Историк Константин Залесский: «Сами бы немцы денацификацию не провели»

В преддверии 22 июня речь пойдёт о преодолении нацизма. Каков опыт денацификации в ФРГ и ГДР? Насколько применим он к нынешней Украине? Гость «АН» – историк Константин ЗАЛЕССКИЙ, автор ряда книг о Третьем рейхе.

– Когда впервые заговорили о денацификации?

– На Ялтинской конференции, но тогда тему подняли лишь впроброс. К серьёзной проработке подошли на конференции Потсдамской. Составили документ, где подробнейшим образом прописали политические и экономические принципы, которыми необходимо руководствоваться при взаимодействии с Германией на начальном – контрольном – этапе. Документ превосходнейший, его создавали люди, великолепно знавшие ситуацию. Сегодня хорошо известна программа «четырёх Д»: денацификация, демилитаризация, демократизация и демонополизация. К законам Союзнического контрольного совета были составлены приложения на десятках страниц, где всё чётко прописано.

Однако, когда дело дошло до осуществления, возникли проблемы. Оказалось, что если с демилитаризацией и демонополизацией всё кристально ясно, то с двумя другими «Д» – далеко не всё. Насчёт упразднения нацистских организаций нет никаких вопросов (хотя неофашистскую Социалистическую имперскую партию в ФРГ запретили только в 1952-м): организации распускаются, их имущество и финансовые средства конфискуются. С образованием тоже понятно – напечатаны новые учебники. СМИ поставлены под жёсткий контроль оккупационной администрации. А что делать с населением, с народом?

Первоначальная позиция союзников – и прежде всего наша позиция – заключалась в том, что в скором времени, когда станет ненужной оккупация Германии, страна воссоединится. Но быстро выяснилось: мы с союзниками очень несхоже понимаем, каким должно быть её будущее. В том числе – в вопросе денацификации. Уже в 1946-м наши союзники объединили свои зоны оккупации в «бизонию» (от лат. bi и англ. zone), а в 1948 году – в «тризонию» (от англ. three и zone). Процессы в двух зонах – их и нашей – протекали по-разному.

– Насколько по-разному?

– Американцы подошли к делу со свойственной им гигантоманией: разработали анкету с 131 пунктом, которую должны были заполнять немцы. Только представьте, сколько нужно народу, чтобы проверить все эти анкеты! Колоссальное количество. Уже в 1946-м к этой работе стали привлекаться немцы из общественных организаций, не связанных с нацизмом. Работа была проведена гигантская, но каков результат? Американцы интернировали 95 тысяч человек, но уже к январю 1947 года освободили 45 тысяч. Британцы интернировали 64 тысячи человек – и освободили 34 тысячи. Повальное освобождение! В Тризонии провели неимоверное количество процессов, рассмотрели документы на 6 миллионов немцев, и все эти рассмотрения не дали толком ничего. В отношении 4 миллионов человек дела попросту закрыли. Словом, гора родила мышь. А уже в 1950 году в ФРГ начался откат от денацификации. В Федеральном ведомстве по охране конституции (спецслужба внутреннего назначения в ФРГ. – Прим. «АН») почти все были в прошлом сотрудниками абвера либо СД. Запад решил, что теперь на первый план вышла холодная война, противостояние с Советским Союзом, и потому нельзя терять такие ценные кадры.

В нашей зоне подход был значительно более серьёзный. К власти тут же выдвинули антифашистов, а сотрудников нацистских организаций сразу отстранили. Процесс денацификации в нашей зоне прошли около 800 тысяч человек, из них обвинительные приговоры получили порядка полумиллиона. 67 тысяч человек были интернированы (к январю 1947-го освободили 8 тысяч.). В то же время давление на общество постоянно снижалось, и уже в феврале 1948-го наши заявили, что процесс денацификации в советской зоне завершён. Строго говоря, он завершился в октябре 1952‑го, когда был принят закон ГДР о том, что все бывшие члены НСДАП, кроме военных преступников, уравнены в правах с остальными гражданами.

Главное отличие между нашей политикой и западной состояло вот в чём. Общество денацифицируется – а дальше-то что? В ФРГ на место денацификации пришёл западный индивидуализм. А в ГДР параллельно денацификации проводилась коммунизация, то есть освободившееся место не оставалось пустым (в 1955 году около 8, 6% членов правящей Социалистической единой партии Германии являлись бывшими членами НСДАП, а среди первых и вторых секретарей райкомов партии эта доля составляла порядка 14%). В сознании множества западных немцев возникла лакуна, потому что индивидуализм не может занять место коллективистской идеологии – для этого нужна другая коллективистская идеология. Кто-то примет индивидуализм, а кто-то не примет. Как результат – сегодня, общаясь с немцами, мы видим, что восточные немцы денацифицированы гораздо лучше западных.

– «Альтернатива для Германии», третья по величине партия в нынешнем бундестаге (83 депутата из 736), является ультраправой, но всё же не нацистской. Нацистами можно назвать Национал-демократическую партию Германии, результат которой на последних выборах составил лишь 0,1%.

– А я и не говорю, что власть в Германии принадлежит нацистам или что они возьмут власть завтра. Согласно опыту XX века, для становления и победы фашистских движений необходима массовая ветеранская среда. Такой среды в нынешней Германии, как и вообще в нынешней Европе, не существует, поскольку Европа давно не воевала массово. Но, увы, это не значит, что такая среда не возникнет в будущем. А мировоззренческая база для возможного возрождения нацизма возникла ещё в девяностых – после распада СССР. Немцы в большинстве своём тогда решили, что хватит каяться, о нацистском прошлом нужно забыть – дескать, мы, нынешние немцы, не имеем к нему никакого отношения.

Именно это и требуется для возрождения нацизма – забыть о преступном прошлом. Именно позиция «было и было, фиг с ним» может привести к тому, что фашистская идеология в Германии вновь будет просачиваться. Это привлекательная и хитрая идеология, она легко проползает, потому что очень проста для восприятия. Гитлер говорил примерно следующее: меня, мол, поддержал народ не потому, что я ему что-то пообещал, а потому, что простыми словами объяснил ему происходящее. Фашизм преподносит себя демагогически и в то же время доступно.

– Подходим к самому актуальному – к Украине. Какие уроки прошлого важны применительно к ней?

– Если речь идёт о масштабной денацификации, то главный урок таков: она возможна только тогда, когда мы полностью контролируем денацифицируемую территорию – напрямую или через дружественное правительство. Никаких других вариантов не существует. ФРГ мы не контролировали, поэтому там процесс скоро сошёл на нет. Кроме того, важно понимать: сами бы немцы денацификацию не провели. При нынешнем политическом руководстве Украина будет впадать в крайний национализм чем дальше, тем больше. Ситуация крайне серьёзна ещё и потому, что там формируется массовая ветеранская среда – то самое условие для подъёма фашизма, которое я упомянул ранее.

Насколько масштабная денацификация требуется Украине, сопоставимы ли эти масштабы с тогдашними – сказать затрудняюсь. Для этого нужно непредвзято изучить украинское общественное мнение. Ударные отряды майдана открыто говорили о своих нацистских взглядах, про все эти «Азовы» и «Айдары» (организации запрещены в РФ. – Прим. «АН») совершенно ясно, что это за люди. Но насколько сильно заражено нацистской идеологией украинское общество? Хочется думать, что не слишком сильно и что большой работы с нашей стороны не потребуется. К слову, любое общество в массе своей конформистское, что показала в том числе и послевоенная история Германии.

– А если подтвердятся наши худшие опасения и выяснится, что нацизм проник в украинское общество глубоко? Вы сказали, для искоренения коллективистской идеологии требуется другая коллективистская идеология. Что вы предложили бы украинцам?

– С идеологией у нас дело обстоит непросто. Консенсуса между «белыми» и «красными» как не было, так и нет. Их отношения по-прежнему находятся на уровне «кто кому в морду первым даст». Всё упирается в неразвитость политической системы: вообще-то не государство должно способствовать достижению консенсуса, а диалог политических сил, политических партий. Объединяющая концепция потихоньку вырабатывается с 2014 года, и есть хорошие перспективы у идеологии на основе, условно говоря, русского мира. Наша страна обладает – и всегда обладала – признаками совершенно уникальной цивилизации, отличающейся от цивилизации Запада. Опираясь на эти признаки, мы должны создать идеологию русского мира с государствообразующим русским народом в основании. Русский мир существует по определённым традициям и моральным принципам, которые необходимо выразить. Вот чем нужно заняться, а не установкой памятников Владимиру Ильичу.