Главком флота адмирал Александр Колчак, прибыв на борт охваченного пламенем и сотрясаемого взрывами корабля, сумел прекратить панику и организовать работы по спасению. Корабль развернули перпендикулярно ветру, чтобы избежать распространения пожаров (температура была столь велика, что начались возгорания брезентовых чехлов орудий). Подтопили крюйт-камеры (хранилища пороха) трех уцелевших башен главного калибра. С прибывших буксиров начали тушение огня. К семи часам почти потушили, но в 7.01 «Марию» потряс очередной взрыв. Линкор накренился. Колчак приказал покинуть корабль. В 7.08 прогремел последний, 24-й взрыв, а спустя несколько минут корабль перевернулся и скрылся под водой. Было 7.17.
Из 1223 членов экипажа погибло 313 человек - кто-то погиб сразу при взрывах, кто-то потом умер от ран и ожогов, кто-то задохнулся в стальной махине, лежавшей на 18-метровой глубине. Водолазы, спускавшиеся к линкору, еще два дня слышали отчаянные стуки умиравших.
Хронику гибели корабля удалось установить сразу. Пожар в крюйт-камере вызвал подрыв 12-дюймовых снарядов, который спровоцировал каскадное распространение огня по всей линии шпангоутов. Предпоследний взрыв или пробил корпус ниже ватерлинии, или сорвал створку кингстонов, что вызвало гибель линкора.
Но почему возник первоначальный пожар? Было выдвинуто три версии: самовозгорание пороха, халатность, злой умысел.
В принципе все они имеют под собой основания. Несколько случаев самовозгорания имели место на Черноморском флоте - пожар на линкоре «Севастополь», аналогичный случай в севастопольской лаборатории. Новейший, недавно принятый на вооружение порох делал заряды более эффективными, но и более опасными в хранении, так как оказывался слишком «чутким» к детонации. Кстати, именно к «пороховой» версии склонялся Колчак.
Халатность (или, возможно, непреднамеренную ошибку) тоже нельзя исключить. Многие офицеры и унтера были на линкоре новичками, плохо разбирались в его сложном хозяйстве.
Наконец, злой умысел, диверсия немецких агентов (традиционно у этой версии больше всего сторонников - ведь шла Первая мировая война). Расследование выявило неприятное обстоятельство: в крюйт-камеру действительно мог проникнуть посторонний. Правда, для этого ему надо было знать на «Марии» все ходы-выходы, все особенности организации службы - иначе заблудился бы в сложном пространстве корабля, просто привлек к себе внимание. Но если злоумышленником был один из служивших на линкоре? Или кто-то из рабочих Путиловского завода, проводивших доводку и ремонт? Вспомним позднейшие признания главы военной разведки Германии: «В России мы не могли достать ни одной бумажки со стола штаба батальона и выше. Но могли пронести мину на любой завод, склад или корабль».
Однако теоретическая возможность диверсии - одно, а вот найти реальные доказательства, что она имела место... Этого пока нет.
Комиссия адмирала Яковлева, разбиравшая причины трагедии, пришла к выводу: «Прийти к точному и доказательно обоснованному выводу не представляется возможным». Загадка «Императрицы Марии» продолжает волновать всех, кто небезразличен к истории российского флота.