Философ и общественник Валерий Коровин: «Украина – это машина, которая убивает русских»

Идеи правят массами и задают тон в политике того или иного государства. Россия не является исключением из этого правила и на смену утраченной тридцать лет назад социалистической скреплявшей республики идеологии ищет основу для общности Большой Страны. Немалый вклад в эти поиски сделал и наш сегодняшний гость. Практически с конца 1990-х годов прошлого века и по сей день философ и публицист, общественник, мыслитель Валерий Коровин занят развитием патриотической мысли, поисками объединяющей идеи для такого разнопланового и сложного российского общества. Открываем многогранную беседу читателей «Аргументов недели» с нашим академичным гостем.

− Валерий Михайлович, Вы политолог, философ и публицист, как оцениваете политическую ситуацию в стране на данный момент?

− На мой взгляд, мы живём в лучшее время за всю новейшую историю России. Потому что начавшаяся 24 февраля специальная военная операция мобилизовала общество, власть и позволила за короткий срок решить целый комплекс проблем, которые Россия и её руководство не моли решить за многие годы постсоветской действительности. В первую очередь это касается присутствия западной агентуры в структурах власти, в экспертном сообществе и в медиапространстве. Это то, что многие годы, в том числе уже и в период правления Путина, даже не считалось проблемой. Если американских советников, которые находились при всех высших органах власти, начиная от администрации президента и заканчивая министерствами, вычистили в первые годы правления Путина, то влияние носителей либеральной, глобалистской, западной идеологии на высшие политические круги сохранялось в течение всех последних двух десятилетий вплоть до момента начала СВО. Сначала это была пятая колонна – либералы во власти, которые занимали государственные посты, а затем это явление трансформировалось в то, что философ Александр Дугин определил, как «шестая колонна». Это те люди, которые сохраняли свои прозападные взгляды, являлись носителями либеральной идеологии, их семьи проживали на Западе, дети учились там, на Западе же хранились деньги, но при этом они формально демонстрировали лояльность президенту и даже делали патриотические заявления, периодически имитировали государственный патриотизм. Оставаясь душой и разумом носителями западных ценностей. Они находились во власти до последнего момента.

− А сейчас их отодвинули, да?

− Сейчас их активно из властных структур отодвинули. Не может быть никакой двусмысленности в отношении к специальной военной операции. Либо человек говорит открыто: «Да, я за специальную военную операцию» − тогда у него блокируются моментально все его счета, всё, что «нажито непосильным трудом», жёны и дети попадают под удар на Западе, там он лишается недвижимости, попадает под санкции. То есть, лишается всего, но остаётся в структуре российской власти. Либо он говорит: «Нет, я против спецоперации» − значит он в ту же секунду лишается всех постов, должностей, позиции в структурах власти и спокойно уезжает на Запад. Особое влияние западников и либералов было ощутимо и наблюдалось в экспертном сообществе и в медиа-сообществе. После начала СВО каждый активный общественный актор с либеральными взглядами должен был совершить определённый «каминг-аут»: либо признать свои прозападные взгляды и уехать туда, как сделал, например, заместитель директора информационного вещания ВГТРК, экс-ведущий программы «Вести в субботу» Сергей Брилёв, у которого в Лондоне деньги и всё, который получил давно британское подданство. Либо же признать СВО и остаться. Кто-то остался. Например, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Фёдор Лукьянов, который все 1990-е и 2000-е топил за глобализацию, говорил, что глобализация – это неизбежно, это объективная реальность, и нужно воспринять её как данность, Россия должна расслабиться и получать удовольствие от поглощения Западом, но после СВО он выбрал остаться в России. Сейчас он говорит, что многополярный мир – это данность. Или Сергей Караганов, который тоже топил за глобализацию, за Запад и за неизбежность поглощения России Западом, он сейчас переобулся быстро в воздухе, у него, видимо, не было никаких зарубежных счетов, и он остался. То есть, СВО позволила поставить вопрос ребром. Каждый сделал свой выбор, кто-то уехал, в том числе и из представителей власти, кто-то остался. Произошла такая стремительная, одномоментная очистка российского истеблишмента - от высших эшелонов политики до экспертного и медиа-сообщества - от западной американской агентуры. И это колоссальный прорыв. То же самое произошло с общественной мобилизацией. От нашего российского общества абсорбировался такой маргинальный фрагмент – это даже меньше статистической погрешности от статистической погрешности – такие отморозки штучные, которые выступают против специальной военной операции, за Украину, за нацистов, на стороне Госдепа, ЦРУ, батальона «Азов» и против русских. Их можно просто пересчитать по пальцам двух рук, поставить каждого под контроль и наблюдать за ними: при первой выходке их сразу арестуют и сажают. И так их, в принципе, не останется скоро. Ситуация нынешняя позволила их выявить. Посмотреть на них очень внимательно и продезинфицировать от них общество.

Все остальные встряхнулись, собрались и перешли в такой уже серьёзный мобилизационный режим, который предвосхищает военную мобилизацию нашего общества, потому что вызов, с которым мы столкнулись, − это никакая ни Украина, никакие там не нацисты, хотя это, конечно, серьёзная проблема, но она была серьёзной для республик Донбасса в течение восьми лет. А для континентального тысячелетнего Российского государства, государства-империи, государства-континента этот вызов представляет собой Западная цивилизация, которая, чувствуя конец глобалистского проекта, идёт ва-банк и активирует все возможности давления на Россию, которые у неё есть. Один из главных инструментов – нацистская Украина, милитаризированная, подготовленная к войне с Россией за восемь лет. Но есть и другие очаги дестабилизации, с помощью которых Запад пытается оказать давление: это конфликт в Приднестровье, Карабахский конфликт, возможная разморозка Южно-Осетинской и Абхазской ситуации, плюс разморозка конфликта в Косово. То есть все активные, замороженные и имеющиеся в наличии очаги воздействия на Россию - всё это сейчас будет использовано против нас, для цивилизационного столкновения России и Запада, финального столкновения. К которому Россия теперь готова. А подготовиться ей позволила полугодичная спецоперация.

− Скажите, за полгода спецоперации поменялось ли отношение общества к СВО, к власти, и в какую сторону?

− Безусловно поменялось. Это позволило мобилизоваться российскому обществу, и патриотическим силам взять верх над всеми социально-политическими тенденциями, которые существовали в обществе до СВО, и, тем более, до 2014 года. До какого-то момента либеральный дискурс был нормативным, главным, базовым и отправным. Всё остальное использовалось политтехнологами сиюминутно, какие-то патриотические высказывания, спорадические патриотические вылазки использовались как элемент политтехнологий. При доминировании базового либерального дискурса, как магистрального, который не подвергался никакому сомнению. После 2014 года либеральный дискурс потерял своё первенство, и патриотическая позиция начала формироваться в некие политические проявления, общественные, начала теснить либеральные подходы, оценки, интерпретации из общественного сознания, из медиа-пространства и экспертного сообщества. А после начала СВО патриотический дискурс стал доминировать, а либеральный превратился в маргинальный, а потом откровенно враждебный.

− Это которые сейчас ино-агенты?

− Да, они все ино-агенты, у них просто печать на лбу «агент США» и с ними никто не разговаривает. Большинство из них покинули страну, а другие сидят по своим диссидентским хрущёвским кухням. Это полностью поменяло дискурс, ценности. Эти полгода понадобились, в том числе и на пересмотр основных критериев существования нашего общества и нашего государства.

− Значит СВО в основном поддерживается обществом?

− Некоторые считают, что спецоперация затянулась, что она могла пройти быстрее. Конечно, всем нам хотелось бы, чтобы добро победило зло, быстро, на наших глазах. Но что это тогда за зло такое, если оно так быстро сдаётся? Тогда это свидетельствовало бы о том, что мы имеем дело с постановочным, опереточным, плюшевым злом. И победа была бы не настоящей. Легко бы всё далось, враг бы сдался, капитулировал, Запад бы признал нашу правоту, Европа бы согласилась, что газ надо покупать у Путина за рубли, сняла бы санкции, послала Зеленского куда подальше. Это было бы очень подозрительно. Что это за дьявол, который так быстро сдаётся. Дьявол – это серьёзно, это финальная эсхатологическая битва России и Запада, которая не может разворачиваться быстро. За эти полгода, ведя СВО, Россия решила несколько задач. Первая из них – массовое уничтожение агрессивного украинствующего нацистского меньшинства в «котлах» СВО на Донбассе. Представьте, если бы спецоперация закончилась после стремительного развёртывания, как было в первые дни: захват плацдарма под Киевом, блокировка Киева, Чернигова, Одессы…

− Этого бы хотелось…

− Вот да, представим такую гипотетическую ситуацию: уже в первые дни взятие Киева, Чернигова, Одессы под контроль, основных ключевых портов, и всё, как бы завершение спецоперации и объявление новых выборов. Тогда вся масса подготовленных американскими советниками нацистов оказалась бы внутри нашей территории. Её пришлось бы медленно и мучительно вычищать в течение многих десятилетий, отлавливая с помощью оперативных мероприятий, вытаскивая по подвалам, по схронам, как это делалось после войны до конца 1950-х годов. Война закончилась в 1945-ом, а коллаборационистов украинских, пособников нацизма отлавливали до 1957 года и позже. Пока их Хрущёв не реабилитировал. После чего они опять разрослись буйным цветом, и мы имеем их вновь. Если бы мы стремительно взяли территорию Украины под контроль, то все эти многотысячные нацистские структуры оказались бы в нашем тылу. Конечно это меньшинство украинского населения – меньше одного процента таких вот нацистов, карателей, садистов, которые совершают преступления против человечности, но с другой стороны это тысячи людей, потому что Украину населяют десятки миллионов, и 1-2% населения – это огромная масса идеологически мотивированных и подготовленных физически для совершения диверсий, терактов и убийств отморозков. Мы бы вышли на западные границы бывшей Украины, а в тылу оказались бы вот эти нацистские диверсионные группы, с которыми мы, как после Великой Отечественной, в течение 10-15 лет потом бы мучительно боролись, вычищали их. Сейчас же они просто сгорают в котлах на Донбассе. Это влечёт жертвы с нашей стороны, но физически размалывает в мясорубке войны тысячи подготовленных Западом за 8 лет нацистских карателей и преступников. Это происходит не по всей территории Украины, а в одном концентрированном месте в массовом масштабе. Это первое преимущество.

Второе. Мы действуем деликатно, осторожно, аккуратно – не настраиваем против себя мирное русское и малоросское население Юго-Востока бывшей Украины. Если бы мы двигались стремительно и быстро, долбили бы по всем объектам, откуда летит в нашу сторону, мы разнесли бы инфраструктуру, жилой фонд, пострадало бы огромное количество мирных жителей, которыми прикрываются нацисты. Для них мирное население − это мусор, то, чем они легко жертвуют, ставя себя высокомерно на вершину социальной иерархии. Жертвуют людьми в любых количествах, как показывает практика первых месяцев СВО. Нацисты также легко пускали в расход и жителей Киева в начале СВО, которые пытались выйти по гуманитарным коридорам, и жителей Чернигова, и Западной Украины, которые пытались переехать в сторону России. Эта ненависть касается не только жителей Юго-Востока, но и жителей запада страны. Но союзные силы придерживаются обратного подхода, для них все жители Украины, кроме нацистов – свои. Поэтому мы двигаемся медленно, аккуратно, считаясь с местным населением. Это вторая задача, которую мы решаем за счёт скорости – сохранение жизней мирных жителей.

− К теме терактов. Убийство Дарьи Дугиной – это показательный удар, в Подмосковье, под самым носом у Москвы взяли и убили знакового человека. Это как расценивать?

− Это террористический акт, который – совершенно верно заметила представитель МИД Мария Захарова – выставляет нынешний украинский режим, украинские элиты, находящиеся в Киеве и Варшаве, в качестве заказчиков и спонсоров террористической деятельности. Все носители идеологии украинства, которые управляются из Киева, являются террористической сектой, террористами, а украинское политическое крыло – заказчиками и спонсорами терроризма. Это террористическое явление, такое же как в ДАИШ (в арабском мире название группировки ДАИШ является общепринятым и представляет собой сокращение от al-Dawla al-Islamiya al-Iraq al-Sham, что означает «Исламское государство Ирака и Леванта» − прим. ред.) Украина и ДАИШ – это тождественные явления: террористы из ДАИШ и украинские террористы практически одинаковы. Оба формирования имеют сети, те и эти созданы Западом и ЦРУ. Те имеют спонсорами Запад: с помощью ДАИШ США разрушали государства, смещали действующие режимы, вторгались, сеяли хаос, гражданскую войну, с помощью терактов они расширяли своё влияние. То же самое и Украина – заказано Западом, поддерживается советниками ЦРУ, финансируется за счёт Европы в первую очередь. Любимая американская фишка − все свои авантюры вешать на европейцев, которые в итоге всё это финансируют. США же используют все эти террористические сети против своих геополитических оппонентов. Украина – равно ИГИЛ. Террористы ИГИЛ, запрещённые во всём мире, равны террористам Украины, запрещённым во всём мире, кроме Запада, который открыто солидаризируется и поддерживает украинский терроризм, становясь его пособником. Мы сейчас видим неприкрытую поддержку этого терроризма со стороны Байдена и американской администрации террористической структуры «Украина», причём поддержку на очень серьёзном уровне – миллиарды долларов выделяются в совокупности с поставками вооружений: системы дальнобойного огня, дальнобойной гаубичной артиллерии и так далее. Американская «демократическая» администрация сбросила маски. Если раньше она делала вид, что не имеет отношения к террористам, то сейчас она открыто поддерживает террористов из Украины. Теракт против Дарьи Дугиной стал водоразделом, отделяющим Украину, как государство, а мы искренне пытались видеть в ней государственность, а в украинцах что-то человеческое, по инерции советского времени, от Украины, как террористической сети. ДАИШ – это «Исламское государство Ирака и Леванта», а Украина – это «террористическое государство Юга Руси». Байден-идиот подписывает выделение очередного транша в $3 млрд на поддержку Украине, не понимая, видимо, что выставляет себя пособником терроризма и преступлений украинствующих нацистов. Это все равно, что Байден подписывал бы документ на выделение транша ДАИШ.

Теракт с Дарьей обнажил серьёзные пласты мировой политики, которые раньше прикрывались риторикой о демократии, свободе и правах человека. Сейчас уже об этом речи нет. Теракт подготовлен на очень высоком уровне, с группой прикрытия, с отвлекающей группой, сейчас будут появляться ещё имена соучастников. Гражданка Украины Вовк (Шабан), которая прикрепила взрывчатку – просто технический исполнитель, а на сам теракт работала целая группа специалистов. По уровню подготовки, свойственному ЦРУ, МИ-6 и МОССАД, видно откуда ноги растут, кто является подлинным заказчиком – США, и организатором – специалисты ЦРУ. Я убеждён, теракт был направлен не только против Дарьи, но и в первую очередь против Александра Дугина, которого на Западе в американских элитах называли «самым опасным человеком» для глобалистского проекта. Это формулировка, посмотрите её в западных источниках, она таким образом и использовалась – «the most dangerous man in the world». Против такой фигуры теракт может заказать только тот, кто понимает значимость идей, важность идеологии, понимает, что победа развёртывается из сферы мысли. Идеи рождаются в головах философов, которые созерцают её внутренним зрением как идеальный образ, об этом говорил Платон. Потом идеи спускаются из философских сред в научное сообщество, оттуда – в экспертное сообщество, оттуда – в медийное, и потом уже становятся достоянием масс, захватывая большинство, которое легитимизирует любые действия, в том числе военные, наступательные. Но сначала трактовки, идеи, смыслы. И источником этих смыслов, если говорить о постсоветской России, является Александр Дугин, который создал всю интеллектуальную среду, модель, парадигму, альтернативную либерализму. Мы завершили советский идеологический проект и взяли не критично либерально-западный, потому что другого не было. Альтернативную не либеральную модель создал Дугин. Всё, что существует в патриотической среде, в экспертной среде патриотической, в научном сообществе не либерального - создано Дугиным, разработано его интеллектуальной группой под его началом в течение трёх последних десятилетий. Ещё раньше, если говорить о евразийстве, с конца 1980-х годов. Для американцев очевиден источник всех смыслов. Которые обосновывают и нынешнюю специальную военную операцию. Посмотрите на высказывания последователей Дугина с 2014 года: они озвучили всё то, что происходит сейчас ещё тогда, всю эту ситуацию описали от и до. Тезис «Путин, введи войска!» − рефрен дугинской группы 2014 года, ЕСМ с этим выходил на многочисленные пикеты и митинги. То, что сейчас происходит, было обосновано идеологически, геополитически, ментально, мировоззренчески ещё в середине 2000-х годов, после «оранжевой революции» в Киеве. Посмотрите с чем выступал Евразийский союз молодёжи: с тем, что у происходящего на Украине есть западный заказчик, что националисты – это инструмент борьбы против Русского мира, используемые для того, чтобы расколоть Украину; что нужно работать с её обществом при помощи сетей, чтобы предотвратить гражданскую войну. Это всё в открытых источниках осталось. Отлистайте на 2005 год и посмотрите, кто излагал эти модели, концепты, подходы тогда, которые реализуются сейчас. Для Запада очевидно, что является первоисточником. Помимо Дугина самого под удар попадает вся его группа, активным участником которой являлась Дарья Александровна. Здесь надо пересмотреть подходы к безопасности вообще всех, кто формирует смыслы.

− В завершении скажите, референдумы мы успеем провести в этом году или нет?

− Я думаю, да. В ближайшее время они будут проведены, и позиция большинства жителей Украины очевидна, ведь большинство жителей Украины – это русские люди. Потому что русский народ, как этно-социологическая единица, как органическая надэтническая общность сложился на основе трёх восточнославянских этнических групп: великороссы, малороссы и белорусы − это основа русского народа, на которую потом наслаивался тюркский этнический компонент, потом финно-угорский и другие народы большой Евразии вплелись в ткань русского народа, создавая эту надэтническую идентичность. Которая создала не только тысячелетнее русское государство, но и русскую цивилизацию, в основе которой лежит высокодифференцированая русская культура. Всякий, кто причисляет себя к этой русской культурно-цивилизационной матрице, является русским человеком. Ну, или же малороссом, тогда он присягает своему базовому этносу. Собственно, естественной средой обитания малороссов является аграрная среда - хутор, аграрный образ жизни, многочисленные говоры, малоросские песни, танцы – это всё, что мы очень любим, всё, что составляет естественную, неотъемлемую часть нашего русского народа, его малоросский компонент. А вот украинство – это искусственный политический проект, который принудительно политизирует малороссов, пытаясь создать на их основе искусственную политическую общность, в основе которой лежит русофобия. Киев открыто признал, что русофобия является основой украинской политики. Там, где русофобия, там появляется украинство, как политический проект, направленный против русских во всех проявлениях. Против русской цивилизации. Против русского государства, каким бы оно ни было – имперским или республиканской формы, как нынешняя РФ, против русской культуры, русского языка, общей русской истории, то есть, всё, что имеет понятие русский, в основе имеет хоть что-то русское – отрицается украинством. На отрицании всего этого выстраивается политическое украинство. Но украинство – это болезнь. Малоросс – не обязательно украинец. Он становится украинцем только если присягает русофобской политической машине и принимает её цели, как свои. Тогда малоросс становится украинцем. Но точно так же им может стать и этнический великоросс, который принимая идеологию украинства становится украинцем. Смотрите, там полно русских людей, уроженец Курской области, бывший министр иностранных дел Украины Павел Климкин, совершенно русская, великоросская фамилия, или глава СНБО Украины Алексей Данилов. Просто если русский человек или белорус вдруг заражается идеологией украинства, он становится больным отморозком, ублюдком, конченой тварью, совершающим преступление против человечности. Украинство – это политическая идеология, в основе которой лежит русофобия, высокомерия и расовое превосходство – всё то, что является основой подходов Запада. Украинец - это просто болезненное состояние. Здоровый человек – это малоросс. После СВО необходимо провести деукраинизацию пространства Юго-Западной Руси, которое всегда было частью Большой России, Русского мира, русской цивилизации, населённой русскими людьми либо малороссами, которые представляют культурную, этническую составляющую русского народа. А украинство – это болезнь, которая возникла там в конце XIX века, занесена туда с Запада, искусственно разогревалась в ХХ веке, была поддержана Советами, потому что Советы хотели спровоцировать восстание украинцев в Польше и ослабить режим белополяков, захватить Польшу. Эта идея провалилась, поляки жесточайшим образом подавили украинское восстание на своей территории, физически уничтожив всех украинцев (таково подлинное отношение поляков к украинцам). После этого украинствующие каратели в ходе Великой Отечественной войны отыгрались за это, устроив геноцид поляков на украинской территории, Волынская резня и не только. Тем не менее, украинский проект существовал в рамках советского блока, Советского государства, централизованного жёсткого, в котором партия находилась над законом, подавляя любые агрессивные выпады, физически уничтожая украинских нацистов, но, при этом, ошибочно отождествив понятие украинец и малоросс (этносы в марксизме считаются преодолённой категорией, то есть их как бы нет). Именно поэтому у нас ещё с советских времён, у тех, кто застал советский период, есть некая симпатия к понятию «украинец». Потому что у нас под этим подразумевались малороссы. На самом деле «украинец» означает русофоб, и когда Украина получила независимость после распада Советского Союза, она приняла свои естественные формы инструмента уничтожения всего русского. С чем мы и столкнулись на постсоветской Украине за последние 30 лет. Украинство – это идея борьбы со всем русским, а Украина – это машина, которая убивает русских. Поэтому на всей этой территории должна быть осуществлена деукраинизация, всё украинское должно быть под запретом. Сказал кто-то, что он украинец – отправился в ГУЛАГ, в Сибирь. Сказал, что он украинский националист – сразу в расход, на месте, к стенке. Сказал, что он малоросс - всё прекрасно, проходи, живи, работай, пой свои песни, говори на своих говорах многочисленных, ты наш, свой. Украинский язык – это искусственная мова, которая была создана русским учёным польского происхождения Михаилом Грушевским, − это языковая основа для конструирования искусственной политической нации «украинцев». За основу был взят один из малоросских говоров, недостающие термины были дополнены из польского языка, остальные просто придуманы, лишь бы не как в русском языке. Это искусственный язык. Всё равно, что говорить на языке гоблинов или орков из «Властелина колец», просто выучить и говорить на нём. Малоросских же говоров много – это говоры малоросских этносов, которые используют здоровые люди, живут и работают на хуторах, сеют-пашут, работают в поле, пасут скот, гарно спивают - это всё часть нас самих. Нет хорошего украинства, нет и быть не может. Украинство – равно русофобия, украинец равно русофоб. Украина равно антироссия. Вот только так, потому ничего украинского там не должно остаться и в помине. Есть хорошие малороссы, и это мы.

*− запрещённая в России и мире террористическая организация.