В 1917-м мичман Сергиевский с миноносца «Рьяный» на Петроградской улице попал в облаву. Дело серьезное: под настроение революционные матросики офицера и утопить могли. Но на «Рьяном» Сергиевского любили. Примчались представители команды: выпускайте, ручаемся! Чуть позже его избрали командиром корабля.
То есть ребята показали, как к тебе относятся. Порядочно ли предать их доверие?
Это к вопросу, почему герои материала оказались у красных.
Дяса из «Наобмура»
Наверное, каждый из них – Вальдман, Яковлев, Биллевич – мог рассказать такую же или похожую историю.
Раньше считалось: хорошие – те, кто в Гражданскую «пошел с народом». Сейчас – что истинному офицеру место тогда было исключительно у Колчака – Деникина. Но все сложнее, и выбор позиции в смутные времена необязательно обусловлен политикой, зачастую все решало стечение обстоятельств. А если и политика? Ирина Александровна, дочь Александра Сергиевского, пожимает плечами: отец был молод, демократических взглядов. Он безупречно служил в царском флоте, в Первую мировую имел «Станислава» с мечами и бантом. Но отречение Николая освободило от присяги. Дальше – то, что рассказано выше. Смешно, конечно, читать чудом сохранившуюся записку: «судовой комитет дозволяет командиру корабля сходить в увольнительную». Но, значит, принял правила игры. В Гражданскую воевал в красной Онежской флотилии, был ранен. Получил орден Красного Знамени и новое назначение – в штаб начальника обороны морского побережья Мурманского района («Наобмур»). Поверим писателю и военному моряку Н. Черкашину, заметившему, что с «Наобмура» начался советский Северный флот.
В «ящике» Сергиевский за раннюю седину и вынужденную солидность (после ранения ходил с палочкой) имел прозвище Дяса – дядя Саша.
«Ящик»
«Ящик» – это что-то вроде общежития, в котором жила коммуна молодых моряков – сослуживцев по «Наобмуру». Тогда весь Мурманск состоял из таких домишек-«ящиков», бараков, вагонов с надстроенными крышами.
Коммуна – не из идейных соображений. Просто так было проще. Все с утра до вечера заняты на службе. Постирать-убраться еще момент выберут, но готовить некогда. Лучше скидываться на харчи и оплату приходящей кухарке Марте.
Коммуну составляли Александр Сергиевский, Николай Вальдман, Борис Биллевич (Боба), Александр Яковлев. Еще несколько человек известны лишь по фамилиям – Б. Вагак, В. Карантели. Кто-то – по прозвищам, например Аль. Кроме того, полноправным «ящечником» сделался 19-летний князь Владимир Голицын. Высланный из Петербурга, он работал под Мурманском на биостанции художником. За молодость и двухметровый рост был прозван Маленьким. Парень и так хороший, а тут еще талант рисовальщика! Вот кто будет главным художником «Мидий»!
Журнал
«Мурманския мидии» – так, согласно флотскому ударению и тогдашней орфографии, назывался рукописный журнал, который вели «ящечники».
Почему вели? Встречный вопрос: а почему бы не вести? Интеллигентные люди. Морские офицеры (есть привычка отмечать текущие события в судовых журналах). Хоть и приняли они советскую власть, но некая ирония к новым реалиям, подсознательное ощущение, что «мы – иные», оставались. Край земли, полярная ночь, скудная жизнь – однако надо держать себя в руках, улыбаться. Вроде бы журнал фиксировал простые вещи: события на службе, подробности быта, гулянки, романы… Но фактически это была форма разрядки, а беря шире, – проявление самодисциплины из того же ряда, что ежедневное бритье, подчеркнутая опрятность в одежде.
Внешне «Мидии» – толстенный любовно переплетенный толстый альбом. Хорошая глянцевая бумага (явно от «бывшей жизни»). Веселые стихи, самопальные юморески, шутливые приказы, забавные дневниковые записи, реплики-комментарии. Все исполнено разными, но неизбежно каллиграфическими почерками. Аккуратно вклеены шаржи Голицына.
Читающему сии строки
«…Читающий сии строки! Мы знаем, что жизнь за кругом Полярным не дает тебе много радости, и ты желаешь скрасить свое прозябание, жарко натапливая печь или с головой уходя в работу (…). Ты недоедаешь, недосыпаешь. Но в глубине души твоей теплится искра желания хоть одну минуту пожить чистой, духовной жизнью, хоть на минуту отогреть свою зачерствелую душу красотой и изяществом. Хоть ты и отпираешься, прикрываясь высшими идеалами, громкими фразами, толстыми одеялами и шубами, но от нас ты все-таки не скроешь своих стремлений в вечерний час погоготать, извиваясь в конвульсиях смеха и постукать пятками по животу своему от дикого восторга. Так знай, что мы всегда готовы помочь тебе (…).
Из вступительной статьи к журналу, написанной «ящечником» Дясой (А. Сергиевским)
Сквозь потрясения времени
В преддверии юбилея Победы «АН» на своем сайте начали рубрику «Лица Победы». Читателям предложили присылать оцифрованные копии фотографий их родственников, прошедших войну или павших на ней. Получился один из самых популярных проектов – снимки идут до сих пор. Кто читает этот материал в Интернете – можете заглянуть по этому адресу, поймете, о чем речь.
Но казалось бы – почему людям так важно, чтобы фотография их не вернувшегося с фронта деда или прадеда стала известна всем? У меня ответ такой. Мы живы, пока живем в чьей-то памяти. Напоминая о достойных людях, мы как бы и себе, и им говорим – вы с нами!
Молодые моряки из «Наобмура» не думали о вечности. Служили, веселились в минуты отдыха. Все прожили хорошую жизнь (гляньте биографии), заслуживают доброго слова. Однако проиллюстрировать рассказ о них мы решили не фотографиями, а именно шутливыми рисунками из «Мурманских мидий». Почему?
Александр Сергиевский хранил журнал даже в самые нелегкие времена. От него «Мидии» перешли дочери. Ирина Александровна отследила судьбы членов коммуны, снабдила давние записи своими комментариями. Один хочется процитировать.
«Журнал «Мурманския мидии» – подлинный человеческий документ, неожиданный ракурс на Гражданскую войну. Вглядываясь в его страницы, можно немало узнать о той странной эпохе, погрузиться в ее своеобразный быт, весело и иронично отображенный в текстах и иллюстрациях (…), почувствовать отчаянное стремление героев сохранить достоинство в грозных катаклизмах отечественной истории».
Судьбы некоторых «ящечников»
В 1923-м «Наобмур» ликвидировали. «Ящечники» уехали из Мурманска, часть из них демобилизовали.
Александр Иванович Сергиевский плавал в речфлоте, потом был возвращен в строй. Служил морским пограничником, преподавал. В войну воевал под Ленинградом, на Волге. Капитан II ранга. Умер от рака в 1954-м
Борис Владимирович Биллевич был в 1930-е известным подводником. Профессор Военно-морской академии им. Ворошилова. В 1938-м погиб в лагере.
Николай Фридрихович Вальдман в 1930-е стал художником и скульптором. В 1941‑м снова призван на флот. Командир канонерской лодки «Амгунь», представлялся к званию Героя (не получил). После войны – капитан II ранга, преподаватель. Нелепо погиб в 1949-м, попав под поезд.
Александр Владимирович Яковлев плавал на подводных лодках, был главным механиком Кронштадтского порта, преподавал в военно-морском училище им. Дзержинского. Умер в 1943-м.
Владимир Михайлович Голицын стал известным художником. Оформлял книги, работал в журналах. В 1925-м удостоен золотой медали Всемирной выставки в Париже. Репрессирован. В 1943-м умер от голода в лагере.