20 ноября – 100 лет со дня смерти Льва Толстого. Однако Толстой – это не только великая литература. Религиозно-этические искания привели Льва Николаевича к созданию «толстовства» – учения, захватившего на рубеже ХIX–XX веков тысячи умов, легшего в основу идеологии таких людей, как Махатма Ганди, Ромен Роллан. При этом историки напоминают: Толстой подхватил, развил и освятил своим именем идеи, которые уже высказывал другой человек – князь Дмитрий Хилков.
Вспомним его сегодня. Необычная была фигура. Пассионарная.
Зарубленный турок
20-летний казачий сотник князь Дмитрий Хилков в русско-турецкую войну 1877–1878 гг. прославился фантастической отвагой. Хотя – не хотел убивать. Раз в схватке зарубил выскочившего на него турка – переживал потом до ночных кошмаров. Как совмещалось это «вегетарианство» с боевыми задачами? Но боевые задачи бывают разные: князь, например, ходил в самые опасные разведки. Словом, к концу войны – три ордена, погоны подполковника.
Он считался баловнем судьбы – аристократ из Рюриковичей, выпускник Пажеского корпуса, богач, красавец, блестящий офицер. Будущая карьера не вызывала сомнений – и лишь одной из ступеней в ней казалось послевоенное назначение на Кавказ. Ему надлежало предотвращать конфликты между коренными народами и русскими поселенцами. Поселенцами были высланные в те края духоборы. Князь заинтересовался – что за люди?
Вера коммунистов
Про духоборов «АН» как-то рассказывали (17.12.08). Напомним: исконно русские крестьяне, они отвергали православие. Властям подчинялись, пока это не противоречило их взглядам (в частности, вечный конфликт духоборов во всех странах, где приходилось жить, – служба в армии: духоборы – идейные пацифисты). Не пили, не курили, не ели мяса. Совместно работали на земле, урожай поровну – за что их (а не будущих большевиков) тогда звали «коммунистами».
Общение с духоборами совпало с собственными раздумьями князя. Вскоре он заставил говорить о себе всю Россию. Вышел в отставку. Вытребованное у матери имение Павловки под Сумами за пару лет превратил в процветающее хозяйство. После чего по копеечной цене распродал землю своим крестьянам. Себе оставил маленький хуторок, жил на нем по-крестьянски простым пасечником – и без устали проповедовал в округе новую веру. «Главный идеолог империи» обер-прокурор Синода К. Победоносцев с негодованием обозначил ее как «толстовское Евангелие на началах социализма».
За флажки
«Толстовское»? Еще вопрос кто был первым – Толстой или Хилков. Хотя глупо спорить о приоритете. Были настроение в обществе, искания, общая тенденция – вот и нашли эти люди друг друга (сначала переписывались, потом познакомились лично).
Россия во второй половине ХIХ – начале ХХ века вообще переживала пассионарный взрыв (см. нашу справку) – прикиньте хотя бы, сколько гениев жило буквально бок о бок! А с другой стороны – слишком большая страна, отсталая, неграмотная. Власть считала: яркие одиночки (действуя пусть даже из благих побуждений) могут «раскачать лодку». Потому эпоха Александра III – время «заморозков», идеологических и политических. Но нестандартный человек все равно ищет собственный ответ на вечные вопросы, и эти поиски для многих выразились в приходе в толстовство. Хотя выбравшие веру Толстого и Хилкова ступали тем самым «за флажки».
Принято считать, что толстовцы – эдакие «божьи коровки»: непротивление злу, вегетарианство… Бросьте! Вот имена наугад. Наталья Климова, Татьяна Леонтьева, Мария Беневская – эсеровские «героини террора»… Талантливый поэт и яростный черносотенец Александр Тиняков… Национальный герой Израиля, полный Георгиевский кавалер за японскую войну Иосиф Трумпельдор… Будущий соратник Ленина Владимир Бонч-Бруевич… Один из создателей нового русского театра, правая рука Станиславского Леопольд Сулержицкий… Люди очень разные, но сплошь незаурядные. И все прошли через увлечение или хотя бы симпатии к толстовству. Таких – десятки! Что они находили в идее ненасилия? Или влекло само религиозное диссидентство? А оно в российских условиях легко переходило в диссидентство политическое. Ведь для власти толстовство было не только очередной формой брожения умов. Толстовцы, например, считали грехом частную собственость на землю. То есть очень четко (и болезненно для власти) заявляли свою позицию по одному из острейших в крестьянской стране вопросов. А неприятие официального православия? Весь институт брака и семьи был в ведении церкви! А отказ служить в армии?
И так далее.
Все не святые
Дальнейшая судьба Хилкова столь причудлива, что начнем объяснять причины каждого жизненного поворота – всей газеты не хватит. Потому – пунктиром.
1892 год – князя высылают на Кавказ. Селят в духоборском селе Башкичет. 1893‑й – мать Хилкова, ревностная православная и пламенная монархистка, с помощью полиции похищает его детей. Основание – сын с супругой живут невенчаные, детей не крестили (конфликт разрешился с трудом и много позже). 1895 год – выступление духоборов против очередного призыва в армию. Они демонстративно сжигают оружие («не хотим брать в руки меч»). Казаки, брошенные на подавление волнений, бесчинствуют, жгут, насилуют. Хилков извещает о безобразиях Льва Толстого. Начинается активно поддержанная Толстым борьба за выезд духоборов за границу, и Хилков здесь – одна из ключевых фигур. 1898-й – князя высылают из России. Зная английский, он (вместе с ближайшим соратником Толстого В. Чертковым) представляет духоборов на переговорах с канадским правительством.
Увы! У духоборов началась своя склока, а в результате князя обвинили – мол, за взятку от канадцев согласился на выделение переселенцам плохих земель. Оскорбленный Хилков отошел от движения.
Без драки правду не добудешь?
Домой ему ходу не было. Жил в Англии, в Швейцарии. На смену идее ненасильственного сопротивления пришла другая: без драки правду не добудешь. Бывший императорский паж сблизился с эсерами и большевиками. Вспомнив офицерское прошлое, начал готовить крестьянское восстание у себя на Сумщине: писал инструкции по партизанской войне, обучал ее будущий «комсостав». Льва Толстого это привело в негодование. Они с Хилковым обменялись колкими письмами – и разошлись навсегда.
Хилков не знал: глава эсеровской Боевой организации Азеф, бок о бок с которым он работал, – агент охранки. Все было под контролем властей! В 1905-м задуманное восстание, вспыхнув, тут же сорвалось. 14 человек повесили.
На закате
«Людей подставил, а сам уцелел?» – эта мысль была для Хилкова невыносима. Заодно наступило страшное разочарование в революционной верхушке. Где-то люди гибнут, а эти шляются по кабакам? И кто-то подумает, что он, Хилков, такой же?
Вышел из партии эсеров. Вернулся в Россию. Четыре года тихо возился с пчелами у себя на хуторе, с болью переосмысливая прошлое. А в 1910-м словно давняя мина взорвалась: две его юные дочери, Лиза и Оля, жившие в Петербурге и Тифлисе, одновременно покончили с собой. Причины не ясны. Говорят – не вынесли семейных раздоров. Три любящие силы рвали младших Хилковых на части: князь с его метаниями, деспотичная бабушка, считавшая, что все у сына не то и не так, и мать, жена Хилкова, Цецилия Владимировна, женщина преданная, любящая, при этом – убежденная толстовка.
Трагедия князя надломила. Лизу похоронили рядом с домом. Есть пронзительные воспоминания В. Бонч-Бруевича, как растерянный, постаревший Хилков ходил вокруг ее могилы. Теперь он твердил, что менять общественный уклад глупо, каждый должен сам переделывать свою душу.
В 1914-м грянула Первая мировая. Хилков добровольцем ушел в армию. Николай II разрешил ему зачислиться в тот же казачий полк, в котором князь воевал в русско-турецкую.
Карпаты. Тяжелые бои. Сотня Хилкова брошена на перехват внезапно прорвавшихся австрийцев – и в тумане нарывается на засаду.
…У каждого из нас есть свои привычки. Князь носил бороду и за разговором машинально оглаживал ее, теребил – это многих забавляло. Через месяц после его гибели сын приехал на место боя, расспрашивал местных крестьян – не находили ли тело пожилого русского офицера с большой бородой? Кто-то вспомнил: было. Труп мародеры раздели, но борода приметная. Вон там его зарыли.
Останки Хилкова перевезли в Павловки, похоронили рядом с дочерью. Будете в тех краях – поклонитесь его могиле. Жизнь путаная, а человек был светлый.
Тяжело, конечно, рядом с пассионариями, но если б не они – кого бы мы вспоминали в нашей истории?