Естественно, этот материал приурочен к 7 ноября. Хотя сама история произошла ранее, в годы Первой русской революции 1905–1907 годов. Но ведь во всех революциях есть что-то немножко психиатрическое?
На зов буревестников
Кличут наши буревестники бурю, кличут – и буря однажды приходит. Правда, буревестники не думают, что революционное цунами может зацепить и места, которым любые потрясения противопоказаны. А потом все удивляются, что даже там тоже начинаются странные события – замешенные на политике, но свои, специфические...
Взять хотя бы эксцесс, случившийся во время Первой русской революции в Петербургской городской психиатрической больнице святого Николая Чудотворца.
Как обычно, истоки надо искать в обстоятельствах субъективных и объективных. К субъективным отнесём характер главного врача больницы доктора Н. Реформатского. Был он, судя по всему, человеком тяжёлым и авторитарным. По крайней мере позже, в Первую мировую, у него снова имел место конфликт с подчинёнными.
Но ведь, возможно, Реформатский полагал, что на его посту нельзя иначе?
Главврач и его сотрудник
Николай Николаевич Реформатский (1855–1921) известен классическим исследованием «злой корчи» – психической эпидемии, вызываемой отравлением спорыньёй (сам в 1889–1890 гг. работал на такой эпидемии в Вятской губернии). Весьма квалифицированный доктор, ученик корифея отечественной психиатрии В. Бехтерева. В описываемое время – главный врач Петербургской психбольницы святого Николая.
Григорий Яковлевич Трошин (1874–1938) в тот момент – завотделением той же больницы. Также ученик В. Бехтерева. С годами стал очень крупным учёным, детским психиатром, «основоположником отечественной науки об аномальном детстве – специальной психологии и коррекционной педагогики». Известен также работами о творчестве А. Пушкина и Н. Гоголя. Советскую власть не принял, в 1922-м выслан за границу. Умер в эмиграции.
Дом скорби
Прежний главврач, всеобщий любимец доктор Чечотт, был вынужден подать в отставку после грандиозного скандала: в 1901-м из больницы св. Николая сбежал симулировавший сумасшествие опасный государственный преступник – молодой польский революционер Юзеф Пил-
судский (тот самый). Распустились! Отныне – железная рука! А ведь дисциплина в клинике была лишь одной из проблем. Дикое переполнение, больные спали прямо на полу не только в палатах, но и в коридорах, в столовых. Случались эпидемии, пожары, самоубийства. Из года в год тянулся бесконечный ремонт. Доктора получали копейки, служители (санитары и санитарки) – вообще гроши.
Причин у непорядка было много, а по большому счёту одна – недостаток средств. Больница финансировалась Попечительским советом при «Ведомстве императрицы Марии» (что-то вроде государственно-коммерческо-благотворительного фонда, опекавшего до революции медучреждения, приюты, дома призрения и т.д.). И финансировалось явно недостаточно.
Реформатский забыл про науку. Выбивал дополнительные ассигнования, упорядочивал работу персонала… И тут грянул бурный 1905 год.
Независимость для психбольницы
На беду Реформатского вернулся из армии доктор Трошин. Его призвали на русско-японскую, служил полковым врачом и, как многие из тех, кто лично наблюдал бардак и позор той злосчастной для России войны, домой пришёл с зарядом злости и жаждой всё изменить. Трошин начал вести агитацию за «автономию больницы».
Эта идея возникла во время Всероссийского съезда врачей-психиатров в Киеве (сентябрь 1905-го). Ведь таких лечебниц, как питерская, в стране было большинство. Причём те, что в самой глубинке, – вообще мрак: вспомните чеховскую «Палату №6». Но выросло поколение медиков молодых, совестливых, искренне переживавших от невозможности по-настоящему помогать больным. Человеческая порядочность сочеталась с передовыми взглядами. А за окнами клокотала Первая русская революция: царский манифест, провозглашение либеральных реформ, Кровавое воскресенье, повсеместные волнения, жажда перемен… Как хорошо сформулировала историк медицины И. Сироткина, «врачи хотели демократизировать не только страну, но и собственную профессию, прежде всего больницы, в которых работали». Идеалистам показалась заманчивой мысль об «автономии клиник»: медучреждения будут управляться не ретроградами-начальниками, а коллегиально! Причём в коллегии войдут не только доктора, но и выборные от всего коллектива. Не бюрократы «сверху», а сами люди на местах должны решать, как организовать лечебный процесс, на что тратить деньги, у кого закупать дрова, лекарства... Это в духе времени, прогрессивно, по-новому!
Автор признаёт, что идея вызывает массу встречных вопросов. В оправдание скажем: не только у нас. Доктор Трошин тоже (как отмечалось позже на суде), фанатично отстаивая «в принципе» идею автономии, полагал, что всякие конкретности додумаются потом. А сейчас нельзя было упускать момент: Реформатский в октябре 1906 года ушёл в отпуск. Время действовать!
Тут примчались санитары
Подробности того, что случилось далее, расходятся: в одних источниках рассказывается так, в других чуть иначе... Что ж, и в тогдашних публикациях мне встретилась фраза: «Показания свидетелей слишком противоречивы, и действительная картина произошедшего в больнице осталась нераскрытой на суде». Потому выведем «среднее арифметическое».
Известно, что 15 октября 1906 г. Трошин организовал собрание врачей. Объявил: больница должна жить по-новому. У него был железный козырь: «за автономию» уже высказался весь персонал. Это подтвердил представитель санитаров Ф. Шульц.
С точки зрения демократии, возразить нечего: действительно, численное большинство было на стороне Трошина. Правда, кое-что стоит учесть.
Перед нами – большое медицинское учреждение. В нём есть доктора и есть вспомогательные кадры: санитары, повара, кладовщики и т.д. – вплоть до больничного священника (который, кстати, поддерживал Трошина). Их больше, они, возможно, замечательные люди – но сами больных не лечат. Это – первое.
Второе. Как сказано выше, младшему медперсоналу платили сущие гроши. Из-за чего с ним была вечная напряжёнка. Шли те, кто соглашался работать фактически за питание в больничной столовой и койку (нередко в палате). Но даже таких не хватало, потому часть служителей состояла из самих же вчерашних больных. Привезли человека, подлечили, а уходить ему некуда. Ладно, на тебе белый халат, будешь помогать по уходу или хозяйству до следующего обострения. Что такое «коллегиальное управление», «реформы», «автономия», основная масса голосовавших вряд ли понимала. Просто доктор Трошин добрый и симпатичный!
А вот половина докторов высказались резко против. Это вы что же предлагаете, коллега, – чтобы такие вот санитары голосованием решали, чего нам для работы нужно?
На тачку!
И началось в коллективе брожение. Врачи разделились: часть за Трошина, часть против. Последние написали письмо попечителям с протестом против идеи автономии. Трошин в ответ собрал среди всего персонала подписи под открытым письмом против протестующих. Состоялось новое собрание. На нём сторонники и противники перемен разругались вконец. Побледневший Трошин с трудом уговаривал присутствующих воздерживаться от крайних, личных оскорблений – но один из оппонентов его даже вызвал на дуэль.
Тут вернулся Реформатский. Он отстранил Трошина от дел, немедленно уволил Шульца и одного из врачей – трошинских единомышленников. Реформаторы заявили, что так уже нельзя, что главврач должен был посоветоваться. Реформатский отрезал: «Я считаюсь с мнением врачей, только когда считаю нужным».
И своей резкостью плеснул бензина в огонь. Потому что в защиту уволенного Шульца замитинговали санитары (интересно, под красным флагом?) Митинговали, митинговали – и тогда, чтобы показать, до чего дошла ситуация, Реформатский попросил приехать нового попечителя больницы Г. Жданова.
7 января 1907-го Жданов приехал, увидел во дворе возбуждённую толпу. Подошёл, рявкнул, чтобы расходились. Ага… На кого рявкал? Позже в судебных отчётах отмечалось: у этого митингующего – диагноз «истерический психоз», тот недавно находился на излечении, вон та нянечка – тоже… Толпа вспыхнула. Жданов – наутёк. А Реформатский остался стоять.
Тут и прозвучал выкрик: «На тачку!»
…«Вывозить на тачках», замечает в мемуарах представлявший потом Реформатского в суде известный адвокат Н. Карабчевский, было в те времена типичной формой давления «низов» на «начальников». Под улюлюкание вывозили на грязных тачках за проходную заводские работяги – управляющих, строители – подрядчиков... А здесь – санитары главврача. Причём надо полагать, не только санитары, больные наверняка тоже на шум сбежались.
В общем, схватили, усадили силой, выкатили за ворота, выбросили в снег.
Трошин пытался взвинченных единомышленников сдерживать, но его уже никто не слушал.
Решение суда
«Психиатрический журнал», 1907 г.: «Хроника. С 4 по 11 октября с.г. в особом присутствии С.-Петербургской судебной палаты слушалось известное дело о вывозе на тачке главного врача больницы св. Николая Чудотворца Н.Н. Реформатского. (…) Г.Я. Трошин, г. Шульц и ещё двое обвиняемых из надзирательского и служительского состава признаны интеллектуальными виновниками вывоза, остальные (11 человек. – Прим. ред.) – физическими. (…) Приговорены к заключению в крепость Г.Я. Трошин на 1 г. и 4 мес., г. Шульц – на 2 г. 8 мес., остальные – на сроки от 6 до 8 мес. Гражданский иск в размере 1 рубля, предъявленный д-ром Реформатским, признан подлежащим удовлетворению, и уплата возложена на обвиняемых с круговой порукой друг на друга».
Р.S. После выхода Г. Трошина из заключения товарищи по борьбе устроили в его честь банкет. В больницу св. Николая доктор не вернулся, открыл частную детскую психиатрическую клинику на Васильевском острове. Управлялась она демократически, с участием всего персонала или нет – неизвестно.