Альпинист-рекордсмен Валерий Розов: Страх? Я даже не использую это слово

 Валерий Розов был рекордсменом. Он ставил рекорды в альпинизме, в парашютном спорте и затем в так называемом бейс-джампинге - прыжках в костюме-крыле. Откуда только ни прыгал! Хотел спланировать с Эвереста, но подходящую точку старта нашел чуть ниже вершины – на высоте 7220 метров, откуда и сиганул 5 мая 2013-го… Через четыре года разбился, там же в Гималаях… Это полный (не публиковавшийся) вариант одного из последних больших интервью Валерия Розова.   

[related_articles]

НИКТО НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЕТ РАДИ АДРЕНАЛИНА

- Тяга к приключениям у тебя генетическая?

- Я с детства был болен этой идеей – путешествий и приключений с таким  альпинистским уклоном. Меня заразил этим брат, мы с детства интересовались подобными вещами, я перечитал все книжки о восхождениях, о приключениях. Я знал, что когда я вырасту, обязательно буду ходить в горы. Но жил в Нижнем Новгороде, там не было ни гор, ни альпинисткой секции, и я решил заняться горными лыжами. Потому что вроде какое-то отношение имеют к горам. Но и такой секции тоже не оказалось. В итоге я пошел прыгать с трамплина. Трамплин у меня ассоциировался с горой. По смешному стечению обстоятельств я теперь прыгаю с этих гор. 

- А когда впервые залез на настоящую гору? 

- В 9-м классе, когда мы пошли в поход. А с 18-ти уже начал заниматься альпинизмом как спортом, ездить в лагеря, выполнять разрядные требования. 

- Потом начал прыгать с парашютом, теперь бэйсджампер. Все по нарастающей - в плане адреналина, риска? 

- Полное заблуждение – считать, что риск – это адреналин. Это присутствует, но никто ничего не делает ради адреналина. Особенно в альпинизме. Странно, если бы было иначе. Просто я начал профессионально заниматься альпинизмом, был в спортивном клубе армии московского военного округа после института. Только и делал, что тренировался и ходил в горы. А с развалом Союза финансирование начало свертываться, все начало закрываться, закрылся и спортивный клуб, где я получал зарплату. А таким видом спорта тяжело заниматься одному, просто по деньгам не потянешь. Ведь надо куда-то выезжать, снаряжение покупать и так далее. Возникла какая-то пауза. Пришлось искать какую-то работу. А я, еще будучи альпинистом, начал летать на параплане – это мягкое крыло. И вот случайно, проезжая мимо Тушинского аэропорта, увидел парашюты в небе, подумал: это ведь тот же параплан, только прыжки с самолета. Но оказалось, что это совершенно другой отдельный мир – мир свободного падения. К тому моменту я уже год не ходил в горы. Начал прыгать, и это настолько меня увлекло, что бросил через какое-то время и горы, и все остальное…

- То есть ты стал профи?

- Да. Я многого достиг в парашютном спорте…

- Почему занялся бэйсом? Это тоже вид парашютного спорта?

- Нет! Просто я десять лет не вылазил с аэродрома. Выступал как спортсмен парашютист, в дисциплине скайсерфинг выиграл все соревнования в мире, которые только были. И чемпионат мира, и чемпионат Европы. И возникла некая потеря мотивации. Что делать дальше? К чему стремиться? И бэйс стал таким естественным продолжением, потому что я знал, что такое горы, я скучал по горам, мне хотелось туда вернуться, но вернуться с новыми навыками, а не просто ходить как альпинист, к этому-то у меня уже не было особого стремления. То есть вернуться в качестве парашютиста в горы было очень привлекательно.

- То есть убил двух зайцев: это и альпинизм - горы, и полеты…    

- Да. Бэйс-джампингом называют прыжки с фиксированных объектов. А если для прыжка надо сделать еще и альпинистское восхождение, это называют бейс-клаймбингом – то есть прыжки в больших горах. И я стал двигать эту тему. 

ПАДЕНИЕ, ПЕРЕВЕДЕННОЕ В ПОЛЕТ

- Что такое крыло-костюм?

- Его называют «вингсьют». Вообще в парашютном спорте используют специальную одежду - потому что ты летишь с огромной скоростью, чтобы у тебя ничего не трепыхалось, не мешало. Вингсьют – это разновидность парашютной одежды. Его большая площадь позволяет резко замедлить вертикальную скорость падения – в разы! - и начать планировать со скоростью до 200 и больше километров в час. Это падение под действием силы тяжести, переведенное в скольжение. И когда мы говорим костюм-крыло – это не потому что у тебя перепонки между рук и ног, а потому что это действительно настоящее крыло, где есть верхняя и нижние оболочки, воздухозаборники, нервюры – как у любого параплана. Только нет строп, а ты как бы сам находишься внутри этого крыла. Там такая конструкция - костюм наполняется воздухом и начинает тебя просто держать в воздухе. Принцип тот же, что у самолета. Чуть-чуть изменил угол атаки – скорость меньше, прогнулся – пошел вниз, изогнул чуть-чуть положение ножного крыла –– поворот влево или направо. 

- Эти костюмы-крылья – продаются, делают под заказ?

- Продаются под заказ. Шьются по твоим размерам. Стоит в районе 1500 евро. 

- Сколько у тебя таких костюмов?

- Несколько. Они же устаревают, я их меняю, старые остаются. В последнее время они у меня все нацелены на большие горы, то есть менее скоростные, но с более быстрым стартом. 

- Нагрузка большая на мышцы во время полета?

- Полет может длиться до трех минут. И поскольку для качества полета очень важно, в какой позе я лечу, эту позу приходится поддерживать – усилием мышц. Большое статическое напряжение. Нагрузка очень ощутимая – на предплечья, плечевой пояс… 

- Работа ног. 

- Ты их расставляешь, есть небольшое напряжение, но не принципиально. В основном нагрузка на руки. 

- Есть предрасположенность к таким полетам? Человеку с длинными руками, легкому, худому, наверное, удобнее летать, чем мелким?   

- Нет! Есть разные модели крыла и некоторые даже требуют большей загрузки. Если ты более плотный и тяжелый - полетишь быстрее, чем легкий и длинный. То есть летать может человек любых параметров. Просто надо подобрать под себя модель. Здесь гораздо важнее техника. К примеру, если мы посадим за машину Формулы-1 профессионала и человека, недавно получившего права, понятно, они поедут по разному, хотя будут за рулем одной и той же машины. То же самое и здесь. Очень много зависит от твоего опыта, навыков.

- Приземляешься все-таки с помощью парашюта. А со временем не появится такая техника, чтобы и приземляться, как самолет? 

- Такой задачи нет вообще! Были попытки в виде трюков, но собственно в этом нет никакого смысла. Интерес в другом – чтобы летать с максимально хорошим качеством. А если хочешь приземляться, как самолет – летай на параплане! 

- Какая предельно минимальная высота при выбросе парашюта?

- Метров пятьдесят. Если условия стандартные, открываешься метрах на ста пятидесяти. 

- Что за парашюты для бейса? Какие-то особые?

- По сути, нет. Просто к ним немножко другие требования. Он более тихоходный, более спокойный. В бейсовой системе в отличие от обычного парашютного ранца, выкинуты все звенья, которые могут потенциально дать отказ. Она упрощена, и за счет этого упрощения надежность повышается.

ВЫЖИТЬ ПОМОГАЕТ ОПЫТ И ИНСТИНКТ САМОСОХРАНЕНИЯ 

- Когда летишь рядом с горой, наверное, бешеное ощущение скорости? 

- Это отдельный вид упражнений. Мы называем его проксимити – от английского «близость». Ты прижимаешься к склону на минимальное расстояние – метр или два. Это некая демонстрация твоих технических возможностей. 

- Какие эмоции? Или эмоций нет – полная концентрация? 

- Если прыжок сложный, нет никаких эмоций, точнее, они есть, но вся твоя психологическая энергия уходит на контроль над ситуацией. То есть контроль над положением тела, контроль за маршрутом, в нем все продумано заранее: летишь до той развилки, потом 90 градусов направо, от той елки - налево, в то ущелье и так далее. Ты постоянно мониторишь ситуацию, как гонщик на ралли. Ну а если удаляешься от горы, просто летишь в открытом пространстве, тогда можно подумать о чем-то, полюбоваться видами. 

- Насколько велик риск? 

- Бейс - это на сегодняшний день самый рискованный вид спорта. Но опять же любой вид активности можно довести до экстремального. К примеру, горные лыжи могут быть как видом активного отдыха, так и видом экстремального спорта. Хотя бэйсджампинг безусловно экстремален весь по своей сути. И на сегодняшний день самый опасный по количеству несчастных случаев на количество занимающихся. 

- У тебя кто-то из знакомых разбивались?

- Да, к сожалению.

- Каждый случай разбирается – чаще разбиваются из-за ошибки или непредвиденных обстоятельств?

- Как и в альпинизме, так и в парашютном спорте 90% всех происшествий связаны с человеческим фактором. Принятие неверного решения. Переоценка своих возможностей. Неправильное использование снаряжение. Небрежная проверка снаряжения. Совокупность факторов. 

- Но ты еще и идешь в горы. Получается - экстрим вдвойне. 

- Да. Если ты делаешь прыжки в горах, это более опасное занятие. Плюс ты делаешь прыжок на фоне большей психологической и физической усталости. 

- Но к тому же, если говорить о риске, получаем еще совершенно непредсказуемые вещи, к примеру, ты на вертолете попал в аварию на Эльбрусе. Что там произошло?

- Ошибка пилота. Он видимо не имел достаточно опыта высадки на большой высоте, не сделал поправку на разряженный воздух, неправильно оценил расстояние до склона, потому что снег блестел на солнце, не понял насколько склон близко. Резко сбавил обороты, когда мы еще были довольно высоко – вертолет просто рухнул. 

- Когда ты прыгал в кратер с вертолета, партнер чуть не разбился. Что тогда произошло? 

- Это когда мы не в кратер прыгали, просто надо было подснять какие-то красивые кадры. Хотели пролететь вдоль дыма, но в дыму немножко потерялись – то есть прижались к земле ближе, чем нужно. И когда вылетели из дыма, вдруг поняли, что мы очень низко и лететь некуда. Аварийно начали открывать парашюты, мне повезло – я попал в небольшую ложбинку, а он был чуть выше по склону, купол не успел полностью раскрыться, и он врезался в склон.

- Сломал себе что-то? 

- Позвоночник - компрессионный перелом. Но обошлось - уже поправился. 

- У тебя были смертельные ситуации?

- Не хочется об этом. Этим и отличается экстремальная активность - как бы ты ни готовился, обстоятельства порой складываются так, что попадаешь в такие ситуации… Я тонул в горной реке, получил серьезные электрические ожоги, когда лез для прыжка на радиоантенну. Несчастный случай может произойти в любой момент. Очень быстро и неожиданно, причем самым глупым образом. Именно так это случилось со мной в Пакистане в 2009-м, когда в Карачи прыгнул со 100-метрового здания и меня развернуло на 180 градусов. В такой ситуации понимаешь, что через 5-10 секунд можешь разбиться, и просто борешься за жизнь. Срабатывает инстинкт самосохранения. Опыт помогает выживать. У меня много было ситуаций, когда мне просто повезло… 

УВЕЛИЧИЛ КРЫЛЬЯ, ЧТОБЫ РАНЬШЕ ПОЙМАТЬ ПОТОК 

- Перейдем к Эвересту… Тактика прыжка. Важно все четко рассчитать. Найти точку, с которой прыгнешь. Какие были варианты? 

- Конечно, ты не можешь просто так отправиться – на авось. Заранее надо определить точку старта. Сначала смотришь по фото, по Google. Потом, как правило, выезжаешь на разведку. Мы за два года до прыжка ездили туда, нашли единственно подходящее место прыжка на массиве Эвереста. Здесь же еще проблема не только найти место, но и понять логистику – как ты туда поднимешься. Ты же перегружен снаряжением – парашют, камеры, фотоаппаратура. Лезть по какой-то особо отвесной стене – сложно и непредсказуемо. 

- Восхождение – все гладко было?

- Гладко не бывает, все-таки высоко – 7 300 метров. 

- Точка старта была самой большой высотой, на которую поднимался?

- Да. Я когда занимался альпинизмом, больше занимался восхождением по стенам – технически сложным альпинизмом. На высоту не ходил… Мы шли со стороны Тибета, с Севера по классическому маршруту. Там уже стояли лагеря, были протянуты веревки. Основная сложность заключалась в том, что точка прыжка была с довольно коротким расстоянием для разгона. Волновался, что не хватит. В среднегорье нужно, чтобы вертикаль была 120-130 метров, тогда  успеваю перейти в планирование, а там нужна была больше. 

- Потому что разряженный воздух не так хорошо держит… 

- Конечно! Поскольку никто с такой высоты до меня не прыгал, мне тяжело было себе представить, как все это будет выглядеть. Другой костюм, другие тренировки… Проблема была еще и в том, что мы поднимались с одной стороны по одному ущелью, а прыгал я в другое. То есть соответственно у нас было два лагеря, две команды. Одна была со мной, другая встречала при приземлении.

- Ты сказал, что у тебя был другой костюм…  

- Мне нужен был костюм, в котором старт максимально быстрый. Я взял нужную модель и чуть-чуть под себя подкорректировал. Увеличил крылья, чтобы раньше поймать поток. То есть мне не так важно было, как далеко он полетит и какую скорость разовьет, главное, чтобы он набрал  воздух и начал отлетать от стены как можно быстрее… За год до Эвереста сделал серию тестовых прыжков в Альпах и на Шивлинге (высота 6 543 метров – прим. ред.) в Гималаях. Были на Эвересте и другие сложности, но стандартные. Ну, высота, холодно, ветер... 

СТОЯЛ ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ – НИКАК НЕ МОГ РЕШИТЬСЯ

- Сколько по времени заняла экспедиция?

- Месяц. Сначала, как полагается, ходишь верх-вниз, верх-вниз – для акклиматизации. 

- С кислородом, без?

- Выше семи тысяч пошли с кислородом, потому что не успели акклиматизироваться до конца из-за того, что пытались поймать пришедшее окно хорошей погоды. Оно чуть раньше пришло, чем мы думали. 

- Сколь поднимались до точки?

- Стандарт – 4 дня. А из последнего лагеря – несколько часов. Три- четыре. 

- Не замерз на той высоте?

- Да, это проблема. Прыжок требует координации, надо быть предельно разогретым. Но это, как правило, не получается. И ведь я не могу в пуховой куртке влезть в этот костюм, потому что должен чувствовать крыло. Поэтому ищешь некий баланс – чтобы и не замерзнуть, и чувствовать этот  костюм. 

- Момент переодевания… Важно сделать это быстро, чтобы не окоченеть…

- Быстро все равно не получается. Но нам все-таки повезло с погодой – было всего минус 18. Для такой высоты не так холодно. Плюс мы взяли палатку – я переодевался в палатке. Но немного замерз, когда стоял готовый на старте. Долго получилось – минут пятнадцать, был очень сильный встречный ветер, боялся решиться. Уже все камеры работали, а я все никак не мог.

- В горах важно вовремя отступить…

- Что значит, важно! Это вопрос жизни и смерти. 

- Но в высокогорье от отсутствия кислорода, крыша съезжает…

- Конечно! Такое состояние на фоне физической и психологической усталости, что сложно принимать правильное решение. Часто эмоции могут брать верх. Причем, самые разные эмоции. «Прыгну во что бы то ни стало! Столько сил потратил…» Или «Ой, здесь прыгнуть нельзя, слишком сложно, опасно. Пойду вниз, зачем мне это надо!» Чтобы быть адекватным, чтобы не захлестнули эмоции, пытаюсь думать чисто механически: оцениваю вертикаль - сколько метров, какая скорость ветра и так далее. То есть надо свести принятие решения к чисто механическому расчету. 

- Как получается отбросить эмоции?

- Эмоции до конца не уходят. Главное, принятие правильное решение: прыгать или не прыгать. Я пытаюсь его принимать, просто опираясь механически на свой опыт. Отбросив эмоции.  Вот, примеру, стою на точке, ветер больше 10 метров в секунду – не буду прыгать. Или склон короче 100 метров – не буду прыгать. 

- Были случаи, когда отказывался от прыжка? 

- Были, конечно. Идем наверх – погода испортилась. Или пришел наверх, а там оказывается, все выглядит не так, как снизу. 

- Вот та история с Эльбрусом – когда вертолет упал. Есть такой термин – гора не пускает. Альпинисты - суеверный народ. Чуть не погиб, тем не менее, через месяц снова туда едешь.

- Да нет у меня таких суеверий! Хотя, конечно, как бы ты ни готовился, кроме всего прочего нужно везение. Чисто везение. А это уже суеверие немножко. Но так что «гора не пускает…» Что значит, не пускает! Сегодня не пустила, вернемся в другой раз. Большинство спортсменов суеверны, у них есть свои талисманчики, когда я соревновался в парашютном спорте, у меня были любимые трусы, в которых я один раз в безнадежной ситуации отлично выступил и с тех пор года три носил, пока они не затерлись до дыр. Есть и сейчас какие-то вещи, но очень странные – даже не удобно говорить. На Эвересте мы сделали все по правилам. Была целая церемония - обложили статуэтки местных богов продуктами, снаряжением. То есть освятили. Бросали муку на снаряжение, чтобы оно не отказало на высоте.

УЖЕ В ПОЛЕТЕ РАССЛАБИЛСЯ: «УФ! Я ЭТО СДЕЛАЛ!»

- И все-таки страшно было? 

- Страх? Я даже не использую это слово. За столько лет ты начинаешь чувствовать столько градаций, нюансов того, что ты называешь страхом… Я не могу все это объединить в одно слово, то есть это различные уровни волнения. Каждый раз это совсем другие ощущения… Со стороны все, чем я занимаюсь, выглядит как сумасшествие, но для меня это несколько иначе.

- Какой запас высоты у тебя был на Эвересте? Та самая вертикаль…

- Побросал камни по старинке, посчитал секунды. Проверил лазером - 190 м. 

- Сколько длился полет? 

- Любой полет зависит от перепада высоты – чем он больше, тем дольше летишь. Здесь перепад высоты от точки прыжка до приземления был 1300 метров, я летел около минуты. Мог лететь и дольше, но в этом не было смысла. Мы выбрали заранее площадку на леднике Ронгбук, там меня ждали люди с камерами. 

- Ощутил, что в разряженном воздухе полет немного другой? 

- Когда летел, не ощутил. Но на видео видно, что «проваливаешься» чуть больше и летишь гораздо быстрее. 

- Напряжение страшное. Когда отпустило?

- Еще в полете я расслабился: «Уф! Я это сделал!»

- Многие альпинисты на Эвересте погибают при спуске. Может, бэйс – это способ эвакуации с вершины? 

- Нет. С вершины не прыгнуть. Нет вертикали. 

- А если спуститься метров на сто двести?

- Нет, в районе вершины нет точки.  

- А склон, под которым Меллори нашли?

- Нет. Он крутой, но не вертикальный. Нужна вертикаль. 

- Какие планы? Будут новые рекорды?

- Ищу новые места для своих прыжков, новые горы, где еще никто до меня не прыгал. То есть, прыгая в первый раз с горы, у меня ощущение, что я заново ее покоряю. Такая прямая ассоциация с альпинизмом.