Госдума приняла закон, запрещающий пропаганду гомосексуализма и смены пола. Однако запретить – мало, нужно уметь противостоять деструктивному информационному воздействию. Гость «АН» – доктор философских наук Владимир ВАРАВА, заведующий кафедрой философии Московского государственного института культуры.
– В социологии используется понятие «окно Овертона», или «окно дискурса». Его смысл в том, что рамки спектра мнений, допустимых в обществе, расширяются не сразу, а постепенно. Сегодня норма такая, завтра – чуть другая, послезавтра – уже совсем другая. Именно так происходит движение западного социума в его отношении к ЛГБТ.
– Совершенно верно. Если говорить о популяризации этой темы в науке, то всё началось с безобидного на первый взгляд термина – «гендер».
– Что это такое, кстати?
– Мне вспоминается анекдот из моей личной практики. Середина 1990-х, защищаются первые в России диссертации по гендеру. Я присутствую на одной из таких защит. Никто толком не понимает, о чём идёт речь, и один старый маститый философ, классический советский профессор, очень квалифицированный, с сарказмом спрашивает претендента: «А где этот гендер? Между ног, что ли? Тогда это по-другому называется». И всем присутствующим стало понятно, что тема-то беспредметная. Диссертация посвящена тому, чего не существует. Кстати, для получения гранта от Фонда Сороса (признан нежелательной организацией в 2015 году, деятельность организации запрещена в РФ. – Прим. «АН») достаточно было использовать слово «гендер» в названии темы. Теперь, когда источника финансирования нет, желающих писать об этом поубавилось.
Так вот, о значении термина «гендер». Иногда он используется как синоним слова «пол», но для приверженцев гендерной теории это принципиально разные вещи. Они трактуют пол как сугубо биологическую категорию, а гендер – как категорию социокультурную, как самоидентификацию. Ни для кого не секрет, что существуют женоподобные мужчины и мужеподобные женщины, однако эти исключительные явления гендер-теория возводит в абсолют. Обратим внимание: о сексуальной ориентации речь поначалу не шла, говорилось о «маскулинности» и «феминности». Затем к этому подверстали нетрадиционную ориентацию. Затем – смену пола. Теперь – смену пола несовершеннолетними.
Нужно ли объяснять, что гендер-теория – это не наука, а чистой воды идеология? Отождествление биологического пола и социальной роли она объявляет авторитаризмом. Как видим, от гендера к трансгендеру – один шаг. Если поначалу разрушалась асимметрия (как они говорят, «субординация») мужского и женского, то теперь объектом атаки является сам половой дуализм человечества. Эта идеология достигла небывалой агрессивности, интенсивности навязывания – с нетерпимостью ко всем тем, кто её не разделяет. Она вызрела в результате фундаментальных трансформаций, связанных с попытками разрушить традиционный образ человека, изменить человеческую природу. Изменить само представление о человеке – кто он, зачем он. Поскольку сексуальная сфера, половая, эротическая, является для нас одной из основных, то она и стала мишенью. Эти идеи – радикально новые, они не имеют никакой укоренённости в культуре – ни в христианской, ни в античной.
– Про античную культуру вам обязательно возразят. Гомосексуальные отношения в ней присутствовали.
– Присутствовали, но это не значимо. Те, кто выпячивает примеры гомосексуализма, просто незнакомы с реальными достижениями античной культуры: эстетическим космоцентризмом, числовой гармонией Пифагора, греческой трагедией, взаимодействием аполлонического и дионисийского культов, философией Платона, Сократа и так далее. Мне это напоминает интерпретацию русской классики советскими идеологами, когда, например, Пушкина и Лермонтова объявляли «революционерами». Берётся нечто периферийное и выносится в центр, рассматривается через увеличительное стекло. Идеологическое акцентирование, и ничего более. Ссылаются на андрогинов – это, согласно Платону, мифологические существа, изначально сочетающие мужские и женские признаки и затем разделённые богами на две разнополые части. О чём речь? О том, что разнополые половинки некогда единого целого влекутся друг к другу и это влечение представляет собой ось истории. В центре мироздания – взаимное влечение мужчины и женщины. Половая бинарность (взаимоисключение, «либо-либо». – Прим. «АН») носит здесь космологический характер, как и в христианстве.
Платон разделял Эрота на духовного и земного, плотского. Влечение мужчины к юношам рассматривается в качестве низкого, грязного проявления Эрота. Кстати, как и сугубо плотское влечение мужчины к женщинам. «Платоническая любовь» – это любовь духовная. Плотское без духовного – не любовь, а разнузданность. Такого же понимания любви придерживались впоследствии классики русской философии – Соловьёв, Розанов, Достоевский. Хотя, особенно у Соловьёва, подчёркивается, что между любовью и деторождением не обязательно присутствует причинно-следственная связь, однако закономерным итогом настоящей любви непременно станет взаимное желание родить ребёнка. Это, кстати, является обязанностью каждого человека в соответствии с христианской традицией (если он не посвятил жизнь монашеству, то есть Богу. – Прим. «АН»). Раз тебе дарована жизнь, значит, твой долг – подарить жизнь новому человеку. Или хотя бы попытаться. «Жить для себя» – эгоистическое самозамыкание.
– Неужели русским философам XIX века приходилось оппонировать идее чайлдфри?
– Тогда, конечно, это не называлось «чайлдфри», но соблазн «жить для себя» в тогдашнем образованном обществе уже присутствовал. Собственно говоря, именно в середину XIX века уходят истоки той деструктивной идеологии, о которой мы говорим. Ницше охарактеризовал тогдашние времена как «смерть Бога». Речь идёт не просто об ослаблении религиозности. Образовавшаяся пустота поменяла акценты, разрушилась иерархия ценностей. Сделались нормой бытийная безответственность, цинизм, бесконечное наслаждение и удовлетворение низменных желаний. Тогда это было идеологически связано с распространением материализма и атеизма, теперь на слуху другие «-измы», но смысловая сердцевина – та же самая. После того как произошла «смерть Бога», стало в широком контексте употребляться слово «кризис»: «кризис культуры», «кризис человека». Философы XX века заговорили уже о «смерти человека», о том, что невозможно теперь сказать, что такое человек, невозможно дать определение этому понятию. А сегодня западное общество и вовсе пришло к расчеловечиванию.
– Что это значит?
– Как заметил Достоевский, бытие существует тогда, когда ему грозит небытие. Человек осознаёт свою смертность и переживает это как трагедию, преодолевая её, что и делает его человеком. Современная западная идеология, напротив, сосредоточена на идее бесконечной земной жизни, которая должна быть достигнута благодаря кибер- и биотехнологиям (такие технологии невозможны, но предполагается, что они будут). В рамках этой идеи человек будущего должен быть не только бессмертным, но и бесполым.
– Почему?
– Разнополость способствует деторождению. Чтобы не было смерти, нужно, чтобы не было рождения, потому что рождение предполагает смерть.
– Непонятно.
– Потому что это глупость. Но эта глупость доминирует сегодня в западной постчеловеческой «философии». Есть и экономическое обоснование бесполости: если ты собрался жить вечно, то ты не заинтересован в том, чтобы рождались новые люди, поскольку ресурсы планеты ограничены. Я уверен, вся эта деструктивная идеология в конечном итоге потерпит поражение, изживёт сама себя, но, увы, она приносит и ещё принесёт немало вреда, вовлекая в свою орбиту множество людей.
– Особенно страшно за несовершеннолетних. Подросток не удовлетворён собой и окружающим миром, хочет бунтовать, и тут ему говорят: все твои страдания из-за того, что ты на самом деле другого пола – попей гормоны, сделай операцию, и будет тебе счастье.
– Да, это опасно. А главное, необратимо. Помню, во времена моего отрочества парни резали руки. Смена пола подростком – поступок из той же серии, но если рана от пореза заживёт, то здесь нет пути назад. Большинство тех, кто совершает «трансгендерный переход», не становятся от этого счастливее, совсем наоборот, они становятся калеками.
– Закончить разговор хотелось бы вот на чём. Недостаточно запрещать плохое – важно способствовать хорошему, в том числе и в сфере традиционных ценностей. Если на Западе материальное поощрение рождаемости показало свою бесполезность, то в России более половины респондентов заявили о желании иметь троих детей, чему препятствует материальный фактор.
– Согласен с вами: сколько ни говори «халва», во рту слаще не станет. За словами, произносимыми с государственных трибун, должны последовать дела. Но и слова – это немало. То, о чём я и мои единомышленники говорили и писали ещё в 1990-е, оставаясь неуслышанными, – теперь победило в России на идеологическом уровне. Это даёт надежду.