Летом 1979 г. майору Александру К., заместителю начальника розыскного отдела УКГБ по г. Москве, позвонил человек, которого я назову Султан. Срывающимся голосом сообщил: «Только что у Большого театра видел Мюнхмайера. Да, того самого. В группе немецких туристов. С ней, видно, и приехал, гад». Вопросов типа «не ошиблись?» не последовало. Александр знал: Султан не ошибается.
«Военные» дела
САМ я не входил в группу, работавшую «по Мюнхмайеру». Подробности знаю от состоявшего в ней товарища, того самого Александра К. Естественно, сейчас некоторые имена и детали меняю. Но сама история кажется мне колоритной, отражающей эпоху.
…Советский КГБ выполнял разные функции. Некоторыми можно гордиться, а какие-то не хочется и вспоминать. Но была задача, в благородстве и оправданности которой вряд ли кто усомнится: розыск и изобличение скрывавшихся военных преступников, бывших пособников гитлеровцев. Конечно, тут имел место и «прикладной интерес» – эта публика потенциально могла использоваться чужими спецслужбами. Но в любом случае, вытащить из щели вчерашнего карателя, палача, у которого руки в крови, предать его суду – безусловно, достойное дело.
К разработке дела Мюнхмайера подключили старшего опера, подполковника Валентина Павловича Шарапова. Делами по розыску военных преступников он занимался с молодых, «смершевских» времен. Лучше его в КГБ по этой части никого не было. Работал он в паре с Султаном.
Султан
ПО НАЦИОНАЛЬНОСТИ Султан был татарином, точнее – крымским татарином: факт, определивший многое в его судьбе. Перед войной учился в Москве. В 41-м призвали. Султан знал немецкий (до войны жил среди бывших колонистов, да и в институте изучал). Потому, видимо, и оказался в разведывательно-диверсионных группах генерала Судоплатова. Эти группы уходили за линию фронта конвейером, однако постоянно меняющуюся ситуацию «на местах» Москва знала слабо. Султана сбросили под Брянском – и выяснилось: полученные явки провалены, немцы громят подполье. Чудом не попал в гестапо. Связи с Центром не было. Нужно было срочно уходить. Но куда?
Султан решил пробираться домой, в Крым. В родном городке выяснилось: его дядя стал крупным деятелем в поддерживавших немцев крымско-татарских «мусульманских комитетах». Султан дяде сказал, что был в плену, немцы отпустили (те действительно крымских татар не держали) – и тот пообещал пристроить в хорошее место. «Пристроил» переводчиком Мюнхмайера, начальника местной ГФП (тайной полевой полиции), занимавшейся борьбой с агентурой советской военной разведки, партизанами и подпольем.
Султан участвовал в допросах, стал в ГФП своим человеком. При этом продолжал считать себя советским разведчиком, ждал, что Центр на него выйдет. Но Центр не выходил, считая его погибшим. Султан решил, что пока его задача – фиксировать то, что видит. Видел же он многое – мужество одних, трусость других, организацию работы в ГФП, агентуру… Тетрадки с секретными записями прятал в тайниках.
В 1944-м с немцами отступил в Румынию, там перешел на нашу сторону. Выкопанные тетрадки спасли его: осужден не был. Жил в Москве. Время от времени привлекался КГБ как опознаватель военных преступников и свидетель на процессах.
Шарапов познакомился с ним, работая по делу Юхновского, бывшего карателя, а потом диверсанта дивизии «Бранденбург». Потрясала феноменальная память Султана: и через три десятка лет он держал в голове приметы, привычки, детали биографии десятков, а то и сотен людей. А уж Мюнхмайер… Тут Султан точно ошибиться не мог!
Путешествующий пенсионер
…ПОДНЯЛИ списки тургруппы, запросили пограничников, проверявших документы на въезде в СССР. Действительно – фамилия пожилого господина из ФРГ была Мюнхмайер! Правда, не Курт, а Клаус, но после войны многие из немцев «с рыльцем в пушку» заметали следы, меняли фамилии, имена.
Однако как он вообще рискнул поехать в СССР?
А почему, собственно, нет? Маленькая тонкость: ГФП относились к вермахту и на Западе не считались преступной организацией – это, дескать, не гестапо, не СС, просто что-то вроде армейской контрразведки. Немецкий пенсионер на старости лет путешествует по миру – какие вопросы? Но тут – зыбкая грань: мы палачей из ГФП судили и карали не за принадлежность к ведомству, а за совершенные военные преступления. Да и вообще – можно ли допустить, чтобы человек, вешавший наших героев, благополучно разгуливал по Москве!
Вопрос был в другом. Тургруппе предстояло находиться в СССР еще с полмесяца. За это время надо было собрать изобличающие материалы, чтобы на их основании задержать Мюнхмайера. Дальше – беспроигрышная комбинация. Или его судим мы – с максимальной оглаской, еще раз напоминая всем, что творили гитлеровцы на нашей земле. Или соглашаемся выдать ФРГ, но опять же требуя суда, предъявляя факты. Осудят – поделом. Нет – пусть объясняют миру, отчего мерзавец, у которого столько крови на руках, для них не преступник! Можно на этом играть, давить…
Но, конечно, слов одного Султана было мало.
Пятнадцать дней
МЮНХМАЙЕР катался по СССР традиционными туристскими маршрутами: Москва, «Золотое кольцо», Ленинград… С него не спускали глаз, рылись в архивах, рассылали запросы в местные управления. Из ГДР Эрих Мильке прислал послевоенные допросы тех, кто служил с Мюнхмайером. Выходила отличная доказательная база карательной деятельности Мюнхмайера.
Все уже потирали руки, предвкушали газетные статьи под рубрикой «Эхо войны», новые звездочки на погонах. И вдруг – обухом по голове! – за день до отъезда немецких туристов из СССР в Управление пришла справка из Красногорского архива немецких военнопленных. «Подполковник Курт Мюнхмайер… арестован в Праге… содержался в таком-то лагере… в декабре 1949 г. умер от пневмонии… похоронен там-то».
Но Султан не мог ошибиться!
«Здравствуй, Курт!»
РЕШИЛИСЬ на рискованный шаг: устроили Мюнхмайеру проверку. Как это было – сочинять не стану, просто, зная практику, могу предположить. Скажем, у очередного музея рядом с их туристским автобусом остановился другой. Из него высыпала такая же бодрая группа немецких пенсионеров. Один, увидев Мюнхмайера, раскинул руки: «Боже, Курт! Не узнаешь? Я Фридрих, в 43-м мы вместе служили в Крыму!»
Увы… Мюнхмайер грустно улыбнулся. «Я не Курт. Я Клаус, его брат-близнец. Нас всегда путали. Бедный Курт умер в русском плену. А я воевал в Италии».
Штази подтвердила: у Курта Мюнхмайера действительно имелся брат Клаус, абсолютный близнец, который в настоящее время проживает в ФРГ. К деятельности Курта отношения не имел. Оснований не верить Штази не было.
Братец Клаус укатил домой, не зная, какие страсти кипели вокруг него. Начальство поскрипело, но не слишком: в конце концов свою работу группа проделала отлично… Мы же с Сашей, вспоминая недавно эту историю, заспорили: неудачей ее считать или удачей? С одной стороны, дело, конечно, закончилось пшиком. С другой – Комитет, страна избежали грандиозного скандала.
А еще говорили, что если бы такой сюжет предложили какому-нибудь Юлиану Семенову, то он отказался бы, и правильно сделал: детектив, построенный на случайной встрече и сходстве близнецов, изначально отдает литературщиной. Но что поделаешь, если жизнь порой перещеголяет любую фантазию?
В интервью Александр К. проговорился: «При создании РУОПов в начале 90-х гг. за основу была взята структура ГФП (разработчики + следователи + СОБР)».
Станислав ЛЕКАРЕВ
Кровавый Курт
Подполковник Курт Мюнхмайер был не просто сволочью. Он был умен, а это гораздо опаснее.
Был эпизод, который Султан вспоминал с особой болью. Мюнхмайер искал действовавшую в Крыму группу диверсантов Судоплатова. Ее командир, офицер ОМСБОНа А., влюбился в радистку. Без таких страстей не обходится ни одно кино «про разведчиков», но в жизни… За ее домом следили; в ночь, когда командир остался у нее ночевать, взяли обоих. На допросе Мюнхмайер раздел командира догола, уложил на стол, дубинкой перетянул по икрам. И тот сразу поплыл. Сдал всех. Мюнхмайер посмеивался: да я же его и не бил всерьез!