Отечественную войну 1812 г. мы достаточно хорошо представляем на «генеральском» и «офицерском» уровнях: дворяне, люди грамотные, писали письма, вели дневники, с годами брались за мемуары. А уровень «солдатский»? Как видели, как воспринимали эту войну те, кто нес основные тяготы, кто обеспечивал победы и проливал кровь, – рядовые с той и другой стороны? Как были одеты, что ели-пили, каков был социальный статус?
Разобраться в этом «Аргументам неделі» помогает историк, член международного клуба военных реконструкторов «8-я линейная полубригада» Илья Кудряшов.
«Сапог оккупанта»?
СКАЗАТЬ, что именно сапог оккупанта в 1812 г. топтал нашу землю, – не совсем верно. Сапоги (под длинные брюки со штрипкой по подошве) как раз носила русская армия. Французский же пехотинец ходил в башмаках – одна пара на ногах, две в ранце. Башмаки не различались на правый-левый и соответствующим образом разнашивались «в процессе». Не было и индивидуальных размеров: обувь просто делилась на «большую», «среднюю» и «малую». Впрочем, как и все обмундирование: уже на месте полковой портной более-менее подгонял по фигуре.
Под башмаками французы носили чулки, на чулки для защиты от холода и грязи надевали гетры. Длинные летние гетры закрывали голени поверх кюлотов – коротких, застегивающихся под коленкой штанов. Зимой надевались длинные панталоны, гетры – под ними. Штаны, кстати, что у французов, что у русских, были не «в облипку» – наоборот, с пузырем на заду, чтоб солдат мог без затруднения садиться, наклоняться. Дальше – мундир, под ним жилет и нательная рубаха. Все из натуральных материалов (откуда тогда синтетика?). Как уверяет Илья, ходящий во французской форме во время реконструкционных мероприятий, в ней нежарко летом и тепло в неморозные европейские зимы – особенно если накинуть шинель. Шинели французские (и русские) солдаты тогда все время носили с собой, подвязав к ранцу (русские – через плечо в скатке). На голове и там и там – кивер, у французских гренадеров из «старой гвардии» – медвежья шапка. Медведей, понятно, на всех не напасешься, так что мех был и козий, и собачий. Что еще? Погоны – чтоб не соскальзывали плечевые ремни, цвет одинаковый, только у элитных (отборных) рот – шерстяные эполеты с бахромой (у русских на погонах обозначались еще цветом полк и вышивкой дивизия). На перевязях поверх мундира с одного бока – подсумок с патронами, с другого – тесак.
Священный долг
В РОССИИ призыв в армию был рекрутским: помещику приходило требование – выделить, скажем, трех парней от 100 ревизских душ. Служить уходили на 25 лет, по рекруту голосили, как по покойнику, он пил и плакал на проводах, это, конечно, ужасно, но… Во всех тогдашних странах социальный статус солдата был выше, чем у простого обывателя, – тем более сравнивая с русским крепостным. Солдат рисковал жизнью, однако не думал об одежде, крове, пропитании. Имел какое-никакое жалование. При удачном стечении обстоятельств мог выслужиться в офицеры (примеры есть). Реально 25 лет никто не служил, в отставку уходили после 15–20 годов службы, оставшееся время числились в запасе. Отставной солдат был уже человеком полностью вольным и, что важно, ценным для государства. Его охотно брали полицейским, будочником, каким-нибудь смотрителем или просто давали возможность тихо дослуживать век в мирном заштатном гарнизоне. Увечному полагалась пенсия.
У французов система была призывной. 20-летние парни регистрировались на призывном пункте, проходили медосмотр. Дисквалифицирующие факторы: рост – меньше 165 см, отсутствие указательного пальца (как стрелять будет?), передних зубов (чем патрон скусывать?). Далее из, условно говоря, 1000 человек следовало отобрать 100. В торжественной обстановке тянули жребий. Вытянувший, но не рвущийся в армию мог нанять кого-то вместо себя – совершенно законная сделка. Желающих хватало: солдат – это в наполеоновской Франции звучало гордо!
Солдат такой же равноправный подданный императора, как офицер и генерал, – вот что у них подчеркивалось. В русской армии пороли, во французской офицер, поднявший руку на солдата, шел на каторгу (правда, солдат, посягнувший на вышестоящего, – под расстрел). Впрочем, оговоримся: на Россию ведь напала не одна французская армия, шли собранные Наполеоном «двунадесять языков» – поляки, испанцы, вестфальцы… В некоторых из этих «сателлитных армий» телесные наказания применялись: сброд, месье, иначе не удержишь.
Бой
СОЛДАТУ – не до стратегий! Бой для рядового пехотинца той поры представлял собой постоянные перебежки, перепостроения, наступления цепью до расстояния ружейного выстрела, выстрел, снова строем вперед, по тебе бьют пушки, тебя пытается смять вражеская кавалерия, тогда опять перепостроение – и так без конца, пока кто-то (противник или ты) не побежит. Учтем, что для выстрела из тогдашнего ружья солдату требовалось произвести 12 операций (остановиться, засыпать порох на полку, достать патрон, скусить его, заложить – и т.д.). На это уходило до 20 секунд – все под огнем, все на бегу. В среднем бою солдат успевал отстрелять лишь 3–4 патрона. Все 35 из подсумка – только в гигантском и долгом сражении вроде Бородина. До штыковой или рукопашной доходило изредка.
Кое-что про быт
«ЧУЖИЕ изорвать мундиры о русские штыки». Точная фраза! Тогдашний мундир шился из очень прочной ткани, порвать мог разве что штыковой удар. А вот пачкалось обмундирование, понятно, постоянно. Щетки для мундиров и обуви в ранце лежали обязательно. Нижнее белье и полотняные штаны стирали сами или отдавали ротным прачкам: их было 2–3, как правило, жены капралов, следовавшие в обозе.
Полевых кухонь еще не изобрели. Рядовой получал муку или рис, или овощи – что интенданты достали. Однако реально в походе должный паек не обеспечивался, и грабеж был повсеместным явлением во всех армиях той поры. «Нашел», – отвечал солдат на вопрос, откуда курица в супе, а в кармане часы. Вообще огромное значение в солдатской жизни имело то, что в русской армии звали артель, а у французов – ординер: 8–12 человек во главе с капралом держатся вместе. Артелью добывали харчи, их готовили в артельном котле (таскали с собой), артельщику сдавались полученные или «найденные» деньги и ценности для закупки у маркитанта дополнительных продуктов. Солдату полагалась водка – около 40 г в день, ее разбавляли сами из выдаваемого спирта: у французов – коньячного, у русских – пшеничного.
Хуже всего было получить ранение. Пули калибром с грецкий орех дробили кости, возиться с раной времени не хватало, антисептиков еще не знали – и, чтоб человек не умер от заражения крови, хирург, не мудрствуя, оттяпывал ему ногу или руку. Дальше – госпиталь при ближайшем монастыре, риск эпидемии (антисанитария!). После наполеоновских войн по европейским дорогам еще долго брели домой инвалиды.
Роковые факторы
ИМЕННО очень плохая организация снабжения, считает мой собеседник, стала одной из главных причин того, что случилось в 1812 г., – когда мощная, опытная, ведомая гениальным полководцем армия в итоге с позором уносила ноги из «проклятой России». Интенданты не справлялись – и дисциплинированные солдаты загибались с голоду, а недисциплинированные шли «ординерами» сами искать пропитания, попадая под «дубину крестьянской войны». Еще одна причина – русские, даже потеряв Москву, сохранили боевой дух, а «двунадесять языков» начали разлагаться. Третья – бегство Наполеона после Березины: все держалось на этой харизматичной фигуре, уехал – как главный гвоздь выдернули. А тут еще ударили настоящие морозы, от них не спасали легкие шинельки, и вышло – до Березины отступала армия, после уже бежала толпа.
АРГУМЕНТ ИСТОРИКА
РУЖЬЕ (4,5 кг), тесак (2,5 кг), набитые ранец и подсумки, шинель, фляга, рационные продукты – выкладка пехотинца тогда составляла до 45 кг. Да, вес равномерно распределялся по телу, да, иногда везло что-то забросить в обозную повозку – и все же! Средний переход в боевых условиях – до 20, а то и до 50 километров.