месяцы.

– Я бы такого заокеанского рейда не хотел бы. Тут сейчас китайцы встали на нашу сторону. Китайцы – дело такое тонкое. Восток – дело тонкое, а тут тоже не хуже. С ними тяжелее. Вопрос не в этом. Я считаю, что нас в покое не оставят. И украинский конфликт – это лишь разжигание определенное. Они не могут пропустить Украину. Почему они все это делают, почему они делают все во вред другим государствам. Потому что они понимают: проиграв войну на Украине, вооруженным или политическим способом, они потеряют уважение среди тех сателлитов, которых держат в страхе. Получается для них опасный прецедент – Россия не испугалась и отстояла свою точку зрения. Кто же тогда отпустить ситуацию, они будут давить до конца. Народ в России не понимает, думает, что война где-то далеко идет. Ничего она не далеко. Она рядом совсем, в Белгороде уже, в Курске, она уже в Москве! Есть люди, которые потеряли семьи, детей, родственников. Очень жаль, что это произошло. А может быть это делалось специально. Мотивация этих людей очень высокая – он будет мстить. Он имеет право на это, к сожалению.

– А что делать с такими озлобленными нашими генетическими свояками из Украины после победы? Как их исправить, грубо говоря?

– Давайте вспомним ту же Германию. Должно быть покаяние народа и на Украине, ив России. Считаю, что это все допустили и наши спецслужбы тоже. «Не увидели» то, что творилось на Украине, не обращали внимания, были заняты совершенно другим, может, их специально и отвлекали разными проблемами экономическими от того, что творилось на Украине. А на Украине под «хайль Гитлер» воспитывали детей. А наши отмахивались: пусть, это же их дело. С моей точки зрения, это общее упущение руководства нашего, мы «не видели», что творилось там. У нас были свои проблемы с 90-ми с 00-ми. Чеченские войны были. Было на что отвлекаться. Но это же зрело. Должны быть спецслужбы, которые обязаны отслеживать это все. Да одна защита русского населения и сейчас хромает, а тогда ее не было вообще. Когда политики упустили, то в дело вступили военные. Расхлебываем сейчас неправильную политику тогда. Хотя и судить о технических характеристиках машины, зная ее понаслышке, тоже нельзя. Надо на ней проехаться и посмотреть. Сейчас можно ругать правительство и страну в целом. А я считаю, ну не хочет же наша власть для себя же проблемы создавать. Не можем какие-то скрытые ситуации того или иного периода знать, потому что мы много не поймем. Но мера ответственности власти перед страной и народом, конечно, должна быть. Вы говорите, а что будет дальше. Вспомните войну в Чечне – здравый смысл всегда побеждает. И лучше мир, чем война. А сколько там погибло людей и всё остальное. Народ-то разберется. Никому война не нужна. И кровь никому не нужна. Да, есть обиды, но сейчас чеченский народ – братский, который проливает кровь.

– Да уж, и сейчас в СВО участвуют чеченцы, и до нее в Донбассе сколько ребят было оттуда.

– Народ проливает кровь. Тот народ, с которым мы недавно сравнительно воевали, убивали друг друга. Также будет и с Украиной. Все будет нормально. Здравые люди поймут, что мы никому не нужны. Мы, славяне, не нужны им. Мы для них опасный ген, опасная нация, часть планеты. Потому что мы, во-первых, группируемся, во-вторых, мы можем прощать, также и украинцев можем прощать. И все равно мы братья. Кровь есть кровь. А это все задумано англо-саксонцами. Со стороны истории посмотрите, все войны кто когда начинал. Но нам проблемы США, Европы неинтересны. У нас проблема с нашими братьями. Не надо витать в облаках и понять, что США и другие страны на этом очень хорошо зарабатывают: списывают старую технику, работают у них производства. Они заточены на извлечение прибыли. А война – дело прибыльное, тем более, погибают не они.

– Да, но наемники-то их уже тоже погибают.

– Кто такой есть наемник? Тот же воин профессиональный, который выбрал своей профессией войну. Они есть в любой стране. Это не часть населения. Запад ставить целью не поддержку Украины, а ослабление позиций России. Также они стремятся расшатать ситуацию и внутри РФ. Потому сейчас нужна железная хватка. Поэтому надо нам дойти до победного конца. Хотелось бы, чтобы украинский народ стряхнул с себя это. Именно с этой позиции мы можем с полным правом считать себя освободителями. Сейчас скажу почему. Как можно было довести страну, которая имела Запорожских казаков, которых польские паны в чугунных бочках сжигали, как мог славный народ Украины превратиться в плебеев непонятных организаций? У них нет своего имени, они не могут высказать свое мнение – им диктуют на каком языке говорить, у них вывозят землю, ресурсы, даже людей на продажу и тех вывозят. И как мог превратиться славный свободолюбивый украинский народ в то, чем они являются сейчас? Скакали по майданам, кому они были там нужны в Европе? Ходить убирать мусор за панами? Вот от этого и освобождаем.