«В год, когда перевернулись три шестёрки»

Актёр Александр МИХАЙЛОВ давно и прочно занял своё место в плеяде поистине народных артистов России. Он настоящий символ русской культуры. О том, как его встретил разрушенный нацистами Мариуполь, как роль Ивана Грозного едва не стала последней его ролью и за что царь Иоанн его простил, как ветераны украинской кампании очистят и спасут нашу культуру от псевдолибералов и о многом другом замечательный актёр рассказывает Нине ПУШКОВОЙ – писателю, актрисе, супруге сенатора и телеведущего Алексея Пушкова.

«Искусство - это кто как дует»

– Вы не так давно вернулись из Мариуполя. Какое отношение вы ощутили там к себе как к одному из символов русской культуры? Понятно, что на ваши выступления приходят в основном те, кто вас знает и кто вас любит, и аудитория априори расположена к вам. Но вы же видели людей не только в зале?

– Ни одного даже намёка на плохое отношение я не встретил. Возможно, люди, обработанные чуждой идеологией и плохо к русским относящиеся, ко мне просто не подходили. Самое страшное ощущение было, когда мы подъезжали к Мариуполю. Я не мог представить, как люди могут жить в этой атмосфере полностью разрушенного города. Но надежду жить им даёт обещание Москвы участвовать в восстановлении любимого города и, конечно, его символа. Когда мы проезжали через частный сектор, я насчитал всего три относительно целых дома, остальные разрушены. Не говоря уже о злосчастных многоэтажках, от которых остались одни голые чёрные остовы. Это страшная картина... У мариупольцев настоящая ностальгия по русскому языку. Мы приехали часов за пять до открытия нашего концерта. Всё было уже готово, площадка смонтирована. И вдруг меня берут за руку и говорят: «Александр Яковлевич, умоляю, пойдёмте с нами, у нас открытие драматического театра, почтите нас своим присутствием!» Я не смог отказать и поехал. Недалеко, километра три. Вошёл в очень уютный зал, сделанный амфитеатром.

– Подождите, но ведь мариупольский драмтеатр был уничтожен взрывом!

– Да, здание уничтожено. Но меня позвали люди из труппы этого театра, которые нашли другое помещение. Отмечалось 145 лет Мариупольскому академическому театру драмы. Они рассказывали мне историю своего театра, о том, как он был разрушен во время войны в 1944 году – как раз в год моего рождения – и затем восстановлен. Меня представили оркестру и всей труппе. Я сказал какие-то слова, был очень взволнован. Я видел прекрасных одухотворённых людей, своих коллег, которые только-только выбрались из подвалов, где сидели под обстрелами, и сразу начали создавать искусство. И я верю, что общими усилиями театр будет восстановлен и будет краше прежнего. Восстанавливали и восстановим ещё.  

– Что вы показываете на таких выступлениях? Говорят, во время Великой Отечественной актёрские бригады, выезжая на фронт, пели не военные песни, а мирные, про любовь.

– У меня была готовая программа для Мариуполя. Пять стихотворений на фоне Четвёртой симфонии Чайковского. Но в этом театре я ничего толком не смог показать, только успел поздравить с началом сезона и прочесть стихотворение Гафта.

Смычок касается души,
Едва вы им к виолончели
Иль к скрипке прикоснётесь еле,
Священный миг – не согреши!

По чистоте душа тоскует,
В том звуке – эхо наших мук,
Плотней к губам трубы мундштук,
Искусство – это кто как дует!

Я пожелал им «дуть» в направлении нравственности и красоты. На этом я закончил, и меня сразу забрали обратно, туда, где готовился концерт. Но атмосфера была очень хорошая. И меня тронула одна сказанная кем-то фраза: «Мы истосковались по хорошей русской речи». Они ставили чеховские водевили. А я очень люблю Антона Павловича, переиграл, наверное, все его персонажи. Осталось сыграть Фирса – самого старого персонажа в «Вишнёвом саде».  

– Как говорил Людмиле Гурченко её отец: «Дуй своё». И если ты будешь дуть своё, то у тебя всегда будут сторонники и зрители. Вы человек, который умеет дуть в разные инструменты. При этом вы очень русский актёр. Несмотря на героическую фактуру, вы часто играли очень простых парней и мужиков. В том же фильме «Любовь и голуби»...

– Необязательно было сниматься в 90 картинах. Хватило бы сняться в «Любовь и голуби», чтобы обрести популярность, которая не сходит уже 40 лет.

– За это время изменилась страна. У тех людей было время и для любви, и для голубей. В том времени была какая-то беспечность, хотя жизнь и тогда была полна драм и переживаний, болезней и разлук.

– В основе жизни лежала любовь. Голуби – это её образ.

Владимир Третий

– Недавно ушёл из жизни человек, с которого начались все перемены – Михаил Горбачёв. У меня очень женский взгляд на этого человека. Я считаю, что он был хорошим мужем, но плохим политиком. За хорошее отношение к нему на Западе он расплачивался собственной страной. А каков ваш, мужской, взгляд на него?

– Я согласен, Горбачёв был очень слабым политиком. Я пережил и Хрущёва, и Брежнева, и Андропова, и Черненко, и эпоху Горбачёва, и время Ельцина. Мне есть с чем сравнивать. Однажды после концертной программы мы с Горбачёвым пересеклись в банкетном зале. Мой столик был по соседству. Его референт подошёл и сказал, что Михаил Сергеевич меня зовёт. Я подошёл. Он поздоровался, говорит: «Вы снимались в фильме «Мужики» в Ставропольском крае, в тех местах, откуда я родом». Мы сели, выпили за эти места. А потом он решил со мной спеть, хотя я не слишком был настроен на вокальные номера. Он произвёл на меня впечатление искреннего человека, но очень многословного. И очень увлечённого своей идеей перестройки – это было заметно даже в застольном разговоре.

– Если бы не эта перестройка, мы бы жили в другой стране.

– У меня своя позиция по отношению к тому, что происходит. Может быть, она даже отличается от общепринятых взглядов. Я не люблю словосочетание «если бы». Как сказал Будда: всё, что происходит, – дай тому произойти. И происходит то, что произошло. На смену Горбачёву пришёл очень харизматичный и очень странный человек – Борис Ельцин. Чего стоит один его монолог в Конгрессе США, где он не просто предлагал дружить, а провозглашал: «Боже, благослови Америку!» Я был в настоящем шоке от этого. Он не просто выживал Горбачёва, а самым натуральным образом его унижал, когда тот был вынужден покинуть свой пост, когда не стало страны, которую он возглавлял. Пришёл человек другого стиля, очень жёсткий и мстительный. И началась трагедия России. Настоящая катастрофа. Она начиналась при Горбачёве – Спитак, Тбилиси, Нагорный Карабах и другие горячие точки. Но апогея достигла именно при Ельцине. В той горбачёвской когорте был интересный человек – Николай Рыжков. Он производил впечатление толкового политика и хозяйственника. Но главой был Горбачёв, и Рыжков не смог себя проявить так, как того заслуживал.

– Значит, распад СССР был естественным процессом?

– Нет. Это был американский проект. Это моё субъективное мнение. Они давно вынашивали планы по расчленению СССР. Я помню, как госсекретарь США Мадлен Олбрайт сказала, что России достаточно 40 миллионов человек населения для обслуживания нефтедобычи и газопроводов. А премьер-министр Англии Маргарет Тэтчер в своё время и вовсе говорила, что для этого было бы достаточно и 17 миллионов. Может быть, не дословно, но смысл именно такой. Ноги всей этой дикости растут из сообщества англосаксов – Англии и Америки. Они всегда были нашими врагами и всегда ими останутся. Корни этого уходят глубоко в историю, но если брать послевоенное время, то два брата Даллесы, одним из которых был небезызвестный Аллен Даллес, составляли подробный план по разрушению Советского Союза. И хотя и говорят, что такого плана не было и это выдумка, но план такой был. Другое дело, что его известные формулировки, действительно, были авторской интерпретацией Анатолия Иванова, автора книги «Вечный зов».

Отношение к революции 1917 года у меня тоже особое. Социологи подсчитали, что если бы не революция, в России сейчас проживало бы полмиллиарда человек. Только за 23 года царствования Николая II население Российской империи увеличилось на 50 миллионов человек. А сейчас идёт катастрофическая убыль населения. За время «демократических реформ» в России было уничтожено 20 тысяч деревень. Для аграрной России это катастрофа. Люди не просто пошли в города. Они пошли в Москву! Когда понимаешь, что почти 20 процентов россиян живут в столице, волосы на голове шевелятся. Несколько ядерных бомб всего по одному городу – и Россия обезлюдеет. Пришествие Владимира Третьего – это тоже неспроста.

– Третьего? А кто первые два?

– Владимир Креститель, Владимир Разрушитель (Ленин) и сейчас Владимир Собиратель. У Святых Старцев есть потрясающее пророчество: «И только когда перевернутся три дьявольские шестёрки, только тогда на трон России придёт человек с Богом в душе и с царём в голове». Путин пришёл в 1999 году. Это был год, когда три дьявольские шестёрки перевернулись и превратились в три девятки.

У меня своя теория о том, кто такой Люцифер или что это такое. Светлый ангел, правая рука Господа, который сказал: «Я хочу быть таким, как Ты». Я вижу отражение его имени в слове «Революция» – «рево-люция». Рёв Люцифера. Четырнадцать тысяч войн на счету человечества. Если суммировать их продолжительность и продолжительность существования более или менее цивилизованного человечества, то выйдет, что люди прожили всего 240 мирных лет. Всё остальное время где-то на планете шла война. И англосаксы всё равно не оставляют нас в покое. Представляете, СССР распался, по всей его территории кипят братоубийственные войны, Россия полностью под их пятой, победа англосаксов уже обрела чёткие очертания. И вот за пять минут до 2000 года к власти приходит Владимир Третий. И всё перевернулось.

– А откуда взялась эта история про перевёрнутые шестёрки?

– Это никонианский раскол. 1666 год. Моя родословная тянется оттуда, из тех времен. Мои предки – старообрядцы, выходцы из центральной Руси. Когда начался никонианский раскол, они ушли в Польшу. Когда к власти пришла Екатерина II, то она вернула оттуда русских людей и целыми семьями стала высылать за Урал. Мои предки были высланы в Забайкалье. Переход туда занял пять с половиной лет. Пять лет обоз тянулся через всю страну – со всем скарбом, с детьми и скотом, под охраной. В Поволжских степях эти замечательные хлеборобы успевали посеять и сжать скороспелые злаки и кормили этим хлебом охрану. Эта трагедия ещё не раскрыта в истории и литературе, а она того стоит. Эти партии шли на Север, в Забайкалье, в Сибирь, на Дальний Восток. Заселяли безлюдные дикие края.

– Колонизация по-русски.

– Страшная колонизация. Многие старообрядцы от этого ужаса бежали в Америку. Помню, как из Аргентины к нам приехала делегация старообрядцев – с огромными бородами, непьющие, некурящие, со своим особым сохранившимся языком и своей культурой. Они садились в плацкартные вагоны, ехали в Приморье, выходили из поездов и сразу вгрызались в землю. Но потом пошли конфликты с местными администрациями и населением, которые не понимали этих людей, которые привезли в Россию своих покойников, завещавших похоронить их в родной земле.

По заветам Будды

– Вопросы родной земли, вопросы крови – это всё очень глубоко. Вы родились в Читинской области, в Богом забытом посёлке Оловянное...

– Даже не там. Я родился в Цугольском дацане, в 18 километрах от Оловянного. Но паспортных органов там не было, поэтому меня зарегистрировали в Оловянном.

– Вот именно. В этом самом Цугольском дацане, в котором вы родились,  больше 800 человек никогда не жило. Зато туда приезжало по три тысячи паломников, там печатали книги по восточной медицине, переводили книги с китайского, построили восьмиметрового Будду. Это же надо родиться в таком месте!

– Да. В монашеской келье три на три с половиной метра!

– Так, может, поэтому у вас такая уникальная биография. Вы родились в месте силы другого этноса и вобрали в себя эту силу. Вас окружала голая степь, а вы мечтали о морях-океанах и смогли уговорить мать поехать во Владивосток,  где пробовали поступить в мореходку, потом ходили в море матросом. Это же всё так необычно! Может быть, место вашего рождения – это портал в другой мир?

– Был такой буддийский лама – Даши-Доржо Итигэлов, глава буддистов Восточной Сибири, образованнейший человек, близко знакомый с Николаем II. В 1923 году он сказал буддистам: уходите, в России будут преследовать религию, в том числе и вас. Именно в Цугольском дацане он был посвящён в ламы. Это прекрасное место, невероятной красоты, стоявшее посреди убогих домишек. Этот дацан был закрыт советскими властями. Когда я там родился, там стояла воинская часть, размещались танки, другая военная техника. Когда лама сказал своей пастве – уходите, его спросили: «А вы как же?» «Я вернусь в своё время», – сказал он и ушёл в нирвану. Затем произошло тайное захоронение в закрытой солевой кедровой бочке. В 2002 году бочку откопали и открыли. Оказалось, что температура его тела составляет 23 градуса, кровь в желеобразном состоянии, но все органы в полном порядке. И он фактически жив. Во всяком случае, точно не мёртв. Тогда, помнится, мне позвонил Сергей Михайлович Миронов, бывший председатель Совета Федерации, который сейчас возглавляет партию «Справедливая Россия», и сказал, что едет в мои края, предложив составить ему компанию. Я с удовольствием согласился. Из  Улан-Удэ нас сразу повезли за 45 километров в Иволгинский дацан. И там к нам подошли два монаха и спросили, не из Цугольского ли я дацана. Меня это  поразило. Когда  монахи узнали, что их предположение верно, мне было позволено  прикоснуться к святыне. Я сделал это, соблюдая основные таинства, которые давно знал.

– Вы не стали буддистом?

– Нет, хотя у меня было много возможностей им стать. Но многие буддийские мудрости помогают мне идти по жизни. Например, Будда сказал: «Бросай в меня камни, бросай в меня грязь, а я – река». Более грандиозного образа я не знаю. Мою Россию сейчас поливают помоями, сквернословят, хамят. А она – река. Она всё смоет. В каждом человеке, если у него сохранилось чувство стыда, чувство нравственности, есть эта река, этот ручеёк, родник, который смоет всю грязь.

– Вы бывали там после этого?

– Я каждый год с тех пор туда приезжаю. Есть такой прекрасный интеллигентный человек Виктор Михайлович Шкулев – журналист, издатель, бизнесмен, член нашего землячества. Он собрал нас и сказал: надо что-то делать, нельзя, чтобы наш Забайкальский край оставался таким депрессивным. И мы организовали отличный фестиваль высокого уровня, провели его в начале июня 2022 года. У нас даже красная ковровая дорожка особого цвета, цвета багульника, который там растёт. Приехали многие известные артисты – Харатьян, Гришаева, Дятлов, да много кто. Их поразило отношение к ним организаторов. К каждому был приставлен  свой куратор, у каждого была отдельная машина. Они всегда с радостью туда возвращаются. И многие хотят вновь оказаться на этом фестивале.

– Что их привлекает? Комфорт и забота организаторов?

– Нет. Главное – духовное прикосновение. Они там ощущают себя по-иному. После посещения Цугола и прохождения его «Духовных врат» человек имеет право на посещение Алханая. А ведь это «Второй Тибет» в 240 километрах от Цугола. Для бурятов это своеобразный крестный ход, они идут туда неделями, стаптывая обувь. В Алханае 140 ручьёв, у каждого из которых своё назначение. В каждом ручье есть что-то вроде купели – и поручни, за которые надо держаться, чтобы не снесло сильным потоком ледяной воды. В воде надо пребывать минимум две-три  минуты. Такое ощущение, что тебя ножами режут, что сейчас сердце разорвётся. Но через 10–15 секунд происходит адаптация, и выходишь, испытав сильный стресс. Но нужно перебороть себя и зайти в воду трижды. Трижды!!! Но после этого три года не липнут никакие  болезни. Вообще никакие. Человек обретает особое духовное состояние. И конечно актёры, посетившие эти места, от этого просто шалеют.

– Вы многое помните из своего детства?

– В моей роли в фильме «Любовь и голуби» есть много из моего детства. У нас тоже был местный дурачок по имени Доржей, ему было лет 12, а нам лет по 5–6. Мы баловались, кидали в него маленькие камушки, бегали за ним. Он тоже радовался, смеялся. И однажды как-то получилось, что кто-то бросил в него большой камень. Доржей остановился, посмотрел на нас своими детскими глазами и только спросил: «За что?» И мы оцепенели. Он сгорбился и куда-то ушёл. Больше он на улице не появлялся. А через полмесяца мы с мамой уехали из Цугола. Доржей мне часто снился. И я, хотя и точно знал, что это не я кинул камень, всё время просил у него прощения, чувствовал вину. Когда я в фильме рассказывал про Володьку-дурачка, у меня спазмы в горле были, я представлял себе Доржея. Это моя любимая сцена в фильме. Прошло 52 года, и я поехал в Читу и встретил женщину, которая тоже жила в Цуголе. Поведал ей эту историю. Она мне рассказала. Что Доржея не было год, а потом он вернулся таким же, каким и был. Он просто куда-то уезжал с родителями. А я всё это время терзался чувством вины.

– Как вы решили стать моряком?

– Я увидел в журнале «Огонёк» репродукцию «Девятого вала» Айвазовского. Совершенно ошалел и решил стать моряком. Дважды сбегал в Нахимовское в Ленинград. Я туда написал письмо, сказал, что я сирота. А после войны сирот брали в училище. Мне написали, что возьмут. Насушил сухарей и двинул в Ленинград. Первый раз меня сняли с поезда на следующей станции. Мать отлупила мокрым полотенцем – она была женщина строгая. Но после седьмого класса я всё же её уговорил, сказал, что не могу без моря, и мы поехали с ней во Владивосток.

Музыка, которую написал Иван Грозный

– А что за история о том, как у вас на сцене горлом кровь пошла и вы выжили только благодаря тому, что в этот момент «Отче наш» читали?

– Немного не так. В Малом театре из трилогии Толстого «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Фёдор Иоаннович» и «Царь Борис» сперва поставили «Царя Фёдора» со Смоктуновским в главной роли. Затем – «Царя Бориса». А потом уже решили вернуться к первой части, чтобы завершить всю трилогию. Роль Иоанна Грозного предложили мне, я трижды отказывался. Меня давил авторитет Эйзенштейна с его киношедевром. Пришлось глубоко погрузиться в XVI век и открыть для себя уникальную личность, человека, совершенно незаслуженно оболганного историей, – царя Иоанна Грозного.  А личность была фантастическая. Вот вам один пример. Папа Римский пишет царю Иоанну: «Царь всея Руси, позволь приблизить латынь к православию и дай нам отроков для обучения на латыни, позволь построить католический храм в центре Москвы». Ответ был гениальный: «Я не допущу ереси в России, ибо вы присели перед Господом Богом, а мы стояли, стоим и стоять будем, ибо вера наша есть наш великий труд – вера Православная». А по уровню жестокости и репрессий он был ребёнком по сравнению со многими европейскими монархами.

Когда мы начали репетировать, к нам в театр практически каждый день приходил Георгий Свиридов, гений. Он писал музыку ко всем «царям» и начал писать и к «Иоанну Грозному». Смотрел, как я репетирую, часто приглашал к себе кофе попить. Мы пили кофе, беседовали. Я был потрясён его знаниями. Он тогда ещё мне сказал, что Грозный – величайший в истории царь, один из самых образованных европейских правителей. А однажды предложил сделать мне подарок. Я согласился. Он крикнул в рубку: «Включите музыку!» И грянула музыка, от которой у меня мурашки по коже побежали и волосы на руках дыбом встали. Он усмехнулся и спросил: «Знаешь, чья это музыка? Нет? Эту музыку написал сам Иван Грозный, я вставил четыре его стихиры. Четыре богослужебных песнопения». Так что, когда будете смотреть спектакль, знайте, что в нём звучат четыре стихиры от самого царя Иоанна Грозного.

 

Проклятие царя Иоанна

– Учитывая всё это мистическое присутствие в вашей жизни, напрашивается следующий вопрос: у вас всё-таки шла на спектакле горлом кровь, которую нельзя было остановить, или это миф?

– Считается, что существует некое проклятие Ивана Грозного. Пять актёров отошли в мир иной от «прикосновения» к этой роли. Хмелёв, Смирнов, Барышев, Евстигнеев – он умер от инфаркта за три дня до окончания съёмок. Недавно скончался Пётр Мамонов. Дай Бог здоровья Маковецкому, но он ужасно сыграл Грозного. Хотя, конечно, я понимаю, что это не его решение, а режиссёра. После шестого спектакля, где я играл царя Иоанна, у меня просто напрочь ушла энергетика. Я решил отдохнуть и уехал в Вороново, где строил дачу в кооперативе Малого театра. Стояла поздняя осень, холодно, я возился там один, и у меня неожиданно пошла горлом кровь.

– То есть это было не на сцене?

– Нет, просто потом случай оброс легендами. Я лежу, а горлом идёт не просто кровь, а сгустки, куски. Я понимаю, что вокруг никого и, кажется, это конец. Я попросил прощения у Господа за всё и уже приготовился к  неизбежному. И вдруг слышу мотор, подъехала машина, потом звук шагов. И появился Саша Потапов, мой ангел, замечательный актёр. Он меня затащил в машину и дал по газам в сторону «Склифосовского». 72 километра. Я потерял около двух литров крови. Доктор сказал Потапову, что ещё минут 15 – и уже не спасли бы. Поразительно другое. Через полгода я вышел из больницы и спросил Сашу, зачем он тогда приехал на дачу в совершенно не дачное время. Отвечает: «Хочешь верь, хочешь не верь. Покупаю овощи в Москве на Даниловском рынке. Подходит женщина в чёрном, трогает за локоть и говорит: поезжай в то место, где строишь дом. И ушла. Я сразу в машину и на дачу. А там ты лежишь».

– Мистика!

– И ещё одна история на ту же тему. Я уже приходил в себя в больнице. Ко мне пришёл Соломин. Говорит, что я сыграл шесть спектаклей, но вернусь в строй ещё явно не скоро, и надо бы подумать над тем, кого ввести в спектакль мне на замену. А ещё раньше я приходил к руководству театра и просил убрать из названия слово «смерть». Есть же два спектакля –  «Царь Фёдор», «Царь Борис», зачем этой части трилогии нужно слово «смерть» в названии? Пусть тоже будет «Царь Иоанн». Посмеялись над этим, пошутили, но менять отказались, хотя я даже на колени встал. Мы, говорят, классический театр, мы не можем менять классику в угоду чьим-то желаниям. В общем, отказали. Так вот, когда Юра Соломин пришёл ко мне в больницу, я сказал: «Вы не услышали меня тогда, и случилось то, что случилось». И своими худосочными ручонками написал заявление об уходе из театра. Юра скомкал заявление, выбросил в корзину и сказал: «Я обещаю тебе, я всё сделаю». И через полтора месяца в репертуаре Малого театра было уже три «царя», что является редчайшим случаем в его истории.

– А где в этой истории «Отче наш», про который упоминают, когда эту историю рассказывают?

– Пока я болел, на эту роль ввели Ярослава Барышева. Замечательный актёр, но его Иоанн Грозный получился немного другим, он его по-другому чувствовал. Он играл Грозного несколько лет, пока не скончался. Дальше играл я один, пока не ушёл из театра. Но ещё до моего ухода была встреча в Колонном зале – не помню, по какому поводу и что я там делал. Но я встретил там Георгия Васильевича Свиридова. Он тоже меня увидел и подошёл. Шёл очень быстро, обнял, и я почувствовал, что его трясёт. Говорит: «Я знал, что ты вернёшься, я молился за тебя». И дальше сказал фразу, которая меня потрясла. «Знаешь, почему Иван Грозный тебя вернул?» – «Почему?» – «Потому что ты не судил его». С тех пор у меня дважды случалось, что я торопился на спектакль и перед ним не успевал прочесть «Отче наш», после чего у меня отнималась рука и пропадал голос. И тогда в антракте бежал за кулисы, читал молитву, и всё проходило. У меня есть авторская программа «Экология души». Когда я с ней куда-то еду, меня спрашивают, какой у меня райдер. Я отвечаю, что никакого – мне нужны хороший микрофон, кресло и обязательно свеча.

 

Сердце мира

– Вы говорили про Владимира Третьего. Да, он вернул нам самоуважение как нации, он вернул старый гимн. Но в нашей жизни всё равно постоянно присутствует Ельцин, особенно в сфере культуры, где до недавнего времени целенаправленно выкорчёвывался и уничтожался культурный код нации. Все эти бояковы, богомоловы и серебренниковы получали премии, им на откуп отдавали целые театры с историей и традициями, которые они выжигали своими «экспериментами». Ослабнет ли когда-нибудь эта хватка давно умершего Ельцина, которой он, кажется, намертво вцепился в мир живых?

– Я прикоснулся к трудам американского мистика Эдгара Кейси, известного своими предсказаниями, которые настигают нас спустя сто лет и сбываются с пугающей точностью. Он родился в 1872 году и умер в 1945-м. Он предсказал Вторую мировую, Курскую дугу, победу России над Германией. Он предсказал уничтожение коммунистической идеологии в 1990-х годах, сказал, что разойдутся три славянские сестры и будут воссоединяться вновь через бурю, кровь и сражения. Его слова – Ноевым ковчегом будет Западная Сибирь. Так вот всё, что у нас происходит, должно произойти. И приход Горбачёва, и приход Ельцина – всё закономерно. Ельцин ограбил страну так, как ни один царь до него не грабил. При нём резали подводные лодки и пускали «на иголки» крейсеры, при нём американцы устроили парад в честь победы над Россией. Но именно он привёл к власти Владимира, который многое сохранил и многое вернул. Но я уверен, что пока не будет по христианскому обряду похоронен Ленин, пока государственным флагом будет не президентский штандарт, а торговый «бесик», введённый Алексеем Тишайшим, принципиально в России ничего не изменится. И всё же именно Владимир Третий остановил четыре кавказские войны. Поднял с колен армию и флот. Вопрос нашего физического уничтожения больше не стоит на повестке дня. На Украине против нас воюет вся Европа, как во время Великой Отечественной, плюс Америка. Ничего не меняется. И ничего не изменится – как и тогда, Россия победит. За Россией будущее.

– Но что всё же будет с нашей культурой?

– А в культуре всё идёт своим чередом, всё нормально. Меня другое беспокоит – как такую огромную территорию удержать, имея население всего в 140 миллионов человек? Для этого нужно минимум полмиллиарда людей. Мало того, сейчас на войну уходит цвет нашей нации. Когда я недавно был в Мелитополе, Мариуполе, с нами были ребята, только что с фронта, они нас охраняли и сопровождали. Посмотрел я на этих ребят и понял, что это – наше будущее. Они знают, что такое война, и знают цену жизни, братства, любви и милосердия. Они вернутся с фронта и принесут нам новую культуру. Новых поэтов, писателей, композиторов. Это не Новороссия, это новая Россия. Почему так достоверно играли наши старые актёры – Никулин, Юматов, Смирнов? Потому что они не просто играли, они жили. Жили той войной, через которую прошли. И когда с войны вернутся сегодняшние парни, они сметут всё наносное, всю пену, заполонившую  театр и кинематограф. Дай Бог нам до этого дожить. Недаром Пушкин сказал «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые». Я счастлив, что принимаю участие в этом процессе. Идут титанические сдвиги. Мы свидетели смены эпох. Уходит эра Рыб, эра лжи. Приходит эра Водолея, покровителя территории под названием Россия. Это сердце мира, а не его желудок, как нынешний коллективный Запад.