Никас Сафронов: о детстве в бараке и школе жизни

Отношение к живописи Никаса Сафронова у публики и специалистов неоднозначное. Кто-то его обожает, кто-то терпеть не может. Президент Путин как-то успокоил его на этот счет: мол, меня тоже не все любят. Однако успех картин Никаса сомнению подвергнуть невозможно. О том, что дает художнику силы для творчества, о тайнах профессии и секретах личной жизни у знаменитого живописца узнала Нина Пушкова – писатель, актриса, супруга сенатора и телеведущего Алексея Пушкова.


Влияние мелочей.


- Ты - художник-философ. Ты пишешь не только картины, но и книги. В одной из них - «До самой сути» - ты написал, что художник, в первую очередь, должен обладать фантазией. Но поможет ли фантазия, когда не хватает таланта и отсутствует элементарная техника? Она же смотрится убого. А твоя фантазия держится на огромном пласте живописи - от лубка до классики, от Дали до Тернера. В чем философия художника Сафронова?

- Я - это совокупность жизненного опыта и внешних факторов. Это и барачное детство, воспоминания о моих предках-священниках, литовская история... На меня влияет абсолютно все. Например, мне сегодня принесли книжку, которую я искал 65 лет. Это «Озорные рассказы» Бальзака с их непринужденным эротизмом, оформленные Гюставом Доре, 1923 год. Я еще в третьем классе взял ее в школьной библиотеке и был потрясен. Сдал ее обратно, но не мог найти покоя. Я даже хотел ее украсть, но её уже «замылил» кто-то другой. Я полтора года ходил в библиотеку и спрашивал, не принесли ли эту книжку. Но она пропала. Она тоже оказала на меня влияние. И учитель рисования на меня оказал влияние. Он выводил нас на улицу, показывал на облака и говорил, что одно из них похоже на медведя, другое на дельфина, и так пробуждал нашу фантазию. На меня влияет даже совершенно, казалось бы, бесполезное. Например, засела в голове одна встреча в самолете: из Сочи в Литву возвращался один человек. Дело было в марте, но он так хотел загореть, что сумел даже обгореть в самом начале весны и был совершенно красный. Зачем это мне? Не знаю, но вот запомнилось. Хотя, разумеется, чаще в голове остается то, что для тебя важно. Например, мне подходит цитата из кодекса самурая: «Если мучаешься выбором между жизнью и смертью - умри». Или: «Если занял деньги - сделай себе харакири». Или: «Для мудреца каждый встречный - учитель». Все это накапливается в мозгу, наслаиваясь на настоящий калейдоскоп событий. Детство, огромные сугробы, в которые ты зарываешься, как медведь в берлогу, лежишь в этой норе и предаешься мечтам и фантазиям. Все это развивало воображение и позволило поступить в Грековское художественное училище в Ростове без какого-либо художественного образования. Для меня характерна эклектика в живописи. Устаешь от одного стиля и находишь новый. И стараешься во всем достичь совершенства. Например, я делал свою квартиру 11 лет, и все это время искал золотую середину: не хотел, чтобы это было вычурно, и не хотел, чтобы было лишнее.



Друзья.


- Что для тебя в жизни дороже всего?

- Всем на свете нужно дорожить. Но прежде всего друзьями. У меня был друг, Юра Лонго. Я путешествовал, а он в это время скитался по больницам. Я так и не зашел к нему. А он умер. И я понял, насколько легкомысленно относился к его болезни. И теперь мне приходится дорожить уже другими друзьями. Нашел всех, кого знал в детстве, даже тех, кто меня бросал или обижал. Всех нашел и спрашивал, чем я могу быть полезен, чем я могу помочь? Нашел своего школьного друга Варламова, который сильно пил, и вылечил его. Оказалось, что он почти слепой. Помог сделать ему операцию. Нашел другого друга и дал ему работу. Уход друзей - это очень болезненно. Даже если кто-то, кто не был тебе очень близок, уходит, мне вдруг начинает его очень не хватать, и я готов отдать все, чтобы он был рядом. Когда близкие люди уходят, начинаешь дорожить теми, кто остался, даже если они менее близки тебе.

- Ты писал многих. Начиная от короля Бахрейна и заканчивая нашими политиками. Целая галактика звезд Голливуда побывала в твоем доме. И продолжаешь писать. Но еще Стендаль сказал: никогда не приближайтесь к идолам, вся их позолота остается на пальцах. Потрешь золото - а за ним пустота. Кого из этих звезд ты считаешь действительно звездой, а не позолоченным пятнышком на темном фоне?

- Я сближаюсь только с теми людьми, которые мне приятны. Например, Софи Лорен. Я сблизился с Шоном Коннери - это был потрясающий человек. Мне очень импонирует Энтони Хопкинс, хотя он сложный человек, а я не говорю по-английски, что для меня часто бывает большой проблемой. Я недавно сблизился с одним актером по своей инициативе, хотя он был ко мне индифферентен. Но пообщался с ним немного и понял - он не мой. Вот не мой и всё. Я всегда мечтал о знакомстве с  Таней Васильевой, известной актрисой - она прекрасна как женщина и чудо в компании. Но она совершенно другой человек, не мой. Иногда случайно с кем-то столкнешься и понимаешь: это - твой человек. А иногда рвешься на контакт, добиваешься, а там - позолота, за которой действительно пустота. А насчет актеров - есть сделанные кумиры, а есть кумиры истинные. Был такой потрясающий актер - Алексей Жарков. Вот он настоящий. Или Ваня Бортник, сыгравший в «Место встречи изменить нельзя» вора Промокашку, а по жизни истинный аристократ, интереснейший человек и собеседник. Закрытый на первый взгляд Станислав Говорухин был нежнейшим и теплейшим человеком, уютным и приятным. При этом люди могут меняться на протяжении своей жизни. Я дружил с Олегом Янковским. Он потом стал дружить с другими людьми, у него появилась хорошая машина и он стал играть в жизни такого серьезного богатого человека. И мы отдалились. А потом он вернулся и стал со мной таким же простым человеком, как раньше.

- Говорят, что художники лучше видят и чувствуют людей. Художник и провидец, и психолог. Ты известный мастер портрета. Как известные личности, портреты которых ты писал, на них отреагировали? Например, я слышала историю про Бельмондо, которого ты изобразил в кокошнике, когда он дважды не явился на встречу.

- Портрет Бельмондо в кокошнике получился случайно. Я приехал в Париж, договорился о встрече с ним и позировании. Это было в его театре. Я сидел ближе, чем он, к сцене - он на третьем ряду, а я на первом. Все время позирования он неистово следил за сценой, где репетировался новый спектакль. Все время срывался с места, что-то указывал артистам, руководил процессом. Я набросал только общие черты его лица, когда он посмотрел на часы и сказал, что ему надо убегать. Вместо обговоренного часа позировал всего минут пятнадцать. Он пообещал прийти завтра в мастерскую моего приятеля и закончить процесс там. Но так и не пришел. А в мастерской, где я его прождал четыре часа, висел тот самый знаменитый портер неизвестной крестьянки в кокошнике кисти Аргунова. И я, чтобы скрасить ожидание, начал рисовать кокошник на том наброске, что я делал в театре - он мне не понравился и я все равно хотел начать портрет заново. Не пришел он ни на следующий день, ни на третий. А потом мне сказали, что он уехал на два месяца в Лондон сниматься в кино. Я махнул рукой и тоже уехал в Москву. А мои друзья-французы сфотографировали этот портрет Бельмондо в кокошнике и показали ему. Он страшно разозлился! Кричал, что он не Жан Марэ, он нормальной ориентации! Грозился мне морду набить. Я ругался на друзей - ведь это была шутка, а не прообраз реального портрета, я просто убивал время! Зачем вы ему его показали? Говорю им: в следующий раз, когда его увидите, скажите, что это не его портрет, а картина под названием «Бабушка Бельмондо родом из России». Услышав это объяснение, Бельмондо принес моим друзьям фотографии трех своих бабушек и потребовал сказать, похожа ли хоть одна из них на портрет? Потом ко мне приехал Пьер Ришар, и я ему рассказал эту историю. Он хохотал, как сумасшедший и пообещал нас помирить. Бельмондо ему сказал: Пьер, я же не дурак, я понял, что это шутка, и сам пошутил в ответ, разыграв свой гнев. Получилось у него очень убедительно. После чего он все-таки попозировал мне, и я сделал его портрет, даже два. Второй я заканчивал в Москве, и он должен был приехать и забрать его. Но наши графики как-то разошлись, и портрет так до сих пор и хранится у меня. Мы несколько раз виделись с ним в Париже, и у нас были замечательные отношения.

- Твое отношение к современному искусству?

- Многие произведения современного искусства ценны только именем человека, их создавшего. Если это известный человек - это произведение искусства. А если неизвестный - то это просто странные предметы. Я считаю, что произведение искусства должно быть, во-первых, интернациональным, а, во-вторых, привлекать к себе внимание своей формой и содержанием, а не именем автора, чтобы людям нравилось на него смотреть, даже если его создал совершенно неизвестный никому человек.

- У тебя много работ в стиле фэнтэзи. Кто-то из художников оказал на тебя влияние?

- Альбрехт Дюрер, конечно. Гюстав Доре с его иллюстрациями к Библии и «Божественной комедии» Данте. Питер Брейгель-старший. Арчимбольдо, который писал портреты, составленные из овощей и фруктов. Разумеется, Гойя. Разные художники разных эпох. Долго перечислять. Из наших нравится Мусатов. Влияние оказывают не только художники. Например, меня вдохновляют Николай Гоголь и Михаил Булгаков.

- В их творчестве сильны мистические настроения.

- Конечно! В моей жизни много мистики. Лет десять назад на выставке в Оренбурге, в ее последний день зал опечатали, включили сигнализацию и камеры. Утром проверили запись. А на ней по залу летают какие-то шары, вылетая из картин и залетая в них обратно. Что это такое - непонятно. Мистика! Картины иногда выступают в качестве предсказателей. Я привез королю Бахрейна нарисованную нефтяную скважину. Тот вздохнул: нефть у нас давно кончилась. А через какое-то время мне звонит наш посол в Бахрейне и говорит, что король зовет меня в гости - они нашли нефть. Мистики в жизни художника много. Но чтобы передать ее, нужна школа. Я много внимания уделяю символизму. Не очень интересно писать портрет, как географическую карту, рисуя человека таким, какой он есть, как выглядит на фотографии. Аль Пачино я нарисовал состоящим из дерева, а Роберта де Ниро - как скалу.



Барачное детство.


- Ты упомянул барачное детство. У многих людей нашего поколения было трудное детство.

- Я завидовал своим сокурсникам. Они учились на «отлично», а я - не очень. У них рояль дома, возможности, репетиторы. Зато у меня был дикий пляж и воровство яблок из чужих садов. В барачном детстве были свои прелести. Отец меня наказывал, но я не обижался, как другие, а принимал это, как ученик, со смирением. Я мечтал стать пиратом и с этими мечтами уехал в Одессу и поступил в мореходку. Потом понял, что ловить рыбу я не очень хочу и подался в Ростов, где тетка оставила мне на три года свою квартиру, пока сама уезжала куда-то работать по контракту. Там я учился в художественном училище. Была полоса любовных терзаний с резанием вен. Потом ушел в армию. Там меня наказывали за то, что не хотел оформлять дембельские альбомы старослужащим. Объявил голодовку - хотел добиться, чтобы меня комиссовали. Но потом понял, что вместе с этим получу волчий билет и не смогу выезжать за границу. Все это шло в копилку опыта. Все давало толчок фантазии, которой у меня больше, чем у многих.

- Говорят, художник должен быть бедным.

- Сама идея, что художник должен быть бедным - это ерунда. Исторический анализ показывает, что 95 процентов художников, оставивших свой след в истории, были состоятельными. Микеланджело, Леонардо - они были пахари. Они были состоятельными, потому что работали много.

- А как же Ван Гог? Модильяни?

- Ван Гог не был бедным. Его брат был очень состоятельным человеком и они даже продумали план, как выдвинуть его картины на рынок. Он учился у лучших учителей. Ван Гог - это скорее история пиара, а не искусства. Гоген, Модильяни - да, они были небогатыми. Но это скорее исключение из правила.


Поблекшая мечта.


- Твой мир - это мир человека, очень дорожащего красотой, причем красотой рукотворной. Этот прекрасный, удивительный дом, где мы сейчас находимся - это реализация мечты того барачного детства?

- Когда-то в Таллине меня повели в ресторан «Эгоист». Там стояли какие-то антикварные вазы с засохшими цветами... И я понял: мне такое нравится, я это хочу. Я купил квартиру в самом центре. Потом докупил верхний этаж и сделал там смотровую площадку с прекрасным видом на Кремль и всю центральную часть города. Потратил огромные деньги, чтобы сделать панорамную часть из стекла. А потом решил: почему бы мне не устроить в квартире готику, на которую меня натолкнул «Эгоист»? Начал специально ездить за границу и покупать антикварную мебель, подбирать детали интерьера. Все это продолжалось 11 лет. Потом я снова поехал в Таллин и попросил опять отвести меня в ресторан «Эгоист». И оказался страшно разочарован.

- Мечта оказалась реализованной и потеряла привлекательность?

- Скорее то, что я сделал из этой мечты со своей критичностью, придирчивостью к деталям оказалось неизмеримо лучше исходника. Я ведь делал квартиру не только для себя. Я люблю друзей, а потому делал квартиру и для них. Однажды под Новый год я купил канадскую елочку. Потом куда-то уехал. А в марте вернулся, поднялся наверх, а там у меня елка стоит! Я туда три месяца не заходил! Но в последние годы провожу тут намного больше времени.


Проснулся художником.


- Ты поступил в Грековское училище в Ростове на дизайнерское отделение?

- Нет, дизайнерское образование было позже. В Грековское я принес свои школьные работы, которые очень хвалил учитель. Но все сказали, что это детский лепет, и только один педагог сказал: парень талантливый, у него богатая фантазия, а ремеслу мы его всегда научим, давайте возьмем на пару месяцев, попробовать. Я решил им всем доказать. И на втором курсе сокурсник уже купил у меня одну из работ. А после третьего курса я ушел в армию. Мой папа мечтал, кстати, чтобы я был священником или военным. После армии не стал возвращаться в Грековское, а уехал в Паневежис, на родину моей мамы. Тетка предложила мне снять там у нее квартиру. Там я поступил на работу в театр - у меня уже был опыт ростовского ТЮЗа. Через три месяца в театр главным режиссером пришел знаменитый актер Донатас Банионис, с которым мы дружили до конца его жизни. Подрабатывал на льнокомбинате, рисовал ткани. А еще в кинотеатре рисовал афиши. А поступил на дизайнера в Вильнюсский институт. Проучился там три года и увидел во сне себя и свои картины, которых я в реальности не написал. Во сне со мной был какой-то дед, который говорил, что тут я не так поработал со светом, тут с графикой и т.п. Я спорю с ним, мы ругаемся, я оборачиваюсь, и вижу, что это Леонардо. И вдруг он улетает. Я кричу ему: вернись! Он оборачивается, кидает мне какой-то шар, я его ловлю, просыпаюсь, и, вдруг, понимаю, что я - художник. Мне многие образы приходят во сне.

- И ты их помнишь? Ведь люди обычно не помнят снов.

- Это целая технология. У Наполеона был свой метод. У него был мысленный шкаф с кучей дверок. В каждую дверку он «складывал» дела, которыми занимался днем. А ночью он мысленно закрывал все дверки и мгновенно засыпал. А я придумал метод «наоборот». Когда мне во сне является какой-то яркий образ, я мысленно присваиваю ему номер. Когда просыпаюсь, то мне нужно только вспомнить номер. Я его вспоминаю - и сон тут же предстает передо мной в первозданном виде, каким я его видел.

- Ты осознал себя художником. И что дальше?

- После того, как я осознал себя художником, я взял академический отпуск и поехал в Загорск изучать иконопись. Меня сначала брать не хотели, но я показал родословную, которая говорит, что я из рода священников, и меня на 8 месяцев взяли вольным слушателем. Потом вернулся в Вильнюс. Зарабатывал на фарцовке, спекуляции, что тоже помогло мне в жизни - я понял, что живопись такой же товар, который надо уметь продавать. Я писал картины, как искусство, а продавал как товар. Одно другому не мешает. «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать», как сказал Александр Сергеевич Пушкин. Квартира мне досталась непросто - тетка умудрилась ее продать сразу пятерым разным людям. Были суды, тетку посадили, а квартира в итоге досталась мне. Но мне в ней было неприятно, я хотел ее поменять на Таллин. Но мой друг-москвич сказал, что если я хочу состояться как художник, мне надо жить в Москве. После серии квартирных обменов я оказался в маленькой однушке на Малой Грузинской. Кстати, в этой квартире вы с Алексеем уже были, мы уже познакомились и ты ее помнишь.

- Но я хочу спросить о другом. Ты работал в Паневежисе в театре, когда им руководил Банионис. Банионис был великим советским, русским актером. Как он оказался в литовском театре?

- Банионис был великолепным актером. Странно, но литовцы, сидевшие в лагерях и ссылках, хорошо относились к русским. Они поневоле поняли русский характер и русскую ментальность. А вот те, кто этого не испытал, к русским испытывали и продолжают испытывать ненависть. И чем меньше литовец знал русских, тем больше их ненавидел, что особенно ярко проявилось в годы «перестройки». Банионис для них олицетворял тех, кто хорошо относится к русским. Они не могли это терпеть и выкинули его на «задворки», отправив в провинциальный театр.

- Та же история была с Вией Артмане.

- Да, многие тогда пострадали. Кто-то сумел быстренько перековаться, как Вахтанг Кикабидзе. А Банионис до конца жизни был связан с Россией и любил ее. Если Будрайтису - другому известному литовскому актеру - как человеку, причастному к политике, надо было как-то «держать лицо», то Банионис своих чувств не скрывал. Он приезжал ко мне в Москву за пару лет до ухода из жизни. Он понимал, что Россия дала ему все.  Съемки в «Солярисе» Тарковского сделали его международной звездой. Он никогда не добился бы такой славы, если бы оставался в Литве.


Любовь и свобода.


- Никас, ты в полном смысле этого слова свободный художник. Ты не отягощен семьей и домашними хлопотами.

- Это не так. Я отягощен многим. Очень завишу от дружбы, от детей и заботы о них, от заботы о моих братьях. Вся моя свобода заключается в том, что у меня нет жены. И все.

- А ведь сколько женщин мечтали и мечтают видеть тебя своим мужем! Знаменит, богат, красив.

- Ко мне вчера Саша Збруев заходил. Вот кто красив и знаменит! Ему 85 лет - а он как огурчик. Сбежал по крутой лестнице как мальчишка.

- Тем не менее к тебе в дом мечтают попасть многие женщины. Любовь и свобода - антонимы. Если бы ты влюбился так, что крышу снесло, ты мог бы пожертвовать своей свободой ради любви? Имел бы такой союз шанс на долгое существование?

- Мне знакомо это чувство, когда ты готов вскрыть себе вены. Но со временем, думаю, и Джульетта стала бы посматривать на сторону, а уж Ромео точно бы начал гулять налево. А вспомним Печорина, который всеми способами добивался своей возлюбленной, а потом просто остыл. Страсть - она же не может гореть долго. И потом, ты же обычно любишь мечту. А когда мечта воплощается в жизнь, она часто разочаровывает. Оказывается, что она не совсем такая, какой ты ее себе придумал. Сколько было девушек, которых я хотел видеть рядом с собой! И наоборот, которые хотели видеть меня рядом с собой. Та же моя единственная жена, итальянка Франческа, которая надеялась, что у меня дворец, замок, а у меня тогда вообще ничего не было. Я ей ничего не обещал, а она от меня требовала, чтобы я ее всем обеспечил. В какой-то момент, уже после расставания, она узнала, что у меня появились деньги и принялась со мной судиться. Не давала мне 9 лет общаться с сыном, а потом начала вдруг обращаться за помощью. Я все это время продолжал её поддерживать.


Благотворительность


- Ты очень много тратишь на благотворительность. Но рассказываешь об этом очень скупо.

- Я вообще стараюсь об этом не говорить. Обо мне другие рассказывают. Жена Леонида Ярмольника, увидев, что я на благотворительном мероприятии купил лот и оставил его продаваться дальше, решила, что я его просто не выкупил. И через семь лет в интервью Собчак заявила, что я не выкупил лот и ребенок, на лечение которого должны были пойти деньги, в итоге умер. На всю страну сказать такое! Мне пришлось найти людей, которые доказали, что я не просто выкупил лот, а дал даже больше, чем за него просили. Именно после этого случая я стал говорить о том, что сделал, чтобы не было больше таких ситуаций.

- Ты можешь все это перечислить?

- Зачем?

- Многим в стране будет приятно узнать, что ты им помог. В Ульяновске у тебя церковь, школа для слепых. Но ты ведь помогаешь не только родному Ульяновску.

- Я не могу всего перечислить, потому что таких случаев сотни. Вообще, часто так бывает, что кто-то делает много, но незаметно, а другой сделает что-то одно - и это у всех на слуху. Помню, однажды ко мне обратились актеры - Гвоздикова и Жариков - по поводу другого актера, Юматова. Они сказали, что он убил человека и нужно срочно собрать денег на адвоката. У меня был знакомый адвокат. Я их связал, и адвокат в суде убедил судью, и Юматова освободили. Он оказался невиновен. Мы еще много лет ему помогали. За эти годы я один раз видел у Юматова известного сценариста Мережко - он за чем-то заходил. И уже спустя годы Гвоздикова смотрит телепередачу, а там Мережко рассказывает, как он спас Юматова от тюрьмы и нужды. Я-то эту историю давно уже забыл. И ее это возмутило. Она позвонила на телевидение, сказала, что все было совсем не так. Ко мне приехали журналисты с этой программы и досняли сюжет.

- Каким благотворительным организациям или фондам ты помогал?

- Многим и не раз. Однажды мне позвонила Чулпан Хаматова и спросила - может ли она продать свой портрет, который я написал. Разумеется, я согласился. Она его продала, и деньги ушли на благотворительность. Но мне не очень хотелось бы о ней говорить. Ее политические взгляды - это ее дело, но у меня другие взгляды, я патриот. Я живу здесь, живу так, как считаю правильным. Если моя страна в беде - я вместе с ней.

- И все же, что тебе удалось сделать на благотворительном поприще?

- Я построил храм Святой Анны в честь мамы. Это получилось случайно. Человек обратился за помощью в оформлении документов, он хотел построить храм, но там была парковая зона. Я ему помог с оформлением. Но потом увидел, что ему не хватает средств для постройки и взял расходы на себя, только попросил назвать храм в честь моей мамы. Сейчас я помогаю строить храм Святого Александра Невского в Ульяновске, где я родился. Поддерживаю там университет, выплачиваю повышенную стипендию лучшим студентам. Ввел такую же стипендию для десяти лучших студентов в Грековском училище в Ростове. Ведь обычная стипендия - две с половиной тысячи рублей. На эти деньги даже питаться нельзя, а ведь надо еще квартиру снимать. Одной женщине в монастыре надо все время овец кормить, приходится ей помогать. Наши люди вообще часто впрягаются в дела, которые их не касаются и куда им лезть вроде бы и не надо. Но нет, им надо. И я таких людей поощряю.

- И все вам благодарны?

- Не всегда. Год назад возле дома встретил пару из Донецка. Они рассказали, как у них опасно, что они - беженцы. Я дал им 35 тысяч. Через какое-то время снова их встретил. И дал 20 тысяч. Через месяц встретил снова. И дал 5. Вы знаете, как они меня поносили? Мы тут голодаем, нуждаемся, а ты миллиардер, тебе денег девать некуда, а ты нам такие гроши суешь! Сейчас пойдем в церковь и против тебя молиться будем! А в церкви нуждающимся говорят - идите к Никасу, он поможет. Их тут у входа человек по двадцать бывает меня дожидаются, приходится через пожарную лестницу выбираться. А еще смешной случай был. Я как-то ночью возвращался. Слышу голос: «Какой прекрасный лик, как у Христа, сразу видно - добрый человек». Спрашиваю, что случилось. Говорит: «Я из Белоруссии, обокрали меня, не на что домой вернуться. Нужно 1200 рублей» Я дал три тысячи. Через месяц снова иду ночью и слышу тот же голос: «Какой прекрасный лик, как у Христа!» Я говорю: «Я ж вам давал уже». Тот вздыхает: «Обокрали».

- Ты занимаешься благотворительностью только в России?

- Большей частью, но не исключительно. Так, например, ко мне обратился Чак Норрис и попросил картину для поддержки акции против наркотиков. В 1990-м году Папа Римский проводил акцию против дистрофии в Африке, в которой я участвовал. Считаю, что помогать обездоленным людям в других странах - это нормально. Милосердие и благотворительность вообще свойственны творческим людям. Заработать и пустить все исключительно на себя больше свойственно людям, я бы сказал, «временным», которые пользуются выпавшим шансом разбогатеть. А уважающий себя человек должен жить по принципу: «заработал - поделись». Моя мама говорила: когда вырастешь и начнешь зарабатывать, из трех заработанных копеек одну отдай нуждающимся. Я отдаю две. Во время войны многие ученые, деятели искусств отдавали свои деньги на постройку танков и самолетов. Известна «эскадрилья Большого театра». Это правильная линия поведения творческого человека.


Образ России.

- После начала специальной военной операции на Украине многие персонажи так называемой «московской тусовки» срочно уехали за рубеж. Кто-то в отпуск, кто-то на лечение, кто-то в гости. Но всем понятны реальные причины их поспешного выезда. Некоторые, кстати, начали возвращаться. А у тебя в какой-то период был импульс покинуть страну? Может быть, на время, переждать, посмотреть, чем дело кончится.

- У нас свободная страна и нормальные законы. Никто никого не закрывает, не запрещает выезжать из страны, или в нее возвращаться. Другое дело, когда человек агрессивен к своим соотечественникам - это неприемлемо. И вообще, я считаю, что если ты не разбираешься в политике и не участвуешь в ней, то не надо в нее влезать. Тем не менее я живу в России, буду жить в России и люблю Россию. У меня трое детей-иностранцев - один в Австралии, другой в Германии, третий во Франции. Но у меня нет никаких порывов сбежать, оставить Россию и уехать куда-то за рубеж. Я уверен, что и дни свои закончу в России. Но надеюсь, это будет еще не скоро. При этом я совершенно свободен - езжу, куда хочу, путешествую, пишу президентов и королей. Я зарабатываю там деньги, привожу их в Россию и тут их трачу. В том числе на благотворительность. Недавно на аукционе продали мою работу за 5 миллионов. Все деньги пошли на благотворительность. Так делают китайцы. Они зарабатывают по всему миру, а потом привозят деньги домой и пускают их на развитие собственной страны.

- Ты говоришь, что не разбираешься в политике. Но, с другой стороны, у тебя вполне определенные взгляды.

- Я за мир и согласие. Я не военный, я художник. Каждый должен заниматься своим делом. Я свою правду пытаюсь донести через искусство. Наверное, если бы Пикассо дали ружье, он пошел бы воевать с фашистами. Но он написал «Гернику», показав всему миру ужас войны. После атаки террористов на башни-близнецы в Нью-Йорке американская галерея попросила меня нарисовать что-то на эту тему. Прислали мне много фотографий. И я написал «Плачущего ангела» на развалинах. Через метафору можно показать больше, чем через простое иллюстрирование, заставить человека задуматься над тем, что он творит.

- Если мы говорим о патриотизме в живописи, то кого из современных художников ты можешь выделить? Например, каково твое отношение к Илье Глазунову?

- Глазунов большой патриот. Его дело продолжает его сын Ваня. Есть замечательный художник Нестеренко. Разумеется, Зураб Церетели. Он невероятно патриотичен. Взять его «Слезу скорби», которая стоит в Америке. Это же очень патриотично, это говорит о том, что нам не чуждо страдание других народов, мы всегда сочувствуем и готовы прийти на помощь. Это не только патриотизм, но и высокий профессионализм. Из мастеров старой школы, конечно, Дейнека, Герасимов. Но патриотизм ведь может быть и в живописании родных просторов, как «Утро в сосновом бору» Шишкина, в том, как ты видишь и изображаешь красоту своего края. Очень патриотичен в этом плане Федор Кончаловский. А изображение труда людей, как в ранних работах Казимира Малевича? Разве это не патриотизм? Патриотизм может быть в изображении духовной сущности Руси, как в замечательной картине Михаила Нестерова «Видение отроку Варфоломею» из цикла картин, посвященных Сергию Радонежскому. «Три богатыря» Васнецова - тоже патриотизм. Он многогранен и разнопланов. Необязательно быть Кукрыниксами и рисовать карикатуры на Гитлера, чтобы быть патриотом. Но есть и другие проявления, искривленные. Вишневская, вернувшись из эмиграции, патетично воскликнула: я прощаю тебя, Россия! Это точно не патриотизм, даже если её и тянуло на Родину. Звучит странно. Как если сказать матери: я тебя прощаю за то, что ты меня родила. Ну, спасибо, дочка, что бы я без твоего прощения делала? Уехать за рубеж и оттуда гадить на оставшихся, это приспособленчество. Ростропович, будучи небедным человеком, в Белом доме во время путча сидел с автоматом. Это патриотизм.

- Те же Глазунов и Церетели в 90-е, когда патриотизм был не моден, если не гоним, твердо держали свою линию.

- Потому что они люди-личности. Идти своим путем и верить в свою правоту, когда окружение идет другим курсом, - это проявление большой воли.

- Наша страна, Россия, безусловно, женского рода. Для символа Франции «Свобода на баррикадах» позировали многие известные женщины. Кого бы ты, художник, изобразил как образ России?

- Это всегда собирательный образ. Рафаэль сказал: Чтобы написать красивую женщину, нужно перебрать сотни интересных. Даже портрет девочки на шоколаде «Аленка», несмотря на судебные иски якобы прототипа, оказался собирательным, что уверенно доказала экспертиза. Поэтому назначить образом России одну конкретную женщину было бы неправильно. Это может быть даже не яркая фигура, а человек простой, например, врач, который исцеляет людей и общество. Герои могут быть разные, необязательно с оружием в руках идущие на смерть. Незаметный герой, может быть, даже важнее как образ. И уж точно образом не должна быть какая-то «звезда», которую все знают.