110 лет назад (февраль 1903 г.) вице-инспектор Корпуса лесничих Министерства землеустройства и земледелия Российской империи Отто Маркграф подал начальству доклад под названием «Звероводство. Русский зоопромышленный парк».
Статский советник
Статский советник Отто Васильевич Маркграф был, как он о себе писал, «лесничим в шестом поколении». Его отец управлял лесными угодьями графа Панина и пропагандировал в России «культурную охоту». Сын отцовскую идею продолжил, предложив фантастическую, революционную по тем временам вещь: постепенно заменить охоту на пушного зверя целеноправленным разведением его на особых фермах. Доказывал – это «высшая форма пушного промысла».
Предложение казалось нелепым. Но Маркграф выкладывал аргументы. Есть зарубежный опыт – клеточное разведение чернобурки в США и Канаде. В Канаде пытаются разводить и ондатру. В Боливии какие-то англичане просят концессию на разведение шиншиллы. А отечественные примеры? Соловецкие монахи разводят песцов. С XVIII века известен крестьянский опыт «избяного» содержания пушных зверей – это когда в лесу удаётся найти, например, лисёнка, и его подращивают в клетке.
В конце концов, у нас просто нет другого выхода! Посмотрите, что творится с русским соболем!
Не родись красивым
А с соболем действительно дела шли неважно. По разным промысловым районам статистика разная, но если в среднем… В первой половине ХIХ века охотник за сезон добывал 25–20 шкурок.
В описываемое время – максимум десяток. Поголовье истощалось.
Хотя могло ли быть иначе! Русский соболь отстреливался на протяжении столетий умело, систематически и целенаправленно. Это ведь уникальный мех – мягкий, прочный, благородно красивый. Мех-король, мех-жемчужина…
Когда-то в незапамятные времена Киевской Руси соболь был обычным зверем на территории нынешней Центральной России. Но – не родись красивым! Шкурками соболя брали подати, платили дань, они были главным товаром на торгах с иноземными купцами. И повыбили зверька мало-помалу. Потом, с 1581‑го, благодаря Ермаку, могущество России начало прирастать Сибирью. В какой последовательности оно прирастало, можно судить по видам («кряжам»)соболей, шкурки которых поступали в кремлёвские хранилища – тобольский, якутский, алтайский, енисейский, минусинский, баргузинский, амурский, камчатский… Объёмы добычи? Ну вот Мангазея – первый русский заполярный город XVII века. Сюда свозили пушной ясак ненцы, эвенки… Известно: за семь лет (1630–1637) из Мангазеи было вывезено около полумиллиона шкурок. Дальше перемножайте цифру на всю Сибирь и на все годы русского присутствия в ней. Тут самая богатая популяция затрещит.
Впрочем, признаемся: Отто Васильевич, пропагандируя идею клеточного звероводства, о соболе думал в последнюю очередь. Больше – о песцах, чернобурках... Не мог не знать – никогда и никому не удавалось получить приплод соболя в неволе. Ещё по указу Петра I пробовали да не вышло.
Так или иначе, в 1905-м с подачи Маркграфа у нас было образовано «Общество хозяйственного разведения животных и представителей полезной дичи». Появились и первые зверопитомники. Но дальше случился в стране 1917 год.
Время убоя
А через десять дет, в 1927-м, в журнале американских меховщиков FurTradeReview вышла ехидная статья. Некая фабрика решила освоить новый товар – соболиные манто. Но… На американских аукционах не нашлось ни одной русской соболиной шкурки. А других быть не могло – соболь водится только в России. Мораль: ну, довели большевики!
Упрёк был и справедлив, и несправедлив одновременно. Да – революция, Гражданская война. Рухнуло всё, включая отлаженную систему закупок и сбыта соболиных шкурок. А свято место пусто не бывает – нишу заняли всякие жулики. А. Никишин цитирует газеты того времени: «Звероловный промысел находится главным образом в руках инородцев: тунгусов, якутов, бурят, камчадалов (...), их нищета и кабальная зависимость от скупщиков-мародёров» приводят к тому, что соболя «истребляют нещадно, ловят, губят несметное количество». Сводки ОГПУ фиксировали, куда контрабандными тропами уходит добыча – прежде всего в Китай.
С другой стороны, большевики честно пытались взять пушное дело под жесточайший контроль. С 1920 года действовал соответствующий декрет, подписанный Лениным. Были созданы «Союзпушнина», «Пушторг». А как иначе? СССР в экономической блокаде, а меха – большая валюта!
Тут-то и встал снова вопрос об искусственном разведении соболя.
Национальный бренд
Эту историю автору материала подсказал писатель Александр Никишин. Наши постоянные читатели знают его имя (см. например, «АН»-21.06.12). Александр Викторович занимается национальными брендами России. Темой предыдущих книг была русская водка, название новой говорит само за себя: «Русский мех. Иллюстрированная история». Рассказ о соболях зверосовхоза «Пушкинский» – один из многих её сюжетов. Что ж – «АН» с благодарностью предлагают считать сегодняшнюю публикацию своего рода анонсом готовящегося к выходу издания.
«Кривозубая» и «Хромой»
Да простят нас блюстители нравственности – дальше разговор пойдёт о проблемах сексуальных. Правда, не людских, а соболиных. Но, в общем, похоже. Для искусственного разведения требуется на самом деле одно: чтобы у самца с самкой, если профессиональным жаргоном звероводов, «завязался коитус». А он не завязывался – и в этом была суть проблемы. И соболь-самец вёл себя как любой мужик, у которого, пардон, в постели не получилось: впадал в депрессию, сатанел. Мог и самку загрызть.
Объяснения выдвигались разные. Дикий зверёк, привыкший к таёжной тиши, – а тут непривычная обстановка, посторонние раздражающие факторы... С привезёнными из тайги дикими особями ничего не получится, надо отлавливать молодь, выращивать её вблизи людей – тогда, может быть, получится (профессор М. Завадовский)… Неподходящий рацион питания… Это вообще мёртвая идея, надо не тратить время на соболя, а ставку делать, например, на бобра (профессор Н. Граве)… И т. д.
Но эксперименты тем не менее продолжались – на опытной станции при Московском зоопарке под руководством известного зоолога, профессора Петра Мантейфеля. А ещё… Но об этом – ниже.
Чтобы вас не томить… Выяснилось, что многое было верно. И зверька сначала надо приручать к человеку. И питание влияет – лучшей соболиной виагрой оказался лук-латук, богатый витамином Е. А кроме того, постепенно выявились (и были исправлены) некоторые изначальные ошибки. Соболя ведь всегда больше били, чем изучали. И, например, считалось, что время гона у него – март-апрель, как у большинства животных. А оказалось, июнь-июль. И беременность длится не три месяца, как полагали, а девять – причём всё это время ничего у пары состояться не может. В общем, 3 апреля 1929 г. самка по кличке Кривой Зуб (уральского кряжа) от енисейца Хромого впервые в мире дала приплод.
Американцы заявили, что это случайность, всё равно дело не пойдёт. После чего предложили… за весьма солидные деньги поставить в США тысячу живых особей. «Шиш!» – ответили большевики и в 1931 г. организовали под Москвой специализированный зверосовхоз «Пушкинский». Первым директором которого стал Павел Александрович Петряев. Специально для этого освобождённый из Соловков.
На воле и в неволе
Московские зоологи не знали – параллельно эксперименты с разведением соболя идут и в печально знаменитом Соловецком лагере особого назначения (СЛОН). Это была идея Петряева – бывшего гвардейского капитана, а после Октября – красного командарма (если точно, начальника войск обороны железных дорог Республики). Потом он служил в Главном артиллерийском управлении и сел то ли за служебный проступок, то ли за контакты с Троцким в Гражданскую (а скорее, за то и другое). Но человек умный и дипломатичный, Петряев придумал гениальный ход. Здешние монахи ведь когда-то разводили песцов? Так давайте возродим промысел, стране же нужна валюта! Времена были ещё относительно либеральные. Петряев уговорил лагерное начальство выписать литературу, в том числе зарубежную (знал языки), изучил её, добился, чтобы по требованию ОГПУ поставили животных, – и организовал биостанцию со зверофермой, которая формально действовала под маркой отделения Архангельского краеведческого общества, а фактически была чем-то вроде лагерной «шарашки». Петряев стал научным руководителем отделения, а заведующим пушхозом поставил Карла Туомайнена – тоже зэка, бывшего «красного финна», ныне кучера у начальника лагеря. Биологического образования ни тот ни другой не имели, но – обратного ходу у мужиков ведь всё равно не было?
Опыты с чернобурками прошли успешно. Решили попробовать с соболями тоже. И почти одновременно с Мантейфелем (29 апреля 1929 г.) получили приплод. Только наработанные методом проб и ошибок методики Петряева–Туомайнена шли по ведомству ОГПУ, потому носили гриф «Секретно».
…Профессор Мантейфель в 1940-м получил Сталинскую премию. Петряев стал учёным, организатором зверохозяйств, работал в «Союзпушнине». Умер вроде бы своей смертью. Туомайнен в 1929-м тоже получил освобождение, но решил, что спокойнее остаться в системе ОГПУ вольнонаёмным спецом. Жил на Соловках, потом работал на Беломорканале, в Карелии. Увы, в 1937-м расстрелян.
Зверосовхоз «Пушкинский» стал с годами знаменем советской пушной отрасли. Здесь (и в соседнем «Салтыковском») не просто наладили промышленное разведение соболя, но даже вывели новые его породы. Благодаря искусственному воспроизводству появилась возможность увеличить поголовье диких соболей. Соболиными шкурками мы расплачивались в войну с американцами за ленд-лиз, соболью пелерину в качестве дипломатического подарка Хрущёв возлагал на плечи английской королеве… И много ещё можно привести красивых эпизодов, которые с особой грустью вспоминаются сегодня, в непростые для наших звероводов времена.
Но, может, уроки былого как раз в том, что ситуация иногда должна показаться безвыходной – и тогда выход находится?