Артист МХТ Анатолий Белый: Моя душа - одна сплошная болевая точка

Анатолий Белый окончил театральное училище им. Щепкина. С 2003 года служит в МХТ им. Чехова. Он играл и короля Лира, и чеховского Тригорина, и булгаковского Мастера. Активно снимается в кино, зрители знают актёра по таким фильмам и сериалам, как «Метро», «Орлова и Александров», «Садовое кольцо», «Оптимисты» и др. 

- Анатолий, в этом сезоне у вас было две премьеры в МХТ – спектакль «Серёжа» по роману Льва Толстого «Анна Каренина» и «Бег» по произведению Михаила Булгакова. Два режиссёра – Дмитрий Крымов и Сергей Женовач, нынешний худрук МХТ. Как вам работалось с ними, чем разнятся их режиссёрские концепции?

- Этот театральный сезон действительно выдался для меня очень плодовитым. До этого был многолетний простой в театре, а сейчас – «крантик открылся». И я этому очень рад. Оба спектакля с выдающимися режиссёрами, и роли мне достались знаковые – Каренин и Хлудов. Что добавляет ответственности и от чего меня, честно говоря, до сих пор трясёт. 

 Первым был спектакль «Серёжа» Дмитрия Крымова. Мне всегда безумно нравилось то, что он делает. Это тот тип театра, который мне очень близок. Когда из воздуха ткётся какая-то ткань неуловимая. Этот театр построен на образах, ведь Дмитрий ещё – прекрасный художник. Вдруг из не понятно чего, из каких-то деталей, образов рождаётся спектакль. 

 В чём разница между режиссёрскими концепциями Крымова и Женовача? Это два разных театра. Для Дмитрия Анатольевича слово, как ни странно, не на первом месте. Мне поначалу это трудно было понять. Мы, актёры, работаем со словом. И для меня всегда было весомым то, что ты говоришь. А Дмитрий Анатольевич во время одной из первых репетиций сказал мне: «То, что ты говоришь – это не важно. Все твои слова должны быть не выпуклыми, они должны погружаться в то, что ты делаешь. Они должны идти между прочим, параллельно тому, чем ты занят. Голова твоя может быть занята одним, делаешь ты руками второе, а говоришь - третье»… Безусловно, есть ещё множество других нюансов в режиссёрской манере Дмитрия Крымова, но об этом не расскажешь в одном небольшом интервью.

  «Бег» Сергея Женовача – это совсем другая режиссура…

Фото из архива Анатолия Белого

- Извините, что перебиваю. Поменялась ли атмосфера в МХТ им. Чехова с приходом нового худрука Сергея Женовача?

- Ну, конечно, она поменялась. Но хочу сказать, что какого-то революционного переворота, чего-то ещё, этого нет. Потому что Сергей Васильевич – не сторонник таких подходов в театре.

- Грубо спрошу, кого-то уволили из труппы?

- Это не ко мне вопросы. Это вопросы к Сергею Васильевичу. В конце сезона он никого не уволил. Понятно, что какие-то перестановки будут. Но, повторяю, это не тема нашего разговора… Возвращаясь к «Бегу», здесь как раз прямая противоположность. Всё построено на актёре, на слове. Это другой тип театра. «Бег» - тяжелейшая пьеса для постановки. Женовач сделал из неё эпическую историю шекспировского театра. Это обозначено и сценографическим решением. У нас практически пустая сцена. Один длинный деревянный перрон. Он и перрон, и плаха, и что угодно, как кто трактует. И ещё столб, перекрестье с оборванными проводами. Вот, собственно, и всё. А дальше – вот есть один актёр, есть другой. И между ними что-то происходит. Это совсем другая эстетика.

- Что сейчас происходит с вашим проектом «Кинопоэзия»?

- У нас нет какого-то постоянного финансирования. Нашлись деньги, пришла идея, появились люди – мы что-то сняли. Из последних премьер – совсем молодые кинематографисты Полина и София Набока, выпускницы ВГИКа, сняли фильм по стихотворению Бориса Рыжего. Это прекрасный современный поэт. Фильм называется «Джойс». Существует некоторое количество фестивалей поэтического кино, и наш «Джойс» отобрали в конкурсную программу «Megafest» в Лас-Вегасе, где представлены короткие фильмы, посвящённые искусству. 

- Отойдём от высокого искусства. Что вас наиболее волнует в происходящем в стране? За что болит душа?

- У меня сейчас одна сплошная болевая точка в душе. То, что происходит вокруг, за гранью добра и зла, за гранью моего понимания. С одной стороны, абсолютная беспомощность, а с другой стороны, агрессия власти, неадекватная. Я не понимаю, чего она, власть, хочет? К чему они ведут? Чтобы опять поднялась «дубина народного гнева»? Я говорю сейчас, в частности, о ситуации вокруг выборов в Московскую городскую Думу. Что, нельзя по-другому решать вопросы? Не умеют по-другому? Видимо, не умеют. 

- Вы встречали в своей жизни порядочных чиновников?

- Встречал, конечно. Но это капля в море. Как правило, они долго не выживали в системе. Система их либо выплёвывала, потому что они мешали, либо пожирала. Очевидно, что сейчас в стране власть силовиков. Это самое худшее, что может быть.

- В такой атмосфере вы чувствуете себя свободным человеком?

- Я стараюсь сохранять внутреннюю свободу. Единственное, что можно сделать в данной ситуации, на мой взгляд. Я остаюсь при своём мнении, на своих позициях. По мере возможностей участвую в жизни города, страны. И выхожу, когда надо выходить. В творческом плане свобода – это совершенно другая история, параллельная. Я отказываюсь от каких-то ролей, которые мне предлагают. Уже не хочу играть чекистов, например. Если раньше я относился к подобным ролям только как к работе, то теперь, из-за нагнетания ситуации в стране, я так относиться к ним не могу. У меня, правда, есть обязательства перед компанией Валерия Тодоровского, я должен буду сниматься во втором сезоне «Оптимистов», где я играю представителя КГБ. Ничего не поделаешь, контракт. Но это последнее…

- На ваш взгляд, почему сейчас такой интерес в нашем кино к советскому времени?

- Насчёт кино ничего не могу сказать – я мало видел современных фильмов о советском времени. Но сам я далеко не в восторге от той эпохи. Пустые холодильники – вот что я, прежде всего, помню. Папа работал на трёх работах, чтобы нас прокормить. Для меня СССР – не радужное детство, не пионерские галстуки и не слёзы на глазах при упоминании дедушки Ленина. Просто у нас, похоже, по-другому не могут. Как привыкли жить в стаде, так и сейчас нас туда загоняют, и всем это очень нравится. Всем хочется в стойло. Люди хотят дубинку, им нужна сильная власть. Потому что лень работать, думать, соображать. С помощью телевизора население оболванено. Осталось только позвенеть колокольчиком и повести всех куда-то… 

Фото из архива Анатолия Белого

- Вернёмся в наше время. Как вы относитесь к интернету, есть ли вы в социальных сетях?

- Я прекрасно отношусь к интернету. Это единственное оставшееся свободное место, где люди могут высказывать своё мнение и доносить информацию до других. Другое дело, не надо злоупотреблять социальными сетями. Потому что можно туда уйти и не вернуться. У меня есть фэйсбук и инстаграм, я их использую для работы, для той же «Кинопоэзии». И, конечно, высказываю там свои мысли. Но я не каждый день что-то пишу, у меня немного подписчиков, в инстаграме – около 8 тысяч, по-моему.

- А своих детей вы как-то ограждаете от излишнего погружения в виртуальную реальность?

- Конечно. Я даю им час в день на телефон, на соцсети. У них есть своя переписка, чаты с друзьями. Но всё это, повторяю, – час в день. В школу мои дети ходят с телефонами, но на уроках их сдают. Они учатся в еврейской школе и там такие правила.

- Что у вас сейчас происходит с кино?

- У меня, как я уже говорил, был очень насыщенный театральный сезон. Помимо двух премьер в МХТ, я ещё начал репетировать в Театре Наций. Евгений Миронов пригласил меня в спектакль «Дядя Ваня», который ставит французский режиссёр Стефан Брауншвейг. Я репетирую Астрова. В середине сентября у нас премьера.

 Что касается кино, я жду премьеры сериала «Колл-центр». Это очень жесткая, остросоциальная картина. Психологический триллер. Меня порадовала встреча с прекрасными режиссёрами – Натальей Меркуловой и Алексеем Чуповым, я давно хотел с ними поработать. Играю там роль отца главной героини. История, если коротко, о том, как ребята, работающие в колл-центре, становятся заложниками неких людей, которые диктуют по переговорному устройству, что им нужно делать. Не поверхностная, с таким мощным внутренним мессенджем история – кто ты, ведущий или ведомый, что ты в своей жизни сделал, что можешь в ней сделать, способен ли ты на поступок? В общем, актуальная история про всех нас.

АЛЕКСАНДР МАЛЮГИН