7 апреля в Большом зале филармонии им. Д.Д. Шостаковича состоится концерт, посвященный 75-летнему юбилею художественного руководителя и главного дирижёра Санкт-Петербургского государственного симфонического оркестра «Классика», заслуженного артиста России Александра Канторова.
Zhavoronkova Ksenia, Классика.
- Накануне своего юбилея Маэстро нашел в своем плотном графике время и поделился яркими воспоминаниями, подробно ответив на вопросы редакции «АН».
- Александр Яковлевич! Помните первый самостоятельный концерт в качестве дирижёра?
- Конечно! Это было в Ульяновске. Тогда я ещё играл на скрипке в филармонии и одновременно учился в консерватории на дирижерском факультете. И вот меня отпустили с работы на недельку, я оставляю скрипку дома и беру дирижерскую палочку. Программа для концерта тщательно мной подготовлена, но тут организаторы неожиданно просят меня исполнить ещё одно произведение. Этого я, признаться, не ожидал. Помню своё смешное волнение: срочно звонил педагогам, чтобы они меня обучали по телефону, я ведь был совсем неопытный тогда.
- Вы сами ведёте свои концерты, считаете просветительскую деятельность одной из своих миссий. Ощущаете ли Вы обратную связь, реакцию аудитории на такой подход к популяризации классической музыки?
- Ещё как ощущаю! Начал я разговаривать с залом на образовательных концертах в РГПУ им. Герцена. Чаще всего приходили студенты немузыкальных факультетов, причём с таким предвзятым отношением: «это сложно», «мы ничего не поймем». Нужно было их как-то расшевелить, а это можно было сделать, только беседуя с ними. По моей просьбе они писали записки с вопросами, иногда очень смешные, а я отвечал. И эту беседу, правда, без записок, я постепенно перенес на серьезные концерты, и ощущение обратной связи у меня еще с тех образовательных встреч.
- А что насчет, скажем так, «продвинутой публики»? Ей не скучно, когда Вы просвещаете неопытных слушателей? Или для нее у Вас есть свои «сюрпризы»?
- Категории слушателей действительно есть совершенно разные, поэтому подбор программы очень важен. У нас есть, например, вечера популярных симфонических миниатюр, которые подходят всем, а есть программы для «продвинутых любителей». Но даже на серьезных концертах я вижу свою задачу в том, чтобы настроить слушателей на какие-то ассоциации, переживания, а не дать точные сведения о композиторе или об эпохе. Мне кажется, важнее настроиться на эмоции, потому что это основа в музыке.
- Если говорить о просветительстве, наверное, хорошо бы начинать с самого раннего возраста, не так ли? Расскажите, пожалуйста, о Ваших программах для детей.
- Прежде всего, это образовательные программы. Например, симфоническая сказка Прокофьева «Петя и Волк», написанная специально для того, чтобы дети запомнили названия инструментов. Поскольку я сам веду концерт, то обращаюсь не только к тексту, написанному в сказке, но и в течение всего произведения добиваюсь, чтобы дети выучивали названия инструментов. Например, сначала, как полагается, представляю кларнет, который изображает Кошку, а потом, когда Кошка уже «крадётся на бархатных лапках», снова спрашиваю: «Помните, какой это инструмент?». Ребята отвечают: «Кларнет!». Таким образом, они уходят уже со знанием тембров соответствующих инструментов. А потом, когда мы играем, например, танец маленьких лебедей, я говорю им: «Помните Утку, которую изображал гобой?». Таким образом, я переношу их знания в Чайковского и в более сложные произведения.
- В своих интервью Вы часто с теплотой упоминаете имена учителей – консерваторских профессоров. А есть у Вас свои ученики?
- Да. Например, мой ученик-китаец, у которого уже несколько оркестров на родине. А также Фабио Мастранджело, который после моих мастер-классов остался в Петербурге. Он как-то пошутил, что «это Канторов виноват», что он, Фабио, остался в России и стал одним из известных дирижеров Петербурга. Думаю, мне удаётся хорошо объяснить ученику, в котором вижу перспективы, что у него это получится. Дирижирование — дело тёмное, как говорил наш профессор Илья Мусин. Бывает так, что два студента-дирижера одинаково научены под два рояля. Но у одного потом оркестр звучит, а у другого не звучит. Почему? Непонятно.
Кстати, только что звонили ещё два студента. Я ведь являюсь профессором Герценовского университета, так что образовательный процесс идет.
- Если бы была возможность пригласить на концерт в качестве солиста оркестра «Классика» какого-либо знаменитого музыканта, например, скрипача, с которым еще не приходилось выступать, кого бы Вы пригласили? Хотя бы в порядке мечты…
- Я 10 лет играл на скрипке в оркестре Филармонии, с которым выступали самые выдающиеся музыканты, например, Ойстрах. Аккомпанируя Давиду Федоровичу, как артист оркестра, я всегда восхищался его звуком, его интерпретацией! Но, к сожалению, я был ещё не дирижер. Все солисты, которые выступали с нами тогда, были экстра-класса! С каждым можно было мечтать выступить!
- Считается, что дирижёр может быть добрым или строгим, но он, прежде всего, обязан добиваться идеального исполнения. А случалось, что Вы были недовольны исполнением оркестра на концерте?
- Могу сослаться на Тосканини, который говорил, что для него каждый концерт и каждая репетиция — это сплошное мучение. Изучая партитуры, он настолько в совершенном виде слышал внутри себя звучание оркестра, что, когда он вставал за пульт, как бы ни был хорош оркестр, он всё равно топтал свои часы и ломал палочки. Зная его такую особенность, музыканты готовили ему следующие часы, чтобы он их тоже растоптал. А я всё-таки избавлен от такого ощущения неполноценности, как у Тосканини, но отношение к концерту бывает разное. Иногда кажется, что я в полной мере высказал то, что хотел донести, иногда получается не совсем так, как хотелось бы. Но это нормально, иначе ведь странно было бы. Думаю, это же касается и солистов. Любой артист должен смотреть наверх, а не на то, что ему удалось. Важно чувствовать перспективу!
- Возможна ли такая ситуация, что музыканты оркестра предлагают своё видение исполнения той или иной партии? Или слово дирижёра – закон?
- Здесь не надо забывать, что все артисты оркестра, учась в консерватории, безусловно, видели себя солистами. Это большой компромисс в их жизни, что они работают в оркестре и должны подчиняться дирижеру в реализации своих фантазий. Но я, как человек, вышедший из оркестра, отношусь с пониманием к этой проблеме. И когда музыкант играет какое-то соло и предлагает что-то интересное, то почему бы не прислушаться, не воспринять? Тем более, когда выступаешь с чужим оркестром. Например, с другим дирижером они уже играли какую-нибудь симфонию Бетховена. Тогда на первой репетиции маэстро часто прислушивается к тому, что говорит оркестр. Тем более, если до тебя был какой-то хороший дирижер, который делал какие-то интересные вещи, ты всё равно вкладываешь всё свое, но на основе знаний оркестра. Есть такая старая шутка. Пожилого музыканта спросили: «Что маэстро будет дирижировать сегодня?». «Не знаю, что маэстро будет дирижировать, а мы будем играть пятую симфонию Чайковского» - ответил музыкант. В этой шутке есть доля жизненной правды, я бы сказал.
- Вы как-то сказали, что дирижёром стали благодаря случайности. О чём, судя по всему, ничуть не жалеете. А были ли в Вашей жизни другие случайности, о которых вспоминаете с благодарностью?
- Помню, как-то случайно зашел в «Севзапэлектростройтрест» в поисках спонсора на издание первой пластинки оркестра. Просто увидел табличку на двери и перешел через Староневский. Всегда вспоминаю, как один из руководителей этого треста, очень культурный и образованный человек Рейнгардт Густавович Сигле спросил меня: «Хорошо, ну издадите вы эту пластинку. Но у вас, может быть, есть какая-то мечта?». И тут я ему говорю, что у меня есть камерный оркестр в Кургане, а я хотел бы симфонический в Ленинграде. На что он попросил написать смету, и через неделю, совершенно неожиданно, моя мечта осуществилась. Это только во сне так бывает! Хотя, наверное, он сделал это потому, что увидел во мне какую-то перспективу, когда я стал рассказывать о своих планах.
- Ваш оркестр выступал не только на больших престижных площадках, но и, например, около небольшой деревенской церкви. Наверное, об этом немногие знают…
Наверное, Вы имеете в виду храм Николая Чудотворца в Озерках (Выборгский район)... Думаю, что здесь был важен человеческий фактор. С отцом Дионисием Холодовым, который сейчас является настоятелем этого храма, я знаком еще со времени строительства, мы много общались и всегда понимали друг друга: мы оба хотели, чтобы здесь зазвучала музыка. И наша задумка осуществилась, «Классика» несколько раз выступала у храма в Озерках. А потом на отца Дионисия была возложена ответственность за воссоздание храма Святителя Николая в поселке Рощино, и мы дали концерт уже в честь освящения этого храма. В программе была самая разнообразная музыка, но особое звучание у храмовых стен всегда приобретает Торжественная увертюра Чайковского «1812 год», которая, по традиции, исполняется под колокольный звон. Наверное, мы выступаем в таких местах чаще других оркестров, поэтому наша деятельность стала заметна, хоть мы к этому и не стремились. Мне даже вручили медаль Коневской иконы Божией Матери от Выборгской епархии. Но главное это то, что вся классическая музыка, я уверен, находится где-то в поднебесье и во многом помогает людям ощущать себя в этом мире правильно, гармонично.
Zhavoronkova Ksenia.