Татарский ответ на «татарский вопрос»

Калужская область предложила утвердить всероссийскую памятную дату в честь избавления Руси от ордынского ига (в следующем году исполнится 540 лет стоянию на Угре). Госсовет Татарстана выступил против. Однако у республики для этого нет никаких реальных оснований, утверждает Раис СУЛЕЙМАНОВ – политолог, историк, эксперт Института национальной стратегии. Будучи татарином и мусульманином, он тем не менее регулярно подвергается нападкам со стороны националистически настроенных соплеменников.

- Татары (на всякий случай уточним, что говорим не о крымских татарах) – второй по численности этнос в нашем государстве. Поэтому Татарстан для внутренней межнациональной политики РФ является примерно тем же, чем была Украина для СССР. Как единство Советского Союза базировалось на дружбе русских-великороссов с украинцами-малороссами, так теперь единство РФ зависит от взаимоотношений русских с татарами.

- С этим можно согласиться, но хотелось бы напомнить о статистике: русские составляют 80,9% населения РФ, а татары (не крымские татары) – 3,9%, из которых в Татарстане, кстати, проживают меньше половины. Русские составляют абсолютное большинство населения страны, по факту они государствообразующий этнос (это не исключает важности всех остальных народов). Что же касается статуса Татарстана, то давайте вкратце вспомним новейшую историю.

В 1994 году – в эпоху ослабления вертикали власти и «парада суверенитетов» – Татарстан заключил с федеральным центром бессрочный договор о разграничении полномочий. В итоге получалось так, что республика оставляла себе 70% налогов (сейчас она, как и другие регионы, оставляет себе 30% налогов), но главное заключалось в другом: Татарстан позиционировался как суверенное государство, как субъект международного права. Впоследствии такие договоры заключались Москвой со многими другими субъектами (даже областями!), и это продолжалось до 1998 года, пока ФСБ не возглавил В. Путин. Когда он стал президентом, с региональной вольницей было покончено, местные законы начали приводиться в соответствие с федеральным, а кроме того, в 2004 году была отменена прямая выборность глав регионов. Президенту Татарстана М. Шаймиеву удалось пролоббировать заключение нового договора о разграничении полномочий, поскольку прежний документ хоть и был бессрочным, но при новом президенте России мог быть признан недействительным. В 2007 году был заключен новый договор, в котором за республикой оставалось крайне мало полномочий, однако татарстанским элитам был важен сам факт такого договора, ведь с другими регионами центр уже не заключал его.

В 2017 году срок действия договора истек, и федеральный центр отказался продлить его или заключить другой. Однако был достигнут новый компромисс: договора больше нет, но зато Татарстану позволено до 2020 года игнорировать федеральный закон, обязавший все республики к 2015 году переименовать должность президента. Собственно, наличие президентского поста – единственное, что сегодня отличает Татарстан от других республик. В 2020 году будут выборы руководителя республики, и уже звучат предложения Р. Минниханову идти на третий срок. Интрига только в том, разрешит ли Москва избраться Минниханову в качестве президента или же его должность будет называться как в других республиках – «глава».

- Татары составляют 53,2% населения республики, русские – 39,7%. При назначении чиновников эти пропорции нарушаются в пользу татар?

- В 90-е имела место так называемая этнизация управленческого аппарата: многие руководящие должности занимали представители титульной национальности (часто из сельской местности). Русские кадры полностью не исчезли, однако действительно возник перекос, что бросалось в глаза. При Минниханове этот перекос постепенно исправляется – например, сейчас у нас впервые русский премьер-министр.

Надо сказать, перекосы в этническом составе управленческого аппарата региона хоть и служат иногда поводом для пересудов, но этот вопрос никогда не вызывал уличных протестов со стороны русского населения. В отличие от ситуации с русским языком в школах.

- Расскажите.

- В 1992 году республика утвердила татарский язык как второй государственный и ввела его как обязательный школьный предмет. Потребовалось сразу наполнить все школы региона учителями татарского языка, и бывало так, что заполнять открытые вакансии приходилось и неквалифицированными кадрами – лишь бы языком владели. Более того, учебники по татарскому языку писались из расчета, что ребенок умеет говорить по-татарски, были перегружены грамматикой, в то время как русский ребенок приступал к татарскому языку как иностранному. Как результат – знания выпускников по этому предмету ничтожны, попытка создать реальное двуязычное общество, где и русское население владело бы татарским языком, провалилась.

Поскольку школьное расписание не резиновое, под татарский отдавались часы других предметов – в первую очередь русского языка. Родители к этому относились терпимо, пока в 2007 году в стране не ввели ЕГЭ. Хорошие результаты ЕГЭ по русскому языку стали необходимыми для поступления в вузы, и тогда родители, в том числе и татары (городские), стали возмущаться. Никто не требовал убрать уроки татарского вовсе – речь шла о том, чтобы сократить часы предмета с шести до двух в неделю. Но власти республики в лице тогдашнего министра образования Татарстана не шли ни на какие компромиссы. Постепенно русские родители стали склоняться к полному отказу от изучения татарского языка их детьми, а ведь в начале 2010-х годов они были согласны на два часа татарского в неделю. Шанс прийти к консенсусу упущен.

В 2017 году Путин заявил, что изучение языков в школах не должно быть принудительным. Госдума приняла ряд поправок: был введен предмет «родной язык», и выбирать этот родной язык родители должны самостоятельно – независимо от своей национальной принадлежности. Иными словами, хотят родители-татары для своего ребенка русский язык в качестве родного – пусть выберут, имеют право (не говоря уже о русских учащихся). Парламент Татарстана поддержал решение федерального центра, однако в некоторых школах людей ещё принуждают выбирать татарский язык в качестве родного.

- В чью же пользу завершился этот этнолингвистический конфликт?

- В нем не выиграла ни одна из сторон. Предмет «родной язык» предполагает не грамматику, а всякие частушки и поговорки. Кроме того, уроки русского в качестве «родного языка» зачастую ведут учителя татарского, что весьма странно, ведь возникает вопрос о компетентности. Родители русскоязычных детей жалуются, что предмет «родной русский язык» являет собой профанацию, понапрасну отнимает время у школьников. Со своей стороны, татарские националисты обижены на федеральный центр и на руководство республики за решение о необязательности татарского. А тех татар, которые выбирают для своих детей русский язык, они обзывают манкуртами (взятый в плен человек, полностью подчиненный хозяину и не помнящий ничего из предыдущей жизни. – Прим. «АН»).

- Эти татарские националисты – кто они?

- Зачастую это представители интеллигенции, влияющие на умы, – писатели, актеры, журналисты, общественные деятели (их обычно именуют «этнические антрепренеры»), есть среди националистов вузовские преподаватели и сотрудники академических учреждений. К сожалению, некоторые из гуманитарных НИИ в Казани выступают не только как научные учреждения, но и как идеологические структуры, о чем откровенно говорят и сами их сотрудники. Ряд местных историков пересматривают историческое прошлое. И, к великому сожалению, эта ревизия сопровождается тем, что отдельные (не все!) научные сотрудники занимаются фальсификациями. События давно минувших дней интерпретируются и с антироссийских позиций, переходящих порой в русофобию. Например, вхождение Поволжья в состав России трактуется как трагедия, крестьянские восстания XVIII века – как национально-освободительные восстания против «оккупации», а Золотая Орда – как демократическое государственное образование, политика которого в отношении русских княжеств преподносится как благо. Отождествление современного Татарстана с Золотой Ордой и культивирование последней начались в республике в 90-е годы и являются сегодня доминирующим течением в местной исторической науке.

- Но ведь татары вовсе не потомки ордынцев-монголов…

- Значительная часть поволжских татар – потомки волжских булгар, чье государство Волжская Булгария подверглось жестокому завоеванию Батыем (это завоевание почему-то не трактуется отрицательно в современной татарской историографии). Изначально татарами называлось одно из монгольских племён, живших поближе к границе Китая, из-за чего китайцы всех живущих севернее себя народов именовали татарами. В результате на Руси татарами нарекли сначала всех монголов, а потом и все те народы, которые оказались в составе Золотой Орды, – и волжских булгар в том числе. Заметим: лишь на рубеже XIX-XX вв. поволжские татары начинают использовать этот этноним в качестве самоназвания.

Таким образом, обиды татарских националистов на недавнее предложение утвердить памятную дату, связанную с избавлением Руси от монгольского владычества, не имеют под собой никаких реальных оснований. Не только об этнической, но и об исторической обиде говорить невозможно: на момент освобождения Руси от ордынского ига Казанское ханство было независимым, то есть не являлось частью Орды, и находилось в нейтральном положении относительно этих событий.

Что любопытно, татарским национал-историкам удалось внушить некоторые свои представления многим московским коллегам, русским по национальности.

- Это объяснимо: Советский Союз на протяжении десятилетий поощрял национализмы малых народов (главное, чтобы без сепаратизмов), а русским прививал интернационализм.

- Верно. И если есть логика в том, что в новых всероссийских учебниках ордынцы не называются татарами, то использование в этих учебниках мягкого слова «зависимость» вместо слова «иго» мне видится как уступка. Сегодня продолжаются «бои за историю», когда прошлое интерпретируется в угоду современным политическим интересам. Фальсификация часто становится нормой не только для научно-популярной, но и для учебной литературы. Особую тревогу вызывают некоторые учебники по истории Татарстана: к примеру, одиозный учебник «История Татарстана с древнейших времен до наших дней», изданный профессорами Д. Сабировой и Я. Шараповым. Если в рамках истории России ученик читает одно, а в рамках истории региона – противоположное, то возникает когнитивный диссонанс, который не ведет ни к чему хорошему.

- А что насчет исламизма в республике?

- Степень религиозности в Татарстане в разы меньше, чем на Северном Кавказе. Не более 5% татарского населения республики являются активными верующими – это 90 тыс. человек из 2 млн. татар, живущих в Татарстане. Исламистов из них, по моим оценкам, не более 3 тыс. человек. И далеко не все они готовы взять в руки оружие. Воевать в Сирии на стороне террористов, по данным наших силовиков, уехало 88 жителей республики. С 2013 года татарстанскими силовиками арестовано в качестве исламских экстремистов около 120 человек. Интеллигенции исламизм не интересен, даже наоборот – некоторые продвигают евроислам (концепцию светского ислама).

Что касается мусульманского духовенства, то тех, кто ездил на обучение в арабские страны, стали жестко контролировать. Введено правило: чтобы стать официально имамом мечети в Татарстане, необходимо окончить российский (а не зарубежный) исламский вуз. Если раньше власти республики закрывали глаза на проблему исламизма, то с середины 2010-х годов налицо позитивные изменения: религиозная сфера внимательно контролируется. Это позволяет нам с вами закончить разговор на положительной ноте.

Сергей РЯЗАНОВ