Все великое начинается случайно. Пролетарский гимн начался с того, что весной 1888 года в рабочей библиотеке французского города Лилля пролетарсикй музыкант Пьер Дегейтер пролистнул новинку – сборник пролетарского поэта Эжена Потье.
Эжен: приливы крови к голове
У ЛЕНИНА есть статья о Потье. Считается, что он был социалистом. Или анархистом. Или еще каким прудонистом. Возможно, и сам толком не знал. Просто не любил богатых и государство, этих богатых защищающее. Что естественно для человека, с детства вынужденного сколачивать ящики в отцовской упаковочной мастерской. С отцом Эжен позднее разругался, но не из-за политики – ударился в поэзию. И с трудом заработанные 500 франков пустил не на дело, а на издание своих стихов. Из дома в итоге ушел. Стихи же послал знаменитому поэту Беранже. Тот (о, мастер слова!) ответил так, что не понять – похвалил или наоборот? «Пишите, но помните, что любой ремесленник полезней для Отечества, чем все рифмоплеты». Потье перебивался случайными заработками, обитал на Монмартре в тусовке таких же голодных поэтов-художников, сочинял водевили (для денег) и тяжеловесные стихотворные памфлеты (по зову сердца). Богемно-политизированная среда – дрожжи в любой бузе, и Потье, конечно, примкнул к революции 1848 года. Его чуть не расстреляли, от пережитого шока Эжен, по собственному признанию, «еще 20 лет страдал (…) приливами крови к голове». Потом вспомнил совет Беранже и стал ремесленником – разрисовщиком тканей. Даже вырвался из нужды: своя мастерская, три десятка работников. При этом подчиненных заставил создать профсоюз, сам вступил в Международное товарищество рабочих – «Интернационал». Идейный товарищ, не отнять.
Тут – франко-прусская война, Парижская коммуна. Кровь опять прилила к голове: 55-летний Потье был среди ее активистов, дрался на баррикадах. Коммуну разгромили, Потье приговорили к смерти, он прятался по чердакам и подвалам. Чтобы снять нервное напряжение, складывал стихи. Среди прочего сочинил и длинное обращение к товарищам по Интернационалу, которое посвятил известному тогда революционеру-анархисту Гюставу Лефрансе. Это и было то самое «Вставай, проклятьем заклейменный»: классический русский перевод А. Коца – довольно точный подстрочник.
Потье бежал за границу, бедствовал, его разбил инсульт («приливы крови к голове»!), вернулся в Париж в 1880-м, после амнистии, полупарализованный. На скудный хлеб зарабатывал, позируя «ню» в Школе изящных искусств (а чем еще инвалиду с репутацией смутьяна прокормить себя, жену, дочь?).
В 1887-м умер. Незадолго до смерти друзья сделали старику подарок: скинулись и издали сборничек его стихов. Который, кроме самого Потье, никому на фиг не был нужен. Чтобы пристроить тираж, братья-социалисты рассылали книжку по рабочим библиотекам. Так она оказалась в Лилле.
Пьер: «Лира рабочих»
ПЬЕР Дегейтер в музыке – примерно то же, что Потье в поэзии. Он бельгиец, жил во Франции. В девять лет пошел на завод, попутно учился на курсах при Лилльской консерватории (класс духовых инструментов). Во время франко-прусской войны солдатом попал к немцам в плен. Когда отпустили – попробовал пробраться к коммунарам в Париж. Снова попался. Потом всю жизнь вкалывал на мебельной фабрике – то ли токарь, то ли резчик, то ли модельщик. В свободное время возглавлял хор «Лира рабочих», сам писал для него песни. Названия характерные: «Вперед, рабочий класс!», «Серп и молот»…
«Интернационал» был из той же серии. Текст пришелся кстати: предстоял праздник, хотелось блеснуть. Мелодию Пьер написал за два дня, правда, стих Потье переиначил – первые строчки стали припевом.
23 апреля 1888 г. хор исполнил песню – и имел успех.
Дальше надо говорить о подъеме рабочего движения в Европе на рубеже ХIХ–ХХ веков; о том, что в сочинении Потье – Дегейтера был запрещенный пятый куплет, с обращением к солдатам («Бастуйте, армии сыны!»), и песню одно время издавали с цензурным белым пятном – это придавало ей привкус сладкого диссидентства; что после I Социалистического конгресса «Интернационал» стал, по сути, гимном французских социалистов; что песня зашагала от страны к стране… Но сейчас о другом.
У Пьера был брат Адольф. Тоже социалист и тоже самодеятельный композитор.
Адольф: ноты с портретом
НИ РАДИО, ни ТВ, ни магнитофонов тогда не знали. Песни распространялись нотами. К тому самому празднику ноты отпечатали листовкой, автором музыки значился просто Дегейтер – без инициалов. Пьер не обратил внимания. А зря.
Где-то в начале ХХ века он повредил руку – производственная травма. С фабрики пришлось уйти. Денег не хватало. Пьер решил издать ноты своей самой знаменитой песни. Понес в издательство. И был выгнан с позором, как плагиатор. Выяснилось, что ноты несколько лет назад изданы – за подписью Адольфа, даже с его портретом. Адольф считается автором «Интернационала», получил гонорар, ему же положены гонорары за последующие переиздания и исполнения.
То ли издательство запуталось в композиторах Дегейтерах, то ли Адольф проявил нечистоплотность – остается гадать. Так или иначе в 1909 г. Пьер подал на брата в суд.
Процесс был долгим и нудным. Началась Первая мировая война – Пьер доказывал авторство. В России случился Октябрь, «Интернационал» сделался гимном на одной шестой части суши – Пьер доказывал авторство. Ему пришлось его доказывать даже после того, как Адольф в 1915 г. повесился.
Снова Адольф: прости, брат!
ПОЧЕМУ? Кто скажет... Но тяжба явно была одной из причин. Перед смертью Адольф послал брату письмо с официальным заявлением (копия – в суд), что: а) он не является автором «Интернационала»; б) автор – Пьер; в) на отстаивание своей неправой позиции он, Адольф, пошел по слабости характера, под давлением шефа – мэра Лилля, социалиста Гюстава Делори (Адольф работал у него в муниципалитете). Тот, как выяснилось, был кровно заинтересован затягивать процесс: Адольф написал расписку, что на время судебного спора Делори (и соцпартия) являются сообладателями авторских прав – со всеми положенными (в том числе материальными) выгодами.
Оскорбленный Пьер от социалистов ушел в возникшую компартию. Но Делори ему в дорогу подгадил. На могиле Адольфа в Лилле в 1920 г. поставили памятник, где «покоящийся здесь» был назван автором «Интернационала». И до сих пор ряд французских профсоюзов принципиально считает создателем гимна Адольфа.
В 1922 г. Высший апелляционный суд признал авторство за Пьером Дегейтером.
Снова Пьер: парад на Октябрьском поле
В 1928 г. он приезжал в Москву. Встречали его с почетом.
Я видел фото в старых подшивках – физкультпарад на Октябрьском поле, на трибуне – товарищ Карахан (от Наркоминдел), товарищ Баранов (от РВС РККА) и товарищ П. Дегейтер.
Это был уже 80-летний больной старик. Жена умерла, сын погиб в Первую мировую. Предполагалось, что Пьер останется в СССР, будет жить в Доме ветеранов революции. Но, видно, не захотел. Вернулся домой, получал маленькую пенсию от советского посольства. Умер 27 сентября 1932 года.
Так что сейчас – 75 лет со дня его смерти. Между прочим – не просто юбилей.
Наше время: «Шан дю Монд»
ПО ФРАНЦУЗСКИМ законам через 75 лет после смерти создателя произведения истекает срок действия авторских прав на его творение. Права на «Интернационал» ныне принадлежат парижской звукозаписывающей фирме «Шан дю Монд», которая выкупила их у потомков Дегейтера.
Потье отстреливался на баррикадах, голодал, нищим полупаралитиком сидел голышом перед юными живописцами, Пьер судился с братом, Адольф лез в петлю… Очень хорошо, вопрос об авторстве окончательно утрясен.
В газетах было сообщение, что «Шан дю Монд» даже готовила иск против Российской компартии – «Интернационал» ведь по-прежнему является ее гимном. Думаю, это или «утка», или французы сами отказались: материальные претензии возможны при коммерческом использовании произведения, а гимн – нечто другое. Но лет пять назад во Франции вышел фильм, где «Интернационал» насвистывали за кадром. Продюсеру и режиссеру тут же выкатили счет.
Однако 75 лет как раз проходят? Да. Только в течение шести лет (время Второй мировой войны) соответствующие французские законы не действовали, и срок правообладания на эти шесть лет там автоматически продлен. Так что если до 2013 г. кто-то вздумает спеть «Интернационал» и получить за это деньги, то сначала должен заручиться разрешением «Шан дю Монд». Некоторые во Франции считают: в России – тоже, мы же подписали соответствующую конвенцию.
Правда… Вот вы заплатите хоть копейку, чтобы снова услышать «Вставай, проклятьем заклейменный»?