«Многие слышали звон, да не знают, что такое – Керзон», – писал в 1923 году Маяковский. Через 90 лет «многие слышали звон» об «ультиматуме Керзона», да не помнят, что это такое. Между тем британский министр иностранных дел тогда потребовал от СССР вполне здравых вещей. Скажем, прекратить гонения на религию…
Что написано штыком
Маяковский хотел, чтобы «к штыку приравнялось перо» – и процитированное выше стихотворение «Керзон» словно штыком и нацарапано. Не шедевр. Так, агитка. Рифмованные тогдашние антикерзоновские тексты Д. Бедного к поэзии вообще не имеют отношения. У С. Есенина есть пара упоминаний лорда, но это не те строки, от которых замирает сердце. Просто существенен сам факт: в борьбе со зловредным министром отметились многие яркие литературные фигуры тех лет. А что написано пером…
…Сам конфликт начинался исподволь, вдалеке от столиц. Близ Мурманска советская погранохрана задержала английский рыболовный тральщик (тогда писали «тралер») «Лорд Астер». Чуть позже – другой, «Джеймс Джонсон». Англичане заявили, что для защиты своих рыбаков вышлют в Белое море канонерку «Хербелль».
Тут стоит напомнить недавний материал «АН» о начавшейся тогда же советско-норвежской «тюленьей войне» («АН» от 14.03.2013). Ситуация схожая, и также возникла во многом из-за изменения ширины прибрежной пограничной полосы. При царе она была 3-мильной, при большевиках стала 12-мильной (а англичане ловили около старой и, получалось, браконьерствовали). Но спор о пересмотре ширины полосы тогда шёл во всём мире! Выросла дальнобойность морских и береговых орудий, это для разных стран стало основанием требовать изменения действовавших норм. Вопрос ещё не был решён в едином международном порядке, и каждое государство размер морской погранзоны определяло само. США англичан за ловлю в прибрежных водах задерживали регулярно, шум никто не поднимал. Но что дозволено Юпитеру, не дозволено быку!
Солдат империи
Наверное, именно такой была логика министра иностранных дел Британской империи лорда Джорджа Натаниэля Керзона. Вообще, читая материалы о нём (например, подробную статью Е. Сергеева в «Новой и новейшей истории» №6, 2012), испытываешь уважение. Керзон – эдакий «солдат империи». Холодный аналитичный ум, невероятная работоспособность, идея, что «плоха или хороша – это моя страна». Много работал в британских колониях, занимал там высшие посты (например, вице-короля Индии), но ни копейки не прилипло к его рукам – это и в голову не могло прийти человеку, жившему во славу Великой Британии. Именно Керзон, например, сохранил от разрушения знаменитый Тадж-Махал – раз уж попала нам, англичанам, в руки такая жемчужина, мы обязаны её сберечь для человечества. Разработал правила поведения колониальных чиновников, регламентируя всё – от одежды и поведения в быту до логики принятия решений (кстати, правила были очень уважительны к местному населению). В Первую мировую на свои деньги каждому взводу солдат-индусов в британской армии купил особые котлы для заварки любимого ими чая – эти туземцы воюют за нас, мы обязаны их поощрять. Но если туземцы начинают взбрыкивать!..
Большевики для Керзона были, похоже, людьми из ненавистной ему породы взбунтовавшихся туземцев. Свергли своего царя, внедряют какие-то дикие порядки… А ещё и нам пытаются наступать на ногу. Британский лев обязан рыкнуть!
«Пиши, Керзон, но знай ответ…»
Демонстрация в Москве в ответ на «ультиматум Керзона» глазами М. Булгакова (берлинская газета «Накануне», 19 мая 1923 г.):
«В два часа дня Тверскую уже нельзя было пересечь. Непрерывным потоком, сколько хватал глаз, катилась медленно людская лента, а над ней шёл лес плакатов и знамён. (…) Проплыл траурный плакат: «Убийство Воровского – смертный час европейской буржуазии». Потом красный: «Не шутите с огнём, господин Керзон. Порох держим сухим». (…) Над толпой поплыл грузовик-колесница. Лорд Керзон в цилиндре, с раскрашенным багровым лицом, в помятом фраке ехал стоя. В руках он держал верёвочные цепи, накинутые на шею восточным людям в пёстрых халатах, и погонял их бичом. В толпе сверлил пронзительный свист. Комсомольцы пели хором:
Пиши, Керзон, но знай ответ: бумага стерпит, а мы нет!»
Нота Москве
8 мая 1923 г. диппредставитель Англии в Москве Ходжсон вручил советскому НКИДу ноту своего МИДа. Смысл: «что нам в вашем поведении не нравится». Не нравились: а) задержания английских рыбаков на Белом море; б) поддержка советскими дипломатами антибританских настроений в таких странах, как Персия и Афганистан; в) арест ОГПУ «за шпионаж» британских подданных Девисона и Гардинг (Девисона уже расстреляли); г) гонения на религиозных деятелей в СССР – православных (суд над патриархом Тихоном и расстрел митрополита Вениамина) и католиков (суд над архиепископом Яном Цепляком и расстрел прелата Константина Будкевича).
О беломорских страстях мы уже сказали. Поддержка антиколониальных (а значит, антибританских) настроений, безусловно, имела место. Хотя… В популярном тогда ироничном романе И. Эренбурга «Хулио Хуренито» есть забавная сцена. Большевики проводят «Съезд народов Востока». Сидят в чалмах афганцы, хивинцы, бухарцы, перед ними выступает товарищ в пиджаке. В заднем ряду «один перс, выслушав доклад о последствиях экономического кризиса, любезно сказал молодому индийцу: «Очень приятно англичан резать», на что тот, приложив руку к губам, шепнул: «Очень». То есть что британцев на Востоке и без нас не любили.
А вот доказательств вины арестованных Девисона и Гардинг не приводила даже «Правда». Похоже, чекисты просто сводили счёты. Ещё недавно, в Гражданскую, английская СИС авантюрно и изобретательно работала в красной России. Агенты ушли, оставив ВЧК с носом. За их дерзость расплачивались другие. Девисон, коренной москвич-англичанин, был просто местным приятелем беглого агента СИС Пола Дюкса. Американка Стен Гардинг в Москву приехала как корреспондент английской газеты «Дейли ньюс» и – ужас! – «интересовалась внутриполитической жизнью в СССР». Керзон требовал её освобождения и компенсаций – три тысячи фунтов стерлингов (30 тыс. руб. золотом) для Гардинг и 10 тыс. футов стерлингов (100 тыс. руб. золотом) – семье Девисона.
Но это, так сказать, узко советско-британские конфликты. А вот поднимая вопрос о гонениях на религию в СССР, лорд Керзон выводил разговор на более высокий уровень. Нам – Англии, Европе, Западу – вообще не нравится то, что у вас творится!
«Меморандум» (англичане предпочитали эту формулировку) Керзона ставил вопрос так: или в 10-дневный срок Москва обязана учесть наши замечания, или Лондон рвёт отношения с СССР. В конце концов, вы в нас заинтересованы больше, чем мы в вас!
В общем-то – не столько угроза, сколько выражение презрения к людям, не желающим вести себя цивилизованно. С другой стороны, унижение – страшнее всего. И кто ты такой, чтобы учить других жить?
Спутав карты
Дальнейшее развитие событий – это как два варианта развития шахматной партии. Официальные ответы Москвы Лондону вполне миролюбивы: давайте искать варианты примирения. Но «для внутреннего употребления» – истерика: «нам объявлен ультиматум»… «дипломатическое нападение Англии на СССР»…
Наверное, Керзон из Лондона за всеми этими криками наблюдал с надменным спокойствием. Часы тикают, время работает не на красных. Но тут произошло событие, смешавшее все карты. 10 мая 1923 г., в разгар скандала, в Лозанне был застрелен Вацлав Воровский – глава советской делегации на конференции по черноморским проливам.
Англичане не были причастны к этому убийству! В Воровского стрелял бывший белый офицер М. Конради –он, в отместку за расстрелянную большевиками семью, давно мечтал покарать какого-нибудь красного комиссара-дипломата. Но объективно всё сложилось одно к одному: лорд Керзон атаковал Москву, Конради грохнул советского полпреда. И доказывай, что ты ни при чём.
Советская пропаганда обвинила лорда во всём – в смерти Воровского, в том, что он готовит войну… Началась истерика. Грандиозный митинг в Москве (его описание М. Булгаковым мы цитируем в справке)… Митинг в Ленинграде: «Питерские рабочие заявили: попытка угрожать нам войной поднимет на ноги 10.000 000 взрослого населения нашей страны!»... «Крестьяне Херсонской губернии клянутся по первому зову стать под ружьё!»… В Екатеринославе на митинге 4 тыс. детей «поклялись вместе с отцами защищать революцию»...
В Лондоне советским полпредом сидел умный, понимающий Европу Леонид Красин. Он начал с Керзоном осторожные переговоры.
Итог… Задержанных рыбаков отпускают. Вопрос о прибрежной зоне решено обсудить при подготовке отдельной «рыболовной конвенции». Стен Гардинг освобождают, компенсации ей и семье Девисона выплачиваются. Советские дипломаты перестают встречаться с активистами антиколониальной борьбы. Архиепископ Цепляк отпускается за границу (с Тихоном началась более сложная игра, связанная с созданием в СССР «обновленческой» церкви; тем не менее считается, что «ультиматум» ему помог).
Реально это были уступки по всем позициям. Лондону ничего не оставалось, как снять требования. Но в СССР всё подавалось как испуг лорда – вот что значит гнев питерских рабочих и херсонских крестьян!
Уже через неделю в советских газетах – никаких напоминаний о недавнем кризисе. Как не было. Только и осталось выражение: «ультиматум Керзона». Хотя…
Может, мы тогда и готовы были схватиться с Англией – да как? Далеко она. И с особой силой в те дни встал вопрос о техническом перевооружении Красной армии. В частности – развитии авиации. В написанной именно тогда песне «Авиамарш» («Всё выше, и выше, и выше…») появились строки: «И, верьте нам, на каждый ультиматум/ Воздушный флот сумеет дать ответ!»
Песня оказалась хорошей. Стала гимном советских ВВС. И вообще наших авиаторов. И Московского авиационного института. Иногда звучит и сейчас – с упоминанием давно забытого ультиматума давно забытого британского министра.