«Зеленский — это новый Выговский»: историк Дмитрий Степанов о польской ориентации самостийных элит

Глядя на то, как режим Зеленского уходит под Польшу, трудно отделаться от ощущения исторического дежавю, причём неоднократного. Во-первых, вспоминается Литовская Русь, признавшая лидерство Польши и объединившаяся с ней в государство Речь Посполитая. Во-вторых – гетман Выговский, предавший национально-освободительное дело Хмельницкого и попытавшийся вернуть казачьи земли в состав того государства. А в‑третьих – атаман Петлюра, добровольно подчинивший украинские войска польскому командованию. О поведении самостийных элит, повторяющемся из века в век, рассказывает Дмитрий СТЕПАНОВ – кандидат исторических наук, автор книги «Русь, Малая Русь, Украина. Этническое и религиозное в сознании населения украинских земель эпохи Руины».

– Как известно, разделение единой Руси произошло в результате монгольского нашествия. Восточнорусские земли попали в зависимость от Орды, а западнорусские, в том числе Киев, Чернигов, Минск, Брянск, – оказались в составе государства, известного в нашей историографии как Великое княжество Литовское (ВКЛ). Полное его название звучало так: Великое княжество Литовское, Русское и Жемойтское. Большинство российских школьников получают знания о войнах между Московией и этим государством, и лишь немногие – о том, что оно позиционировало себя в качестве государства русских.

– Более того, оно было преимущественно русским как по территории, так и по населению. Земли, бывшие литовскими изначально, составляли в нём одну десятую часть. Западная Русь вошла в ВКЛ без особого сопротивления, поскольку литовцы перенимали русский язык – вплоть до того, что он стал главным языком делопроизводства в государстве. Правящая династия говорила по-русски и определяла себя в равной степени как литовская, русская и жемойтская (Жемайтия – историческая область на северо-западе современной Литвы. – Прим. «АН»).

Советская идеология предпочитала не акцентировать внимание на этих фактах. Из соображений «равноправия республик» наследие ВКЛ было закреплено за ЛитССР (и отчасти за БССР). Разумеется, нынешняя Литва монополизировала соответствующую историческую память, тем более что столицей ВКЛ был город Вильно – нынешний Вильнюс. К этому же стремятся белорусские оппозиционеры. Неудивительно, что и в Польше практикуется примерно такой же подход.

– Это хорошо, что мы так быстро подошли к Польше. Когда и почему династия ВКЛ начала дрейфовать в её сторону?

– В XIV веке. Главным противником ВКЛ был Тевтонский орден, который блокировал выход к морю. Чтобы успешнее противостоять тевтонцам, Вильно пришлось выбирать союзника между Дмитрием Донским и польской короной. Для Донского гораздо актуальнее была война с монголами, чем с тевтонцами, отношения с которыми у него зачастую складывались нормально. Впрочем, точные причины, почему внезапно сорвалось заключение договора между Дмитрием и правителем ВКЛ Ольгердом, не известны. Согласно этому несостоявшемуся договору, старику Ольгерду на восьмом десятке жизни доставалась в жёны девятилетняя дочь Донского – по-видимому, Дмитрий всё же не отдал её.

Военно-политические отношения между ВКЛ и Польшей юридически оформил преемник Ольгерда, князь Ягайло, в виде Кревской унии. Она стала первой из множества уний, и завершился этот процесс Люблинской унией в XVI веке, когда два государства объединились в Речь Посполитую. Однако в XIV веке, даже после заключения первой унии, окончательный выбор в пользу Польши ещё сделан не был. Вильно всё ещё оставался альтернативным Москве центром притяжения русских земель и в результате мог оказаться столицей единого Русского государства. Но, как мы знаем, этого не произошло.

– Почему?

– Хотя бы потому, что династия ВКЛ предпочла православию католицизм. Последний православный правитель ВКЛ – это Свидригайло, умерший в середине XV века. Получилось, что населением, большинство которого – православные, управляют католики. Чем дальше, тем больше это вызывало проблем. Итогом стала Брестская церковная уния, заключённая в 1596 году, менее чем через 30 лет после объединения ВКЛ и Польши в Речь Посполитую (Брестская уния – соглашение между папой римским и киевским митрополитом Михаилом Рогозой о принятии Киевской митрополией католицизма с сохранением восточнославянского обряда. – Прим. «АН»). Началась жёсткая дискриминация: Православная церковь оказалась вне закона. А поскольку русская идентичность плотно слилась с православием, эта дискриминация была как религиозной, так и национальной.

– Будет ли верным назвать правителей ВКЛ ренегатами?

– Довольно трудно применять нынешнее понятие ренегатства к тому времени. Я бы не стал их сравнивать с Кравчуком или Шушкевичем.

– Может, сразу с Зеленским?

– Нет. Зеленский – это Выговский.

– К тому, кто такой Выговский, сейчас подойдём. Но сперва скажем о человеке, который решился исправить содеянное князьями ВКЛ и встал на защиту русского населения Речи Посполитой. Его имя известно всем в России и на Украине – это Богдан Хмельницкий. Вхождение в состав Русского царства территории Войска Запорожского, руководимого Хмельницким, в советской историографии подавалось как «воссоединение Украины с Россией», хотя украинство на тот момент, в XVII веке, ещё не придумали.

– Слово «украинец» впервые употребляется письменно как раз в XVII веке, но, действительно, не в государственном и не в этническом смысле, а только в социальном и территориальном (аналогично на Балканах приграничное население звали «гранычарами» – от слова «граница»). Использовать в данном случае термин «воссоединение» очень даже правильно, потому что именно так этот процесс и воспринимался современниками. Достаточно взглянуть на официоз XVII века, например на первую печатную книгу о русской истории – «Синопсис» Иннокентия Гизеля (издана в 1674 году типографией Киево-Печерской лавры. – Прим. «АН»). Говорить о восприятии событий широкими слоями населения труднее, поскольку оно почти не документировалось. Но те крохи информации, которые дошли до нас, в массе своей показывают: русские в России и русские в Речи Посполитой считали себя единым народом и называли друг друга русскими.

– Богдан Хмельницкий умер в 1657 году, и гетманом Войска Запорожского стал тот самый Иван Выговский, с которым вы сейчас сравнили президента Зеленского. Напомним читателям: Выговский, нацелившийся получить от польской короны шляхетские привилегии, поднял мятеж против России, напал на Киев и попытался вернуть территории в состав Речи Посполитой.

– Да, однако местному населению, уже настроившемуся на воссоединение с Россией, это пришлось не по вкусу. И начался крайне печальный период в истории Украины, который называется Руина, – проще говоря, гражданская война, конец которой – это гетманство Мазепы. Обратите внимание: каждый раз, когда украинцы пытаются строить независимое государство, дело заканчивается именно Руиной – что тогда, что после обретения независимости в 1917 году, что теперь, после майдана 2014 года. Продолжительное стабильное существование Украины в XX веке наблюдалось лишь в составе СССР.

Моё сравнение Зеленского с Выговским, конечно, не идеально. Выговский, с одной стороны, был человеком польской культуры, а с другой – не ставил под сомнение русскость казачества и даже предлагал полякам создать в составе Речи Посполитой новое образование – Великое княжество Русское. Зеленский же, как мне кажется, не имеет никакой идентичности – украинской ли, русской ли, еврейской ли. Я вообще не люблю исторических аналогий, они зачастую скользкие, но обозначившаяся политическая ориентация Зеленского на Польшу слишком уж отчётливо напоминает как политику Выговского, так и всякие унии, о которых мы говорили. Существует понятие «структура большой длительности»: его смысл в том, что каждое государство имеет особенности, проявляющиеся на протяжении долгого времени. Звучит грубо, но в значительной мере верно.

– Возможна ли реинкарнация Речи Посполитой в виде конфедерации Польши и примыкающего к ней куска Украины?

– Конечно, возможна. По-моему, всё к тому идёт. Схема, которую часто можно встретить: юго-восток Украины перейдёт под контроль России, центральная часть будет буферной зоной, а западная объединится с Польшей, – эта схема реалистична. До определённой степени являясь искусственным образованием, Украина культурно и цивилизационно разломлена – в XX веке её, как помним, сшивали. Украинские регионы имеют свои, отдельные интенции: кто-то настраивается на экономическое сотрудничество с Москвой, а кто-то хочет на Запад. В прежнем виде это государство существовать не будет.

Нельзя не задаться вопросом, как воспримут объединение с Польшей украинские националисты, которые относятся к полякам не лучше, чем к москалям. У поляков, в свою очередь, на слуху Волынская резня (массовое уничтожение польского гражданского населения силами УПА* в 1943–1944 гг.; квалифицируется польским сеймом как геноцид. – Прим. «АН»). Однако – удивительно! – мы видим, как президент Дуда приезжает в Киев и, что называется, целуется с украинцами в дёсны. Сравните это с отношением польских властей к катынскому расстрелу: они вспоминают о нём на всех официальных встречах с российскими делегациями. Похоже, наличие общего врага в лице России становится для поляков и украинцев решающим фактором. Плюс к тому личностный фактор Зеленского: ему нужно как-то устраивать свою политическую судьбу, а Россия не потерпит его в Киеве, думаю, ни в каком формате.

– Объединение Западной Украины с Польшей – это для нас хорошо или плохо?

– Если рассматривать раздел Украины как благо, то хорошо. В то же время происходит усиление Польши, недружественной и довольно-таки агрессивной. Но первичен другой вопрос: был ли у России выбор – осуществлять или не осуществлять СВО? Увы, нет, выбора у нас не было.

* Организация, запрещённая в России.