Депутат Пятикоп о будущем образования: «Наших врачей в том же Израиле теперь не берут даже фельдшерами»

Депутат Государственной думы, Заслуженный учитель России и кандидат педагогических наук Александр ПЯТИКОП рассказал «АН» о низких инвестициях в российское образование, запросе будущего, и о том, как достижения нашей науки остались в СССР.

– Еще во время пандемии многие говорили, что образование больше не будет прежним. Хорошо это или плохо в глобальном смысле? И согласны ли с этим вы?

– Современный мир бросает нам много вызовов, и эти вызовы касаются образования в том числе. Пандемия ускорила осмысление проблем, которые есть в этой сфере с точки зрения перспектив развития как в мире, так и в России. Так локдаун показал, что нам нужно, во-первых, обеспечить непрерывность образования. Мир меняется очень быстро. И старая парадигма о том, что полученное образование по какой-либо специальности – это итог, устарела. Реальность требует постоянно обучающегося специалиста. Как требует и следующего важнейшего фактора: гибкости образовательных модулей, которые будут готовить профессионалов, умеющих в определенной сфере как можно больше. Теперь «просто бетонщик» никому не нужен. Потребность рынка – универсальный строитель, который может быть и бетонщиком, и штукатурщиком и дальше по списку.

– А что на счет цифровизации образования? Стала ли пандемия драйвером реформ в этой области?

– Это и есть наш третий фактор, касающийся первого вопроса. Реальность требует выстроить систему образования так, чтобы она вошла в тесный симбиоз с цифровизацией, которая стала неотделимой частью нашей жизни. К цифровизации относится и дистанционное образование, которое во время пандемии выявило: никто не сможет заменить труд педагога. Ни сейчас, ни в ближайшем обозримом будущем. Вместе с этим был получен и толчок к более активному поиску содержания образования. Поиску гибких образовательных модулей и того, чему нужно учить. Только так мы сможем интегрироваться в мировую систему образования. Кроме того, образование и обучение нужно рассматривать не как самоцель, а как способ реализовать себя профессионально.

– Как в таком случае нужно реформировать нашу систему образования, чтобы она соответствовала запросу будущего?

– На эту тему полемика ведется постоянно. Сила российского и советского образования – его фундаментальность. От прикладного аспекта мы традиционно отстаем. К развитию прикладного сектора путем так называемых реформ не пришли. Так еще и сильно отдалились от фундаментальности. Если мы посмотрим на инвестиции в систему образования по России, то они будут крайне низкими. Между тем президент ставит задачу, чтобы российская система образования вошла в десятку лучших в мире. По данным Мирового банка за 2020 год, чтобы решить эту задачу – на финансирование системы нужно потратить не менее 8% ВВП страны. Это как раз десятое место в мире. На сегодняшний день Россия вкладывает в образование только 4% ВВП. Чтобы быть конкурентноспособными, нужно тратить больше.

То же касается, кстати, и цифровизации. Необходимо увеличивать расходы на цифровую экономику, но мы не можем их даже выделить. Национальный проект «цифровая экономика» сейчас реализован всего на 17%. И виной всему низкий уровень качества государственного и муниципального управления. Мы должны сделать упор на развитие экономики. А один из ключевых вопросов в этом развитии – рост производительности труда, который у нас идет очень слабо.

– Как и чему с учетом этих условий учить детей?

– В первую очередь нам нужно вернуть все лучшее, что дала нам советская система образования, благодаря которой мы первыми в мире смогли полететь в космос. Где достижения нашей науки за последние годы? Где наши нобелевские лауреаты? Их единицы. Раньше образовательная база была очень мощной. И нам нужно вновь к этому прийти. А вместе с этим обратить внимание на возвращение в школы блока естественно-научных дисциплин. Учителей химии мы практически уничтожили как класс, сокращая уроки до одного часа в неделю. О каких инженерных прорывах мы говорим, убрав в школе черчение? У нас объем знаний по естественно-научному блоку школьной программы с 1993 года уменьшился на 40%. Все образование в целом развивается экстенсивным путем и это нужно срочно менять. Элементарный пример: если раньше наших дипломированных врачей в том же Израиле брали на должность хотя бы фельдшеров, то сейчас не берут даже туда. Вот тебе и Болонская конвенция.

– Каким будет образование будущего, если мы будем двигаться в том же направлении?

– Этого никто не знает, потому что нас сейчас качает из стороны в сторону. Традиционная сдача экзамена или ЕГЭ? Самобытный путь или ориентир на Европу? На мой взгляд такими рассуждениями мы ломаем копья. Нам нужно сохранить основы российского образования, которое прошло испытание десятилетиями, но в то же время интегрироваться в мировую образовательную систему – взять хорошее и адаптировать под нас. Если мы будем шарахаться от одного к другому, лучше точно не будет.