Среди важных круглых дат, выпавших на этот год (300 лет провозглашению Российской империи, 30 лет распаду СССР, 80 лет началу Великой Отечественной войны), есть ещё одна дата, не менее важная. 570 лет назад русские совершили стратегический рывок на восточном направлении, принесли на Урал государственность Руси Московской: впервые Москва назначила на уральских землях своего наместника. Зачем понадобился нашим предкам этот суровый край? Какими были отношения с туземцами? Уместны ли аналогии с англосаксонской колонизацией Америки? Гость «АН» – кандидат исторических наук Павел КОРЧАГИН, старший научный сотрудник Пермского федерального исследовательского центра РАН.
– Что потянуло русских так далеко на восток с его тяжёлыми климатическими условиями?
– Помимо мужества и энтузиазма, конечно же, материальные выгоды. В европейской России нет и не было золотых приисков и серебряных рудников. Для экономического развития требовались драгоценные металлы, которые поступали в страну из-за границы в процессе внешней торговли, а за границей пользовались спросом русские меха. Движение русских на северо-восток происходило с периодичностью в 50 лет: за это время исчерпывались пушные ресурсы присоединённой территории – и возникала потребность в новой. Проходило полвека – и делался следующий шаг в северо-восточном направлении. Так постепенно к середине XV века дело дошло и до Урала. Добавлю, что на дне Пермского моря (существовало около 285 млн лет назад. – Прим. «АН») были обнаружены многометровые толщи разного рода солей, а поваренная соль, напомню, являлась стратегическим товаром: дешёвый и приемлемый консервант в эпоху отсутствия холодильников.
– Русские населённые пункты на Урале возникали на большом расстоянии друг от друга – до нескольких дней пути. В условиях суровой уральской зимы можно было попросту не доехать из одного места в другое, замёрзнуть насмерть в буквальном смысле. Зачем понадобился такой огромный разброс по территории? Почему не селились локально?
– Давайте не будем преувеличивать, как говорится, глубину бездонной пропасти (смеётся). Русские зачастую селились на местах покинутых поселений местных жителей – коми, а их поселения располагались отнюдь не случайно: крупнейшие их городища, как правило, возникали на транспортных узлах – в соответствии с так называемой сетью рек. Не стоит думать, что наши предки были беспомощны. Они прекрасно ориентировались в пространстве и достаточно быстро передвигались.
– Как начиналась русская колонизация Урала?
– Впервые русские вышли на Урал в 1096 году, это были новгородцы. «Горы высотою до неба», – написал один из них. Моему пермскому сердцу, конечно, приятно от таких слов, но в действительности Уральские горы невысокие. Дело в том, что в Прикамье небо низкое, низкие облака. Средняя высота для облаков – 300 метров, а высота гор в местах, где побывали те новгородцы, – 600–800 метров. Таким образом, вершины гор покрыты облаками – отсюда и ощущение, будто горы упираются в небо.
Что же касается москвичей, то особый интерес к Уралу у них проявился в начале XIV века – при Иване Калите. Встав на ноги, Московское княжество делало всё, чтобы отрезать новгородцев от Урала, и делало успешно. Забавно, что даже после Шелонской битвы 1471 года между москвичами и новгородцами (победа Москвы в той битве предопределила включение Новгородской республики в состав Московского государства через семь лет, после чего оно именовалось Русским государством. – Прим. «АН») новгородцы продолжали числить Пермь среди своих волостей. «Это наши земли!» – тешили они себя. «Кто бы спорил. Конечно, ваши, – спокойно реагировали москвичи. – Только вы-то теперь наши».
– Тему уральской колонизации сильно популяризировал современный писатель Алексей Иванов своим романом «Сердце пармы». Роман открывается спором между вогульским жрецом и вогульским же князем. Жрец говорит, что московиты лучше новгородцев, поскольку новгородцы приходят, грабят и уходят, а московиты остаются, хотят стать здешними. На что князь возражает: этим-то московиты и хуже – им мало здешних богатств, они хотят здешнюю землю.
– Что сказали бы об академике Тарле – великолепном знатоке истории Франции и России XIX века, если бы он стал критиковать «Войну и мир» (а там, поверьте, есть что критиковать с точки зрения достоверности)? Профессиональные историки понимают, что исторические романы и историческая наука – это, как говорится, две большие разницы. Художник имеет право на вымысел, и Алексей Иванов роскошно воспользовался этим правом. Не в порядке критики, а только лишь чтобы было понятно, о чём я говорю, – пара примеров. Епископ пермский Иона, фигурирующий в романе, умер за два года до описываемых событий. А князь Ермолай, к назначению которого в качестве московского наместника в 1451 году привязан наш с вами разговор, был крещёным коми – представителем местного населения, а вовсе не русским колонизатором, каковым он изображён в романе.
Что же непосредственно касается вашего вопроса о москвичах и новгородцах, то здесь Иванов «услышал звон» вполне верно. Новгородская колонизация действительно была не совсем колонизация: новгородцы собирали дань с местного населения, при этом не создавая населённых пунктов, не создавая опоры для дальнейшего освоения территории, в том числе экономического. Москвичи выиграли историческое противостояние с новгородцами за уральские земли именно потому, что селились здесь, ставили городки, вокруг которых вырастали деревни. А главным средством присоединения этих земель с их коренным населением к Московскому государству служило крещение, христианизация. К слову, никакие антихристианские выступления местных нам не известны.
– В российской патриотической публицистике общим местом давно стало утверждение, что англосаксы плохие – почти истребили индейцев, а русские хорошие – не причинили туземному населению, в частности на Урале, никакого зла. Подтвердите?
– Англосаксы и русские действительно явили миру две разные модели колонизации, но дело вовсе не в том, что кто-то «плохой», а кто-то «хороший». Я марксист – не в смысле «коммунист» или «большевик», а в смысле «исторический материалист». На мой взгляд, история прекрасно объясняется сугубо материальными соображениями людей. Британская колонизация, как и испанская, пришлась на эпоху становления капиталистических отношений, когда требовались ресурсы и территории, а население само по себе не требовалось, только в качестве рабочей силы. Соответственно, если нельзя заставить местное население работать (индейцев в отличие от негров заставить не смогли), то проще уничтожить его либо загнать в резервации. А русская колонизация – будь то север, Урал, Сибирь – осуществлялась ещё в исторических рамках феодализма, наше государство нуждалось в налогоплательщиках, поэтому было заинтересовано не в сокращении населения, а в его приумножении. Коренное население при московском режиме росло – верный признак, что колониального угнетения не было. От охотника требовали двух соболей в год – это совсем не много.
Кстати, из источника в источник кочует одна и та же ошибка: Великую Пермь, управлять которой поручили старшему сыну вышеупомянутого Ермолая Михаилу, – называют княжеством. Это создаёт иллюзию, будто государственность на пермских землях существовала ещё до прихода русских. Отсюда вытекает утверждение, что «тоталитарная» Москва примучила нарождавшуюся демократию коми. В действительности же всё наоборот: русские колонизаторы принесли государственные институты, тем самым совершив акт цивилизации. В экономике они тоже пособили прогрессу – научили местных трёхпольному земледелию. Да и вообще способствовали искоренению первобытных пережитков вроде кровной мести.
– Неужели русским на Урале совсем не пришлось пролить кровь туземцев?
– Не пришлось. Знаменитый поход воеводы Фёдора Пёстрого 1472 года ошибочно рассматривают (со времён Карамзина) как карательную экспедицию, как месть за то, что коми гостям московского князя грубили, а казанцам норовили, то есть угождали противнику Московского государства. Сколько крови «пролил» Алексей Иванов в этой части романа, ужас!.. Всё отнюдь не так. Поход не был карательным, в противном случае его устроили бы зимой (на лыжах) либо летом (на лодках), а не весной, когда вскрываются реки, когда распутица. Раскопки в тех городищах, которые затронул поход, указывают, что это не боевые крепости, а святилища. Весна на Урале была временем языческих праздников, связанных с плодородием, и цель похода состояла в том, чтобы застать местных за отправлением обрядов. Застать, чтобы эффективнее повлиять на них в религиозном отношении. Русские срубали священные для коми берёзы на вершинах гор, служившие для них связью между мирами, и тем самым разрушали их мировоззрение, а на освободившееся в сознании место предлагали им христианского Бога. Глубоко продуманная акция. Психологическая, идеологическая.
Ну а изображение вогулов как воинственного народа, как грозы русских колонизаторов… Я имел дело с манси – это очень покладистые люди. Рисовать их этакими уральскими викингами с оленьими рогами на головном уборе – не более чем фэнтези. Кстати, викинги такой головной убор тоже не носили: попробуйте проехать в нём по ветвистому лесу.
– Недавно сотрудник «Радио Свобода», признанного иностранным агентом, написал в соцсетях: «Хочу дожить до того дня, когда в регионах проживания коренных народов России мероприятия и открытия новых учреждений будут начинать с извинений типа «мы стоим на украденной колонизаторами земле»…» Прокомментируете?
– Когда меня просят покаяться, я сразу же ощупываю свои карманы. «Платить и каяться, каяться и платить» – приём многовековой. Крайне неприятно, что подобные люди воспринимают нас как дураков, которые не в силах раскусить эти нехитрые постмодернистские выверты. Ничего не скажу на простом пермском языке, хотя было бы к месту. С такими «моральными авторитетами» даже разговаривать не надо. Пшёл-пшёл-пшёл, не мешайся под ногами – вот самый достойный ответ.