Создатель и глава БАРС-13 комбат Сергей Фомченков: С фронтов СВО мы без Победы не уйдём

Батальон «Русский легион» или БАРС-13 уже известен нашим читателям. Мы познакомились с несколькими его бойцами и волонтёрами. А сегодня к нам заглянул на разговор глава и идейный вдохновитель создания, ставшего известным подразделения Сергей Фомченков. В плотном графике военного нашлось время и для знакомства с нашими читателями. Мы говорили об истоках батальона, народной мысли, причинах, которые заставляют человека менять привычный уклад на будни добровольца, фронтовом сознании, феномене Эдуарда Лимонова и просто жизни.

— Здравия желаем, Сергей Александрович! Рады приветствовать на страницах «Аргументов недели»! В особом представлении Вы не нуждаетесь, однако расскажите нашим читателям, как началась Ваша военная стезя в Донбассе? Вы же доброволец, как решили поменять гражданскую жизнь на окопы?

— Здравствуйте! Впервые я решил поменять гражданскую жизнь на окопную ещё в 2014-м году. Я тогда создал движение добровольцев «Интербригады». Сначала помогал добровольцам попадать на Донбасс, а в июне 2014 года и сам туда уехал. В общем всё это явилось логичным продолжением моей биографии. Ещё в 1999-м году я в составе группы активистов Лимоновской партии участвовал в акции с требованием возвращения Крыма с Севастополем в Россию.

На день независимости так называемой «Украины», 24 августа, мы поднялись на смотровую башню Матросского клуба в Севастополе, забаррикадировались там, вывесили растяжку «Севастополь — русский город!», скандировали: «Севастополь! Крым! Россия!», «Кучма, подавишься Севастополем!» Нас было 15 человек из разных городов России. И нашу акцию показали по многим телеканалам. Украинские власти сильно взбесились и отдали приказ завести на нас уголовное дело. Около полугода мы провели в украинских тюрьмах, пока не были выданы в Россию. Так что мы были предвестниками «Русской весны». И у меня остался должок перед «незалежной».

— Прежде всего позвольте поздравить Вас с высокой наградой Орденом Мужества. Знаем, что на днях удостоились чести такой. Скажите, за что дают сейчас подобные мощные награды?

— Спасибо за поздравление! У нас в целом героическое подразделение, очень многие заслужили награды, начали их получать и все заслужившие их получат обязательно. Подобные награды даются за личное мужество при выполнении боевых задач на наиболее опасных участках фронта. Все наши районы обороны, начиная с так называемого «Шервудского леса», Богородичного, потом Дробышево, а теперь район обороны города Кременная в ЛНР — несомненно наиболее опасные и сложные направления, находясь на которых уже надо обладать смелостью.

Взять тот же «Шервудский лес» или Богородичное. Выполнение любых боевых задач всеми там уже само по себе было сопряжено с постоянным серьёзным риском для жизни. Постоянные и довольно точные артиллерийские обстрелы наших позиций, штабов, путей подъезда и подвоза боеприпасов, атаки и контратаки подразделений ВСУ.

За управление подразделением в таких условиях, за грамотно организованную оборону, которая сорвала все планы противника, за успешное выполнение боевых задач подразделением я и был награжден.

Повторю, что я уверен, что всех из наших ребят надо будет наградить и я на всех подал представления. Без их героизма не было бы наших успехов. Красный Лиман не смог бы удержать оборону, если бы мы не удерживали с правого фланга поселок Дробышево. По три-четыре лобовых атаки противником в сутки и обстрел посёлка всем тяжёлым, что есть у артиллерии противника. В этой обстановке мы полностью выполнили свою задачу, не пропустив противника.

— Вы на фронтах Донбасса с 2014 года. Где довелось повоевать?

— Я сначала приехал в Луганск, где и вступил в ополчение, а в декабре 2014-го стал начальником штаба артиллерии 2-й бригады армии ЛНР — был на этой должности во время Дебальцевкой операции. Потом был в Донецке командиром 4-го разведывательно-штурмового батальона (4 РШБ) Полка специального назначения ДНР. Позже служил в 9-м полку морской пехоты. Из наиболее памятных участков фронта в ЛНР: оборона Луганска летом 2014-го и посёлок Сокольники, окруженный ВСУ с трёх сторон — осенью того же года. Позже было Дебальцево. В ДНР нашими участками фронта были район Пантелеймоновки под Горловкой, Петровское под Докучаевском, Сосновское под Тельманово, Ленинское и Коминтерново на Мариупольском направлении...

— В своё время Вы командовали батальоном Захара Прилепина, правильно? Расскажите об этом периоде, пожалуйста.

— В 2016-м появилась возможность создать батальон в Донецке в штате Полка спецназначения ДНР (куда на тот момент входили такие батальоны, как знаменитая «Пятнашка», например). Такая договоренность была у Прилепина с Захарченко. Я знал Захара Прилепина ещё по партии Лимонова и сказал ему, что я могу собрать такой батальон при условии, что я буду его командиром. Мне тогда был интересен новый формат подразделения. Я полностью собрал весь состав батальона (4 РШБ), сформировал боеспособное подразделение, которое два года честно выполняло боевые задачи на многих фронтах Республики. Захар занимал в батальоне должность замполита до июля 2018 года. В сентябре этого же года, после гибели главы ДНР Александра Владимировича Захарченко, полк спецназначения, куда входил и наш батальон, был расформирован. Основная часть бойцов после этого перешла служить в другие подразделения армии ДНР. В том числе и я сам продолжил службу в 9-м полку морской пехоты.

Хотел бы заметить, что ребята в нашем 4 РШБ были героические. К сожалению, многие погибли на фронтах ДНР и ЛНР ещё до начала освобождения Донбасса в феврале этого года. На высоте «Дерзкой» под Мариуполем я потерял двоих своих ротных — «Диггера» и «Дока». Мощнейшие были ребята. А Саша «Диггер» был мой ближайший друг.

— Да, потери неизбежны… А потом пришла очередь БАРС-13. Как создавали батальон? Как подбираете ребят к себе? Есть какие-то критерии отбора?

— С началом СВО я стал искать возможности создать своё подразделение из добровольцев. Именно из людей, по своей инициативе готовых защищать Родину. Не по мобилизации или за деньги, а по зову души. Мне подобные люди были близки с 2014-го года. В ДНР и ЛНР ополчение изначально было именно из таких людей.

В российские военкоматы с началом спецоперации начали обращаться желающие попасть на фронт, им сначала отказывали. Но вот появилась такая возможность — на базе проекта Минобороны РФ Б.А.Р.С. - Боевой армейский резерв специальный, решили начать формировать отряды (батальоны) из добровольцев. Я взялся за формирование одного из них. Решил его назвать «Русский Легион» - в противовес существующим в составе ВСУ разным там «Грузинским» и «Иностранным легионам», именно как символ борьбы за Русский Мир.

Добиться разрешения на создание батальона мне помог Александр Юрьевич Бородай, глава СДД. Получив «добро» от Минобороны, я стал созывать добровольцев из числа тех, кто знал меня по предыдущим годам. Многие откликнулись, потянули за собой своих друзей, те своих, так и собрали личный состав будущего батальона. Процесс оказался не быстрым. Мне приходилось самому находить возможности для размещения приезжающих на базу в Ростовской области новобранцев, закупать первичную амуницию. Но постепенно всё сложилось — мы прошли слаживание на полигоне и выдвинулись в зону проведения СВО.

— Как удаётся срабатывать вместе так много непохожих по взглядам и мнениям людей в единый коллектив?

— Вы знаете, мне этот вопрос задают постоянно с 2014 года: «Как у вас могут уживаться столь разные люди - монархисты, леваки и т.д.?» Если честно, то я даже не всегда знаю, каковы мои бойцы по своим жизненным или политическим взглядам. На фронте это совершенно никакой роли не играет. Идёт война. Большая война за Россию. И это объединяет абсолютно всех. Рядом с тобой, в первую очередь, твой товарищ, который в случае чего и спину прикроет и с поля боя раненого вынесет.

— Как оцениваете проходящую сейчас СВО? Рискует она перерасти в нечто большее?

— На мой взгляд, давно переросла. Идёт мировая война (можете назвать её третьей мировой). Против нас на поле боя уже не только граждане Украины, а вполне себе слаженные воинские подразделения Польши, Румынии. Не говоря уже о наёмниках со всего мира. А поставки вооружений и технических средств для ВСУ, обучение личного состава, обеспечение развединформацией со стороны стран НАТО имеет системный и массовый характер. Фактически ВСУ и приданные ей подразделения младших сателлитов НАТО действуют как ударная сила в большой войне против России, которая идёт не только на полях сражений, но и в экономике, политике, культуре.

Я считаю, что это, если хотите «гибридная» третья мировая война, а для нас это новая Великая отечественная. Весь якобы «цивилизованный» мир против нас воюет. Поляки, как в 1612 своими солдатами, немцы и американцы оружие поставляют.

— Как обстоит дело на фронтах? У БАРСов много «работы» сейчас? Вы с другими подразделениями взаимодействуете?

— Активные боевые действия не прекращаются ни на один день. ВСУ постоянно пробуют атаковать, несмотря на то что несут огромные потери. Поэтому бдительность мы не теряем. У нас уже накоплен богатый боевой опыт, мы готовы ко всему, и умеем наносить серьёзный урон противнику. Но надо понимать, что противник провёл уже много волн мобилизации, поставив под ружьё не меньше миллиона человек. В совокупности с поляками, румынами и наёмниками, а также с учётом бесконечного потока вооружений с Запада — это большая сила. Так что работы по её уничтожению нам хватает.

На Украине, судя по всему, принято решение воевать в интересах Запада «до последнего украинца». Насколько это будут терпеть граждане Украины, я не знаю. Но мы без Победы отсюда не уйдём.

Работаем мы в плотном взаимодействии с регулярной армией. Выполняем все свои задачи и помогаем всем другим подразделениям, чем можем. Благо у нас люди в основном опытные, коллектив слаженный. Помогаем освоиться на войне мобилизованным, которые находятся рядом с нами, и другим добровольческим отрядам. Сейчас, например, создаем второй отряд проекта «Русский Легион» на базе всё тех же БАРСов.

— Знаю, что в прошлом Вы и соратником Лимонова успели побывать. Знали лично Эдуарда Вениаминовича? Расскажите об этом периоде жизни, если можно.

— Да, я пришёл в партию Лимонова в 90-х годах. Тогда в стране царила атмосфера вседозволенности и веры в либеральные ценности. Большую роль в политике играли те, кому сейчас присвоили бы титул «иностранный агент».

А я всегда был, что называется идейный, и не мог спокойно смотреть на то, что происходит в моей стране. Я уже тогда был патриот России и «антизападник», когда это не было таким модным, как сейчас. Лимонов говорил абсолютно правильные вещи ещё с концов 80-х годов, призывая всех избавиться от эйфории перестройки и влюбленности нашей элиты в тот самый Запад с его якобы ценностями. Поэтому мой приход к нему в партию был вполне логичным.

Всей здоровой части российского общества, чтобы осознать это, понадобилось 30 лет, и начавшаяся полноценная война. Мы же, ещё совсем мальчишки, выросшие в СССР, это осознавали уже тогда. Поэтому я и подобные мне «юноши со взором горящим» оказались в партии у Эдуарда Лимонова, о чём никогда и никто из нас не пожалел.

— Повлияло ли это знакомство на Вашу дальнейшую стратегию жизни, которая и в окопы завела?

— Ну в общем-то, я сам по жизни такой, беспокойный (смеётся). Судьба завела бы так или иначе в окопы. А в партии Лимонова я очень быстро сделал, что называется «карьеру». Создал Смоленское отделение партии (я сам из города Смоленска), которое было признано лучшим отделением партии. Это ещё до Севастопольской акции произошло. А в 2002 году переехал в Москву, став координатором по работе с региональными отделениями. И до 2014 года тянул работу со всей региональной сетью, став фактически вторым человеком в партии, к моменту своего отъезда на Донбасс.

Потом уехал воевать. И война затянула меня, как водоворот. На самом деле это был осознанный выбор. В 2014-м началась та, война, которая идёт сейчас. И я знал, что мне надо будет быть на ней до самой Победы. Иначе я не могу. Так и остался на Донбассе.

— Вы поддерживаете связь с ребятами, которые уже «запятисотились»? Ваше общение остаётся помимо фронтовых дел?

— «Запятисотились» — не совсем правильный термин. Так у нас называют людей, прервавших контракт по неуважительной причине, часто просто дезертировавшим. Если Вы про них — то с такими я стараюсь не поддерживать отношения.

— Ой, нет конечно, неправильно истолковала термин! Я как раз про отслуживших срок контракта (улыбаюсь).

— У нас минимальным считается трехмесячный контракт. Большинство, кто ушёл по окончанию таких контрактов, возвращаются к нам вновь, и новые бойцы приходят. И их становится всё больше. В том числе и по этой причине я сейчас формирую второй батальон. В штат первого батальона уже все желающие не вмещаются. Боюсь, что скоро третий формировать понадобится. Мы можем хоть полк, хоть бригаду из добровольцев сформировать. Очень много желающих у нас служить.

 — Планы на мирную жизнь уже строите или ещё рано? Семья соскучилась уже, наверное…

— «Покой нам только снится» (смеётся). Семья скучает, но они меня полностью поддерживает. Они практически в первые годы моего пребывания тут, переехали на Донбасс. Жена работает в Донецке, шьёт форму бойцам и занимается гуманитарной помощью. Дочь учится. К обстрелам города и долгому отсутствию главы семьи они привыкли.