Современность всегда перекликается с прошлым. Гляньте на соседнюю страницу – там материал о сегодняшних спецоперациях за рубежами России. Но ведь 70 лет назад, в октябре 1941-го, советский разведчик Георгий Мордвинов выехал в Турцию с особо важным заданием: организовать ликвидацию германского посла в этой стране Франца фон Папена.
Когда посол – лицо прикосновенное
Эта операция ныне известна многим – по крайней мере тем, кто мало-мальски интересуется историей отечественной разведки. Но всё же напомним…
Октябрь 1941-го. Немцы под Москвой, удастся ли их удержать – вопрос. На южных рубежах СССР – Турция. Послом Берлина там Франц фон Папен. Он давит на Анкару, стремясь превратить Турцию в полноценного союзника Третьего рейха. При этом у фон Папена (бывшего вице-канцлера Германии!) на Западе репутация респектабельного политика. Сталин боится: именно через такую фигуру англичане и американцы могут начать сепаратные переговоры с немцами. Что делать? Конечно, посол везде и всюду – лицо неприкосновенное. Но в момент, когда решается судьба твоей страны...
Нет человека – нет проблемы.
Если совсем точно, задачу операции Мордвинову сообщили лишь на месте. Вообще же в Турцию тогда прибыл цвет советской разведки: Эйтингон, Василевский, Тимашков… Все, естественно, под чужими именами. Мордвинов был Павловым, новым вице-консулом в Стамбуле.
И вот 24 февраля 1942 г. в фон Папена, который прогуливался с женой по бульвару Ататюрка в Анкаре, полетела бомба. Но подобранный с помощью коминтерновцев исполнитель, молодой коммунист-болгарин (документы были на имя Омера Токата, подлинное имя не известно до сих пор), занервничал: приведя в действие взрыватель, затянул с броском. Погиб сам, фон Папен не пострадал. Через несколько дней турецкая полиция арестовала Павлова и работника торгпредства Корнилова.
Минус на минус – плюс
Но Корнилов к операции отношения не имел! Его арест показывал: реальных улик против обвиняемых у турок нет. Скорее всего, полиция просто засекла Мордвинова на подозрительных контактах (неизбежных в чужой стране) и схватила наугад. Наугад же взяли и Корнилова.
И тогда Москва закрутила новую интригу. Да, ясно, что наших осудят – это для турок вопрос политический. Но на суде вещдоки (характер взрывчатки и т.д.), показания свидетелей можно обернуть так, что вся история предстанет для мировой общественности провокацией – то ли гитлеровских спецслужб, то ли самого фон Папена. Он в итоге окажется скомпрометирован: легкомысленный авантюрист.
Но был в игре ещё один момент. Ведь шла война, и Турция колебалась: ввязываться ли? Если бы Корнилов дал себя запугать, если бы Мордвинов дрогнул и начал раскалываться – то… Как! У нас русские диверсанты? Что ж, тогда Анкара вправе демонстрировать оскорблённость, действовать по своему усмотрению, даже доставать оружие из ножен. Но, если признаний нет, а улики не стопроцентны – может, не спешить, остаться нейтральными?
Для «помощи местным адвокатам» в Турцию спешно был направлен видный юрист (известный также как следователь и писатель) Лев Шейнин.
И план Москвы удался – прежде всего благодаря безупречному поведению и мужеству подсудимых (ведь для них прокурор требовал смертную казнь). Обоим дали по 20 лет, потом скостили до 16. В 1944‑м выпустили – туркам выгодно было уже дистанцироваться от Берлина. Павлов и Корнилов вернулись в Москву победителями: несмотря на первоначальный провал операции, обе её цели оказались достигнуты – и фон Папен дискредитирован, и Турция к немцам не примкнула.
Семейные обстоятельства
«Победитель» – это и название романа Анатолия Курчаткина. В главном герое, Георгии М., угадывается Мордвинов. Одна из сцен: 1942 год, суд в Анкаре. Связи с родиной у подсудимых нет, ясно, что ничего хорошего их не ждёт. Но в зале они постоянно видят женщину с блокнотом – корреспондента ТАСС в Турции. Корнилов спрашивает Павлова: «Как думаете, печатают дома её отчёты? «Печатают! – усмехается Георгий М. – В нескольких экземплярах, для служебного пользования».
«Во всяком случае, он бы поступил именно так. Кому есть дело до каких-то двух соотечественников, попавших в мышеловку где-то в Средиземноморье. Ну, засудят, повесят. Очень интересна их судьба, когда на родной земле люди гибнут тысячами».
Но отчёты в СССР печатались! Причём подробные, в центральных газетах. Через много лет, листая подшивки за 1942 год, я, помню, удивлялся: действительно, война идёт, а тут какие-то «свидетель Абдурахман заявил… свидетель Сулейман сказал…».
Анатолий Николаевич Курчаткин Мордвиновым занялся «по семейным обстоятельствам» – он женат на дочери Георгия Ивановича (от второго брака). Правда, самого разведчика в живых не застал, но материалы о нём начал собирать, когда и надежды не было, что это имя однажды рассекретят.
Однако разговор наш начался не с «Победителя», а с другой книги – мемуаров бывшего советского резидента в Египте Л. Баусина. Тот вспоминал: в начале 1950-х их студенческая компания вечерком завалилась в знаменитый коктейль-холл на улице Горького в Москве. Соседом по столику оказался одиноко пьющий мужчина – уже немолодой, но крепкий. Глядя на юного Баусина, он вдруг произнёс: «А ты станешь разведчиком!» (потому встреча и запомнилась). О себе же нехотя сказал: «Я Павлов... Два года сидел в Турции…» Но, осёкшись, тут же ушёл. Мордвинов?
Анатолий Николаевич сначала засомневался: вряд ли. Георгий Иванович не пил. Разве что… Какие, говорите, годы? Ну, возможно, именно в то время, сугубо по-мужски, чтобы снять стресс…
– Мордвинову тогда действительно пришлось трудно. В 1946-м он занял должность заместителя управляющего КВЖД. Фактически – резидента в Маньчжурии. Дело поставил хорошо, светило серьёзное повышение. И вдруг – донос от подчинённого, которого ранее наказал за пьянство: из кассы резидентуры растрачено восемь миллионов юаней (деньги «подкрышной» фирмы, предназначенные на оперативные расходы). Мордвинова вытребовали в Москву, началось внутрислужебное расследование. У нас в семейном архиве хранятся черновики его объяснительных. Растраты никакой не было, Георгия Ивановича оправдали. Но нервы помотали, и он подал рапорт об отставке (формально – по болезни, а выслуга лет позволяла). Работал в Институте востоковедения.
Мы говорили о Мордвинове долго, приведу лишь фрагменты диктофонной записи. Но они позволяют понять – что за человек был.
– …Диссертацию он писал по Китаю 1920–30-х годов. Однажды слышит: ваши утверждения противоречат тому-то и тому-то… В частности – уже введённым в научный оборот донесениям N. Но Мордвинов не мог сказать, что N – это он и есть! Работал тогда под этим именем! Просто часть информации, та, которую противник мог перехватить, шла по одним каналам, а по другим – секретным – подлинная.
– …Нет, что вы, какой «сталинский сокол»! Про его рапорт 1937 года вы знаете. В 1956-м чуть не вылетел из партии: заявил на собрании, что культ личности – это не только Сталин, отвечать должны все причастные. Тоже одна из причин, по которым в итоге не защитился. Тут было другое. Идеалам революции (в своём их понимании) Мордвинов, как и многие люди его поколения, оставался предан до конца дней. Родившихся в 1920-е детей (от первого брака) назвал так: сыновья – Баррикадо и Феликс, дочь – Маузерина. Он, безусловно, что называется, «человек своего времени»: где-то в 1926-м попал под следствие, за то, что разрешил подчинённым пытать лазутчика «с той стороны» (чтобы развязать тому язык). Но одновременно – удивительные, подкупающие поступки. Усыновил китайского мальчика-сироту, вырастил вместе с собственными детьми. Абсолютное бессребреничество, равнодушие к жизненному комфорту… «Загорское море» под Москвой – это ведь тоже благодаря ему! После войны получил в тех местах дачу, рядом была ложбина с ручьём, и Мордвинов загорелся сделать там искусственное озеро. Не для себя, для людей! Пробил проект, начались работы, но собранные общественные деньги быстро кончились. И он рабочим стал платить из своего кармана. А богачом не был, влез в долги, и после его смерти домашние потом несколько лет эти долги отдавали.
– …Трижды представлялся к званию Героя Советского Союза. Говорят, его недолюбливал Берия, два раза это помешало. Третий раз был представлен «по совокупности заслуг» незадолго до смерти – но умер, и дело застопорилось. А умер, кстати, так: поехал в санаторий, там был вечер, Мордвинов пригласил на вальс молоденькую медсестру, они кружились, вдруг упал. Сердце. И знаете – уйти из жизни мгновенно, во время танца с красивой женщиной… Что-то в этом есть!
В Турции он был Павловым
Георгий Иванович Мордвинов (1896–1966) – советский разведчик. Полковник.
Из забайкальских казаков. В Первую мировую – на фронте, в конной разведке. В 1917-м принял сторону большевиков. Его подвиги в Гражданскую кажутся невероятными, но подтверждаются документально. Мордвинов действительно в 20 с небольшим лет командовал партизанскими отрядами, руководил разведкой фронта, под именем прапорщика Крылова внедрился в руководство Нерчинского гарнизона и сдал город красным без боя, позже уговорил китайских хунхузов перехватывать уходящих за кордон белых (это лишь некоторые эпизоды). Далее – служба в погранвойсках и ГПУ, работа в Монголии, Маньчжурии, Китае: добыча информации, разложение белой эмиграции. В 1937-м в рапорте Ежову оспорил арест товарища, после чего уволен из НКВД. Был на небольшой должности в Коминтерне. В органы вернулся в 1941-м: в «Особую группу» П. Судоплатова, создававшуюся для разведки и диверсий в тылу врага, разрешили брать профессионалов с подпорченными анкетами.
В 1944-м, прибыв после турецкой эпопеи в СССР, Мордвинов тут же включился в знаменитую ныне операцию «Березино» (создание из якобы оставшихся воевать в лесах Белоруссии немецких окруженцев фальш-отрядов с целью заманить в них диверсантов О. Скорцени). Перед началом войны с Японией снова поехал на Дальний Восток.
Некоторые моменты дальнейшей биографии – в этом материале.