Отпраздновав День Победы, будет нелишним поговорить о том, как складывались отношения между русскими и англосаксами во время Второй мировой войны, и особенно важно это в наши дни, когда отношения в тупике. Гость «АН» – Дмитрий СУРЖИК, кандидат исторических наук, доцент Государственного академического университета гуманитарных наук.
Выжидание в сторонке
– Сперва напомним читателю, что накануне Великой Отечественной войны Советский Союз рассматривал в качестве приоритетного союзника Германию, а не Великобританию и США.
– Сразу важное уточнение: Советский Союз пришёл к этому лишь в августе 1939 года – после того как его многочисленные попытки наладить отношения с Великобританией разбились о непонимание, о её потворство Гитлеру. Запад воспринимал Гитлера родственно: призывы нацистов к совместной борьбе против большевизма сыграли свою роль. Уже через полгода после прихода нацистов к власти был подписан «пакт четырёх» между Германией, Италией, Великобританией и Францией, чтобы все территориальные европейские вопросы решались без ущерба для четырёх сторон. Что это, как не поощрение Гитлера к агрессии в Восточной Европе?
К тому моменту когда Германия напала на СССР, западные иллюзии насчёт нацизма развеялись: Великобритания уже год как находилась под немецкими бомбёжками, Франция пала, Скандинавские страны контролировались Гитлером. Поэтому уже 22 июня 1941 года Уинстон Черчилль выступил с инициативой: заявил, что приветствует СССР и готов оказывать всяческую помощь. Это был звёздный час его политической карьеры (стало понятно, что Гитлер увязнет в СССР и высадки немцев на Британских островах, которая ожидалась со дня на день, в ближайшее время не будет). А через месяц и Франклин Рузвельт сделал шаг навстречу Советскому Союзу: произнёс слова поддержки и распространил на СССР программу ленд-лиза.
– Об открытии западного фронта Сталин попросил Черчилля уже летом 1941 года, но это будет сделано только в 1944-м. В России популярна такая точка зрения: англосаксы дождались момента, когда Советский Союз сделал самую тяжёлую работу, и вступили в игру, лишь чтобы лавры победителей достались не одному только СССР.
– Да, именно так и было. Великобритания блюла в первую очередь свои интересы и воевала там, где они затрагивались. Ей важно было не допустить прорыва нацистов к Суэцу, а также преградить им путь на Аравийский полуостров, к нефти. Также можно вспомнить британско-канадский десант 1942 года, плохо подготовленный и безуспешный (имеется в виду атака на оккупированный порт Дьеп в Северной Франции, предпринятая с целью завладеть им и удерживать в течение некоторого времени, достаточного для сбора сведений от военнопленных и для разрушения инфраструктуры. – Прим. «АН»). Словом, у Британии никогда не было намерения сокрушить режим Гитлера как можно скорее. Американцы же и вовсе предпочитали отсиживаться за двумя океанами. После Курской битвы, когда Красная армия устремилась вперёд и стало понятно, что Гитлер рано или поздно будет разгромлен, у американцев родился план – высадить десант в северных немецких городах на побережье и оттуда двинуться на Берлин. Но в итоге план сочли нереалистичным.
Кому война, а кому мать родна
– Американцы участвовали ленд-лизом, не так ли?
– Можно сказать и так, но с оговоркой. Ленд-лиз помог США выбраться из Великой депрессии. Более того, годы Второй мировой войны для США – это пик покупки ювелирной продукции, премиальных изделий из кожи и меха. Также стоит помнить, что американцы, поставляя Советскому Союзу продукты производства, никогда не поставляли ему технологий, как бы он ни упрашивал и какие бы деньги ни предлагал. Например, радиолокация. Или, например, взрывчатка нового поколения, в 20 раз превосходившая любые аналоги как в странах антигитлеровской коалиции, так и в странах антикоминтерновского пакта. Наконец, пенициллин. Советскому Союзу пришлось синтезировать его самостоятельно – под названием «крустозин». Предположим, технологию взрывчатки американцы не поставляли в СССР из опасений, что она будет когда-нибудь использована против них самих, но пенициллин-то здесь при чём? Американцы говорили, что лекарственное средство – разработка частной фирмы и является её интеллектуальной собственностью, но это отмазка, потому что разработка была осуществлена за счёт госбюджета США.
Что касается значимости ленд-лиза для нашей страны, для Великой Победы, то вот цифры. Количество полученных продуктов составило 4–5% от отечественного производства, танков – 12, 3%, орудий – 2, 7% (а стратегические бомбардировщики Советский Союз так и не получил). Пик поставок по ленд-лизу пришёлся на весну 1943-го, до этого страна выдерживала тяжелейшие бои сама. Наиболее важны для СССР были поставки локомотивов и рельсов (основная логистика в распутицу), а также высокопроходимых грузовиков. Говорить, что американцы нас накормили и одели, не стоит.
– Вспомним и о том, что СССР получал помощь не бесплатно.
– Условия сделки были такими: если техника уничтожалась в ходе боевых действий, то она списывалась, а та техника, которая после войны оставалась действующей, подлежала возврату и облагалась арендной платой. Россия рассчиталась за ленд-лиз уже только при Путине, погасив оба долга – перед частными предприятиями США и перед американской казной.
В то же время, говоря о советско-американских отношениях во Вторую мировую войну, нельзя не сказать об особом отношении к СССР со стороны лично Рузвельта и его немногочисленного окружения. Рузвельт симпатизировал Советскому Союзу. И, хотя нельзя списывать со счетов согласие Сталина вступить в войну против Японии на стороне американцев, высказанное в ходе Тегеранской конференции в 1943 году, я всё же полагаю, что симпатия Рузвельта была скорее искренней, чем стратегической. Именно благодаря ему второй фронт был открыт в Западной Европе, а не на Балканах, как того хотел Черчилль, желавший установить британский контроль над регионом. Если бы не эта позиция Рузвельта, послевоенная Европа была бы другой: Югославия оказалась бы в составе НАТО и не организовала бы Движение неприсоединения (международная организация стран Европы, Азии, Африки и Америки, созданная на основе неприсоединения к военным блокам; в Европе помимо Югославии в её состав входили Кипр и Мальта; сегодня из европейских стран в её составе – только Белоруссия, которая, впрочем, является членом ОДКБ. – Прим. «АН»).
Дружба врозь
– Расскажите о становлении послевоенной Европы. Как победители делили влияние?
– Начнём с жестов доброй воли Советского Союза. Во-первых, Красная армия вышла из Австрии в обмен на её заверения в нейтралитете (Австрия по-прежнему не состоит в военных блоках, что, однако, не мешает ей участвовать в экономической войне против правопреемника СССР – Российской Федерации. – Прим. «АН»). Во-вторых, хотя Советский Союз в одиночку брал немецкую столицу, он сделал подарки французам, британцам и американцам: выделил им оккупационные зоны в Берлине. Это значимый дружественный шаг. По справедливости Берлин должен был полностью остаться в зоне советского влияния, и в результате он целиком оказался бы столицей ГДР – без всяких «берлинских стен».
Другая вещь, о которой стоит сказать, – так называемое процентное соглашение. Это не вполне документ. В ходе переговоров со Сталиным в октябре 1944-го Черчилль набросал на бумаге перечень европейских стран и процентные соотношения – где сколько будет пробританских и просоветских политиков в коалиционных правительствах. Например, в Польше большинство правящих сил должно было стать просоветским, в Греции – пробританским, а в Болгарии – поровну. Сталин согласился. Многие утверждают, что процентное соглашение соблюдалось до 1948 года, а затем СССР установил в Восточной Европе «политические режимы сталинского типа». В действительности же соглашение было ранее нарушено британцами: они высадили в Греции свой десант и спровоцировали гражданскую войну против местных коммунистов, составлявших основу греческого антигитлеровского сопротивления, – и в итоге установили в этой стране прозападный антисоветский режим. Сталин вмешиваться не стал. Он был реалистом и не думал тогда о геополитическом лидерстве. Его беспокоили безопасность границ СССР и, соответственно, создание пояса дружественных государств, а что будет за пределами пояса – его не волновало. Но Грецией Запад не ограничился.
Сдавшись американцам, Отто Скорцени (нацистский диверсант, оберштурмбаннфюрер СС. – Прим. «АН») передал США сеть «спящих» ДРГ в Восточной Европе, созданных немцами по аналогии с советским партизанским движением. И в 1946 году (президентом США был уже не Рузвельт, а Трумэн) Запад приступил к активизации этих сетей. Поддержка Западом политического бандитизма в Словакии, в Прибалтике, на Западной Украине, в Западной Белоруссии – вот что вынудило Советский Союз усилить контроль над Восточной Европой. Словом, холодную войну начал не СССР.
– Встреча советских и американских войск на Эльбе стала для советской культуры художественным образом, светлым, мощнейшим. Как прикажете относиться к нему сегодня?
– Сегодня против России ведётся, как говорят на Западе, мультидоменная война – это сражения на поле боя, экономические санкции, ограничения в сфере информационного обмена. Рвутся контакты в науке, в спорте – и рвутся не по нашей инициативе. Важно помнить, как совместными усилиями, несмотря на недоверие, мы с союзниками победили мировое зло. Мы должны помнить об этом сами – и напоминать западным партнёрам. Нести правду о войне, которая, увы, не закончилась в 1945 году, когда перешла в холодную войну. Нужно указывать на преемственность в использовании Западом нацистских коллаборационистов против нашей страны и доносить это до западной публики. И вместе с тем нужно помнить о положительном опыте взаимодействия – таков единственный путь к мирному сосуществованию. Как заметил наш президент, нельзя растащить память о войне по национальным квартирам. Необходима концепция глобальной истории, и некому создать её, кроме России.