В Ленкоме состоится премьера спектакля «ЛюБоль» в постановке режиссёра и актера Андрея Соколова

8, 9 и 23 марта в знаменитом Ленкоме первая премьера 2022 года – спектакль «ЛюБоль» по пьесе Андрея Яхонтова в постановке Андрея Соколова. Для известного актёра «ЛюБоль» – не первый режиссёрский опыт и не первое обращение к драматургии Андрея Яхонтова. Он уже ставил для антрепризы другую его пьесу – «Койка». Спектакль «ЛюБоль» станет замесом хулиганства и глубины, отчаянной фантазии и пронзительной правды. Ситуации, в которые попадают герои, оказываются для них своеобразным экзаменом на чуткость и честность.
О предстоящей премьере, о любви, выборе и традициях легендарного Ленкома обозреватель «АН» и поговорил с народным артистом России режиссёром Андреем СОКОЛОВЫМ.

– Андрей, у вас как у режиссёра есть возможность выбирать. Почему остановились на пьесе Андрея Яхонтова «ЛюБоль», чем она зацепила?

– Роману между мной и этой пьесой лет десять. А с произведением Яхонтова «Койка» я как продюсер и режиссёр работал ещё 15 лет назад. Потом мне Андрей принёс «ЛюБоль», и стало понятно, что мы с автором на одной волне, я понимаю все его болевые точки. Хорошая драматургия, есть «про что», есть что режиссировать. Но в пьесе присутствует и нечто большее, что находится между строк. Остаётся ощущение послевкусия после прочтения, хрусталик поворачивается не только в глазах, но и в сердце. И это самый важный критерий для отбора.

– Насколько это ленкомовская история? Дух Марка Анатольевича Захарова витает в этих стенах, у театра есть свои традиции, стиль, образ…

– Я буду несколько нагл: по своему духу, жанру, психофизике – это максимально приближенная к нашему театру история. Это такая «игра в игре». Трагикомедийный фарс, небытовая многослойная история положений и превращений. Марк Анатольевич мог непредсказуемо распоряжаться подобными категориями, складывая из них пазлы. Здесь тоже есть из чего сложить пазл. Наш художник по звуку отметил такую вещь. В спектаклях Ленкома всегда не более 40 треков. У нас их 96. Это абсолютно музыкальная постановка, все фантастические треки написал замечательный композитор Андрей Батурин. И хореограф у нас потрясающий – Николай Андросов. Я старался собрать тех людей, которых я знаю и которые знают меня.

– А исполнительницу главной женской роли Екатерину Гусеву вы тоже хорошо знали раньше? Она ведь не ленкомовская…

– Мы с ней не снимались и не работали вместе. Но Катю я знал, и мне давно хотелось посотрудничать с ней в каком-либо проекте. Когда я в очередной раз взялся за «ЛюБоль», дал ей почитать пьесу, и мы полностью совпали по видению материала. Мне было комфортно от того, что она не задавала лишних вопросов. Потому что как-то я принёс эту пьесу другой актрисе, она отказалась. В таких случаях, я считаю, надо отпускать людей. Не хочет, не чувствует – не надо. Катя сразу сказала, что ей всё понятно. Она очень профессиональный человек в первую очередь. У нас здесь абсолютная гармония.

– Пьеса называется «ЛюБоль». А всегда ли любовь соседствует с болью? У вас было так в жизни, чтобы любовь – и всё мягко, спокойно, гладко?

– В пьесе у главного героя есть такая фраза: «Любви без боли не бывает». Что такое любовь? Это гармония, счастье, равновесное состояние души, когда два человека – как единое целое. Но когда два шара ставишь друг на друга – сколько они могут так простоять? Секунду, две, три? Это равновесное состояние и есть то, что называется любовью, счастьем. К нему всегда люди стремятся. Но, к сожалению, я таких примеров не знаю, чтобы всё было гладко. И у меня не припомню, чтобы любовь была без боли.

– С кем из маститых актёров старой школы вы играли в кино или на сцене? Чем они вас поразили, чему научили?

– Когда я только пришёл в Ленком, где блистали Александр Викторович Збруев, Александр Гаврилович Абдулов, Олег Иванович Янковский, Инна Михайловна Чурикова и другие великие, меня всегда поражало то, как они волнуются перед началом новой работы. Мне одно время казалось, что в этом есть некое лукавство. Потом я осознал, что чем больше актёр, тем больше у него этого внутреннего волнения. Ведь когда начинаешь что-то новое, происходит полное обнуление. Вот сейчас спектакль «ЛюБоль» сложился, а после первого прочтения передо мной был белый лист бумаги. Потом всё начинает обрастать мясом, текст начинает дышать.

Это происходит на всех моих режиссёрских проектах. Очень показательная история была на картине «Память осени», где играла Инна Михайловна Чурикова. Поначалу были сомнения, справлюсь ли? Но когда мы начали работать, когда ощутил, что Чурикова мне поверила, стало гораздо легче. Вера приносит свои плоды, она помогает двигаться вперёд. Если говорить про школу как таковую, к сожалению, той школы мастерства, которая у нас была, сейчас всё меньше, таких мэтров, увы, вырастить сложнее.

– Чему вы специально обучались для той или иной роли, с головой погружались в ремесло?

– Самым показательным был фильм Юнгвальд-Хилькевича «Тридцать лет спустя», продолжение «Трёх мушкетёров». Я играл сына Атоса. И мне надо было скакать на лошади. Я был далёк от верховой езды. Но режиссёр настоятельно посоветовал учиться. И вот мы приехали на съёмки в Прибалтику. И Юнгвальд-Хилькевич обрисовывает мой ближайший съёмочный день: «Вот здесь ты галопом проскакиваешь мимо…» «Каким галопом?» – изумляюсь я. «Я же сказал тебе – учись!»… Короче, мне дают лошадь, и в течение двух дней она сбрасывала меня раз пять точно. Как я кости не поломал, непонятно. В общем, через какое-то время, преодолев все трудности и лишения, научился держаться в седле…

– Насколько персонаж накладывает отпечаток на личность актёра? Вот вы много лет играли в сериале «Адвокат». Не изменился ли характер, не стали ли вы оправдывать поступки всех людей?

– В картине «Предсказание» Эльдара Рязанова, где мы снимались вместе с Олегом Басилашвили, я играл его героя в молодости. Мы нарабатывали, как просил Эльдар Александрович, некие привычки героя. Например, почесать мочку уха, подниматься на пятках. И мы это вбили в себя настолько, что когда потом, после съёмок, встречались с Басилашвили, у нас это автоматически срабатывало ну лет 15 точно!

По поводу роли в «Адвокате» – за эту работу я награждён многими юридическими наградами, у меня есть «Золотой Плевако», я народный адвокат России и т.д. Конечно, эта история, которую мы снимали более десяти лет, наложила отпечаток на мою личность. Мы действительно читали дела, огромный поток материала, у нас были прекрасные консультанты, и мой характер изменился. Изменился со знаком плюс. По юности я был человеком вспыльчивым, эмоциональным. А роль адвоката придала мне внутреннюю уверенность и спокойствие, свойство не рубить сплеча.

– У вас была прекрасная роль следователя в «Красной площади». Это советский период, в фильме воссоздана гнетущая атмосфера того времени. Но мы с вами жили в те годы и знаем, что там было и много хорошего. Что бы хотели взять из того времени в наше?

– Кстати, с режиссёром Рауфом Кубаевым, который снимал «Красную площадь», мы только что закончили картину «Храм», где я снимался и был продюсером. А советское время – это моя юность, полёт, море по колено. И кстати, образование, плоды которого приносят пользу по сей день. По-разному можно относиться к слову «стабильность», но стабильность тогда была. Опять же люди были спокойны внутренне, они не думали о завтрашнем дне. Была хорошая медицина. Все эти социальные блага, которые определяли внутренний покой человека. Я рос в обычной семье, отец был сантехником, мама – инженером. И мы жили с уверенностью в завтрашнем дне.

– Тогда люди и не думали так о деньгах, как сейчас. Вы же, снимаясь в «Маленькой Вере», наверное, в меньшей степени думали о гонораре, верно? Какое у вас сейчас отношение к деньгам, как оно изменилось?

– «Маленькая Вера» – это море, пальмы, белый пароход, вся «Рябина на коньяке» вокруг гостиницы в Жданове (ныне Мариуполь) выпита. Я был студентом, был готов сам доплачивать за то, чтобы сниматься в таком замечательном фильме… Сейчас же у меня появилось много обязанностей. Я отвечаю за своих близких, понимаю, что должен обеспечить им не только комфорт, но и здоровье. А здоровье сейчас стоит достаточно дорого. Поэтому об этом думаешь. Другое дело, что деньги не должны быть самоцелью. Есть какие-то вещи, которые надо делать не за деньги. Я много занимаюсь общественной работой, за которую не получаю ни копейки. Но понимаю, что это надо, и готов жертвовать своё время на благие дела.