Солдаты отказались менять часть, в которой произошел расстрел

Никто из военнослужащих не хочет менять место службы. Воинскую часть в Забайкалье, в которой произошел расстрел, посетил депутат Госдумы Александр Шерин, чтобы разобраться с ситуацией. Корреспондент АН узнал подробности поездки.

Условия службы Шамсутдинова, который расстрелял восьмерых человек, нельзя назвать экстремальными. Такой вывод получается после разговора с депутатом Государственной Думы Александром Шериным. Он побывал в воинской части Шамсутдинова и рассказал, как там несут службу.

АН: Александр Николаевич, там действительно были ужасные условия?

— По уровню благоустройства и обеспечения эта воинская часть сильно отличается тех, что были во время моей службы в армии. Я заканчивал Рязанское военное училище, прошел Чечню, и сравниваю с тем, что было раньше. Теперь все сильно изменилось. Они живут в трехэтажном здании. На каждом этаже размещена одна рота. В помещениях тепло, отопление работает. В комнатах досуга цветной телевизор. Вода в умывальниках не просто есть, там есть и холодная и горячая вода. В той роте, где служил Шамсутдинов, военнослужащие спят на одноярусных кроватях.

АН: Ну, может быть, была «дедовщина»?

— Нет там никакой дедовщины. Каждое помещение оборудовано видеокамерами. Они установлены практически везде. Их нет разве что в туалете. Каждый уголок находится под видеоконтролем.

АН: А его не могли унижать? Например, во время моей срочной службы одним из способов унижения было заставить кого-то стирать нижнее белье.

— Так там в каждой комнате стоит стиральная машинка. Поэтому никто никого не заставляет стирать чужие вещи.

АН: Шамсутдинов заявил, что его макнули головой в унитаз. В сети, вроде как, даже появилось видео.

— Я видел это видео. Это какой-то фейк. Я заходил в уборную в том подразделении, где служил Шамсутдинов. И могу сказать, что на появившихся в сети кадрах какой-то другой туалет. Они сняты в совершенно другом месте.

АН: Он мог не выдержать психического давления? В одной из публикаций прочитал, что наряд во время отдыха заставили учить устав. После этого сразу же поручили хозяйственные работы.

— В этой части военнослужащие занимаются только службой. Хозяйственные работы там отданы на аутсорсинг. Солдаты ими не занимаются. А что касается психического давления, то оно бы сказывалось на всех. Я разговаривал с бойцами, спрашивал их про службу. Они говорят: армия, как армия. Ничего экстраординарного в подразделении нет. Все трудности связаны исключительно с тем, что это военная служба.

АН: Солдаты могут и не признаться, что на них оказывалось давление.

— Я делал выводы не из одних только утверждений военнослужащих. Во-первых, там нет замученных лиц, а усталость хорошо видна. Во-вторых, я всем сказал: парни, кто хочет перевестись в другую часть, скажите мне — я вас отсюда заберу и увезу в Москву. Никто из бойцов не захотел менять часть. В-третьих, там на каждом этаже есть телефон и висят номер телефона службы доверия Министерства обороны и номер телефона главного военного прокурора округа. Если оказывается давление, солдаты могут позвонить.

АН: Так, а как они позвонят? В армии телефоны же отбирают. А стационарные телефоны находятся в публичном месте, чаще всего возле тумбочки дневального. Солдат не будет звонить в службу доверия в присутствии дневального. Да и сам будучи дневальным, откажется набирать номер. Потому что всегда есть риск, что кто-то услышит, как ты жалуешься.

— Никто у них телефоны не отбирает. Я разговаривал с рядовыми, они сказали мне, что телефоны у них не забирают.

АН: Кстати, к Вашему приезду военные могли подготовиться.

— Как они подготовятся? Мы предупредили их о своем приезде за 12 часов до своего прибытия. Они узнали о том, что мы приедем вечером. За ночь невозможно закупить телевизоры, стиральные машинки, установить системы видеонаблюдения, подключить горячую воду.

АН: Ну, а в чем тогда причина? Что привело к расстрелу?

— В этом еще будут разбираться. Сейчас в больнице находятся два человека. Когда они придут в себя, смогут дать какую-то дополнительную информацию. А пока сложно сделать какие-то однозначные выводы. Может быть, на Шамсутдинове сказалось нахождение на замкнутой территории. Это секретная часть. Там два периметра охранения. Многим тяжело выдержать само нахождение в замкнутом пространстве, где постоянно один и тот же коллектив.

АН: Предполагаете, причины нужно спрашивать у самого Шамсутдинова?

— Как мне рассказывали, у парня была определенная специфика характера. Подобные черты по-разному проявляются в различных ситуациях.

АН: Тогда получается, там психолога не было?

— Это секретная часть. Парень служил в роте охранения. Он был допущен к оружию, а это значит, психологи с ним проводили серьезную работу. Даже если бы не было психолога внутри подразделения, его бы туда командировали.

АН: Так или иначе, но человек совершил такое деяние, которое выходит за рамки человеческого. Чтобы совершить убийство, нужно переступить через внутренний барьер. Такое бывает либо на войне, когда нужно защитить свою жизнь, либо когда у человека происходит помутнение рассудка.

— Я бы не сказал, что у него произошло помутнение рассудка. Преступление он планировал три дня, действовал хладнокровно и расчетливо. Он выждал, пока все разрядят свое оружие, чтобы ему никто не смог оказать сопротивление. Первым убил офицера. Он был единственным, у кого было табельное оружие. Потом начал расстреливать всех остальных. Он же не просто всех перестрелял, а устроил преследование. Три человека пытались убежать, он их догнал и расстрелял. Там до сих пор еще осталась кровь и силуэты обведены мелом. После этого он и сам пытался сбежать. Это ему не удалось, потому что не смог перелезть через забор.

АН: Может быть, офицеры не доглядели?

— На офицеров тоже нельзя перекладывать всю ответственность. Они хорошо понимают уровень своей ответственности. Но сложность в том, что человек часто сам не признается в том, что испытывает какие-то трудности. Может быть, у него были проблемы внутри коллектива. Это далеко не всегда можно распознать. Представьте себя на месте офицера. К тебе пришли солдаты. Все в одинаковой форме, одинаково пострижены. Тут просто невозможно предугадать, что у них творится в голове. Мне кажется, не нужно преждевременно делать какие-то выводы. В ситуации разберутся. Виновных накажут в любом случае. Мне кажется, нам нужно уже перестать заниматься самобичеванием. Линчевать себя на глазах у всего мира нет смысла.