Усталость металла

 В 1811 г. Фридрих Крупп основал в Эссене небольшое сталелитейное производство, в 1847-м его сын, знаменитый Альфред Крупп, отлил на нем первую пушку – а дальше из поколения в поколение слава династии росла. И крупповская сталь, и сами Круппы превратились в один из символов Германии. Но однажды наступил переломный момент – и для Германии, и для Круппов.

Кошелек или жизнь?

 13 МАЯ 1944 г. в лексиконе нацистских вождей впервые зазвучали слова «коллапс» и «катастрофа».

 Накануне 935 американских бомбардировщиков практически сравняли с землей все производство синтетического горючего в Германии. Это означало, по выражению министра вооружений Шпеера, что через месяц «армия встанет».

 Шпеер считал: быстрое восстановление и хотя бы частичный пуск производст­венных мощностей возможны в одном случае – если всю оборонную промышленность немедля отдать государству, то есть запустить «мобилизационный социализм» как «последний и единственный шанс избежать национального коллапса».

 Гитлер согласился. В начале лета 1944 г. в отеле «Кайзергоф» он собрал главных промышленников Третьего рейха. Здесь в былые «славные годы борьбы» фюрер встречался с воротилами бизнеса в надежде на очередное денежное вливание. Но теперь этого мало: магнаты должны были отдать все. На время. После победы конечно же отобранное вернут!

Поддержите издание

• Вступайте в КЛАН

Или

• Скачайте свежий номер

 Гитлер говорил проникновенно, напоминал об угрозе краха вековой немецкой мечты о расширении жизненного пространства, о силе германского духа – ее и предлагалось собравшимся проявить. Наконец, сформулировал альтернативу – или договорный «мобилизационный социализм» и победа или конфискация собственности союзниками и Сибирь.

 Магнаты хмурились, сопели. Глава «Стального треста» Фридрих Флик уже заерзал на стуле, готовясь отвечать… Но Флика опередили: высокий ровный голос, обращаясь к фюреру, произнес слова, от которых у Шпеера (по его признанию) заледенело сердце:

 – Система, созданная за 11 лет вашего руководства, оказалась лишь иллюзией порядка. Я ошибся, поставив на нее. За ошибки нужно платить. Я готов заплатить своей жизнью. Но не капиталом. Капитал Круппа нужен, чтобы создать другую систему, которая возродит Германию из пепла войны. И потому, мой фюрер, я говорю «нет».

 Так говорил Густав Крупп.

Густав

 ГУСТАВ Крупп фон Болен унд Гальбах… Одиннадцать лет назад, когда победивший на выборах Гитлер подобострастно и вкрадчиво излагал свою позицию олигархам страны, этот человек тем же ровным голосом тоже отвечал за всех: «От имени руководителей герман­ской промышленности я выражаю вам благодарность, господин канцлер, за ясное изложение вашей позиции. Мы полностью ее разделяем. От себя добавлю: мы, Круппы, никогда особенно не интересовались политикой. Но мы нуждаемся в хорошей политике для хорошей работы нашего капитала. Я говорю «да».

 Хорошая политика для хорошей работы? На заводах Круппов везде – в цехах, раздевалках, столовых – висел особо любимый хозяином лозунг: «SLAVEN SIND SKLAVEN» («СЛАВЯНЕ – ЭТО РАБЫ»). Лукавил старик, говоря, что Круппы не интересуются политикой!

Альфрид

 ЕГО сын, Альфрид (так он писал свое имя), сидевший рядом с отцом, на том совещании до крови искусал губы. Ведь решать-то должен был не отец, а он! Он, 37-летний Альфрид, а не престарелый Густав, был с 1943 г. фактическим руководителем концерна.

 Губы искусал, а против отца пойти не осмелился.

 Потом Альфрид будет писать письма Гитлеру и Шпееру, обвинять отца в «роковой ошибке», объясняться в преданности режиму и лично фюреру, вносить предложения по перестройке и модернизации своих заводов. Примет самое активное участие в осуществлении плана Шпеера по постепенному переводу военной промышленности под землю – чудовищное, варварское дело! На подземных «фабриках смерти» работали заключенные концлагерей – на полный износ, как одноразовые запчасти. Сохранилась фотография, приобщенная к материалам Нюрнбергского процесса: Альфрид Крупп вместе со Шпеером идут вдоль конвейера; видна часть стены, вдоль которой штабеля… нет, не готовой продукции, а – трупов. Это умершие рабочие.

 Фото, между прочим, следователи изъяли из архива канцелярии фюрера, значит, оно наверняка побывало в руках Гитлера. Зачем? Кому это могло быть нужно? Думаю, самому Альфриду! Так, по-видимому, он – грязью, кровью на руках – компенсировал «ошибку» отца, отказавшегося спасать Германию ценой «мобилизационного социализма».

Суд над Густавом

 И коллапс наступил…

 Сто с лишним лет крупповской империи, обслуживающей германские войны, должны были закончиться вместе с двенадцатью годами Третьего рейха.

 Прагматизм старого Круппа не спас его от Нюрнбергского трибунала. Но главный организатор перевооружения гитлеровской армии, пожертвовавший на поддержку НСДАП 12 млн. марок, Густав Крупп не появился в зале судебных заседаний.

 Официальная формулировка гласит: «Дело в отношении Густава Круппа фон Болен унд Гольбах, признанного медицинской комиссией тяжело больным, в связи с чем он не мог быть доставлен в суд, было производством приостановлено с оставлением материала в общем деле».

 Писали, что старик не то впал в маразм, не то парализован, и, в сущности, почти все судьи сошлись на том, чтобы вообще оставить его в покое. Однако советская сторона сделала простую вещь: напомнила список регалий «безобидного маразматика».

 Золотой значок нацистской партии. Имперский орел с надписью «Фюреру германской экономики». Два креста «За военные заслуги». Почетное звание «Пионер труда»… И т.д. и т.п.

 И «дело» старого Круппа из общего «дела» главных нацистских преступников все-таки не изъяли.

Суд над Альфридом

 ДО СИХ пор не могу понять, почему вместо старого Круппа между Шахтом и Деницем не сел молодой Альфрид. Офицер СС с 1933 г., сменивший семь постов в имперской и партийной иерархии, имевший награды от фюрера... Нацист до мозга костей!

 Альфрид всегда честно признавался, что его мало интересует прибыль концерна (которая, между прочим, только за 1933–34 год составила около 7 млн., а за 1939–40-й – уже почти 23 млн. марок). Нет, его волновала идея величия Германии и – что прин­ципиально – «любой ценой»! Получив машиностроительный завод в Краматорске, он в письме-благодарности фюреру написал, что видит это предприятие не столько прибыльным, сколько «воспитательно-образцовым» для рабов-славян.

 В Нюрнберге, однако, Альфрид струхнул. Объясняя американскому следователю свою службу режиму, заявил: «Экономика Германии нуждалась в спокойном и поступательном развитии. (…) Мы, Круппы, никогда много не занимались политикой. Нам нужна была система, которая бы хорошо функционировала и не мешала нам работать». То есть почти в точности повторил слова своего отца, сказанные Гитлеру.

 С одной стороны – вроде и конфликт поколений, с другой – далеко яблочко от яблоньки не откатилось.

 Альфрида все-таки судили. 17 августа 1947 г. «под давлением общественности» начался процесс над ним и еще несколькими руководителями концерна. Дали 12 лет тюремного заключения с конфискацией имущества.

 Но уже в феврале 1951-го освободили. Еще через год аннулировали и ту часть приговора, которая касалась конфискации имущества концерна. Альфрид получил обратно свое личное состояние в размере 10 млн. долл. США.

Последний из Круппов

 ПОСЛЕ суда американская пресса приводила высказывание Альфрида Круппа о том, что его миллионы «больше не могут служить Германии», а значит, и ему самому «больше не нужны». В письме сыну Альфрид развил эту мысль, пояснив, что «капиталы Круппа, если бы даже и вернулись, не смогли бы сейчас служить великой (существенное уточнение! – «АН») Германии».

 Он еще успел восстановить (пусть не в прежних масштабах) семейный бизнес, правда, заявив: «Больше – никаких пушек!» Но так или иначе Германия, строящаяся по плану Маршалла, Круппов не вдохновляла. Чему доказательство – судьба Арндта, сына Альфрида и внука Густава Круппов. Он отказался от наследственных прав (взяв, впрочем, немалую компенсацию), сменил фамилию и ушел в частную жизнь. Династия пресеклась.

Добавьте АН в свои источники, чтобы не пропустить важные события - Яндекс Новости