Отряд «Асано»
Самой крупной из эмигрантских боевых частей на японской службе была «Русская бригада», или «Русский отряд Асано», созданный 15 апреля 1938 года.
В 1930-х годах немалая часть русской эмиграции в Китае надеялась с помощью японских штыков вернуться на родину. На это и делали ставку японцы. «Крестный отец» «Русской бригады» полковник японской армии Макото Асано разработал закон о всеобщей воинской повинности для русских эмигрантов. Решено было создать из русских диверсионные части для действий в СССР. Первоначально асановцы носили японскую форму, потом им выдали форму частей Маньчжоу-Го.
С началом конфликта на Халхин-Голе часть отряда «Асано» (250 человек) японцы перекинули в боевые порядки. «Русские» предназначались исключительно для разведки и, по данным самих асановцев, с советско-монгольскими войсками схватились лишь раз. В этом бою «Асано» обрел свой символ, своего «павшего героя» - подпоручика Виктора Натарова.
Натаров служил в 5-м эскадроне «Асано», которым командовал капитан В. Тырсин, забайкальский казак. Однажды на рассвете эскадрон столкнулся с отрядом красных монголов. Те приняли асановцев за своих и прозевали начало атаки. В короткой, но жестокой рубке казаки уничтожили почти весь отряд. Сами потеряли одного человека - Натарова. На станции близ Харбина японцы поставили ему памятник, который простоял до 1945 г. (взорвали уже советские войска). Но в общем-то участие «асановцев» в халхин-гольских событиях этим и ограничилось. Правда, их использовали и для пропагандистских целей. Так, вскоре после того боя асановцев переодели в красноармейскую форму и долго фотографировали. Вскоре в японской и эмигрантской печати появились фотографии: «Пленные красноармейцы за обедом», «Советские солдаты, бросив оружие, сдаются в плен», «Пленным красноармейцам раздают сигареты».
Два бурятских берега у одной реки
Конечно, конфликт на Халхин-Голе - это прежде всего столкновение СССР и Японии. Но происходило оно на территории Монголии и Маньчжурии (которая сейчас - в составе Китая), а по оба берега реки Халхин‑Гол жили, в частности, буряты.
Почему так случилось - отдельный разговор. Буряты уходили в Монголию и Маньчжурию несколькими волнами: одни поднялись еще до революции, другие ушли с отступавшими частями атамана Семенова в Гражданскую, третьих привлекла пропаганда первых руководителей «красной Монголии», четвертые бежали от коллективизации... При этом регион был неспокойный, кипели конфликты, передвигались границы. К 1939 г. и в Монголии, и в Маньчжурии сложилось несколько бурятских анклавов. Один из них - как раз в районе Халхин-Гола, где шел пограничный спор Монголии и Маньчжоу-Го.
Более того! Маньчжоу-Го образовали японцы, захватившие Маньчжурию в 1931-32 годах. На местных бурят Токио сделал серьезную ставку. Командующим охранными войсками был назначен бывший сподвижник атамана Семенова Уржин Гармаев - личность незаурядная. Осенью 1933 г. он провел среди бурят и монголов мобилизацию мужчин от 20 до 30 лет, сформировав под своим командованием два кавалеристских полка и роту железнодорожной охраны. Солдаты Гармаева во время конфликта оказались на стороне японцев. В свою очередь «монгольские» буряты мобилизовывались в армию МНР.
На правом фланге японцев
Перед событиями на Халхин-Голе бурят-монгольские части генерал-лейтенанта Гармаева были сведены в Хинганский северный охранный отряд. Они воевали с Красной армией с самого начала боев. В сражении у горы Баин-Цаган на восточном берегу Халхин-гола 4 июля 1-й кавалерийский полк Гармаева был почти полностью разгромлен. Остальные его части стали боевым охранением правого фланга японских войск.
Солдаты Уржина вырыли траншеи на правом берегу Халхин-Гола и обшили стены ивовыми прутьями, чтобы не обваливались в песчаной почве. Хинганский отряд составляли в основном скотоводы из Хулунбуира, которые хорошо знали здешние места. У иных неподалеку проживали семьи, поэтому с провиантом трудностей не было. Советские и монгольские войска попыток форсирования реки не предпринимали, но позиции «хинганцев» постоянно бомбились и обстреливались артиллерией. Гибло много лошадей. Чтобы сберечь их, буряты днем в блиндажах даже укрывались вместе с конями. Уржин, японский военный советник Итимура Дайсукэ и штабной офицер полковник Данба каждый день бывали на позициях, выдавали курево, водку, беседами пытаясь поднять боевой дух бойцов. Однако те уже испытали на себе мощь советских танков и артиллерии. К тому же несколько дней подряд советские и монгольские самолеты разбрасывали листовки с призывом не поднимать оружие на братьев.
Дело в том, что по стечению обстоятельств фронтом к Хинганскому отряду стояла 6-я кавалерийская дивизия Монгольской армии, большей частью состоявшая из бурят с другого берега Халхин-Гола. У хинганцев потихоньку начиналось братание целых отделений (только в штабе пребывали в «счастливом неведении»). Бойцы вынашивали мысль: «Лишь бы не стрелять. Если придется стрелять, то сяду на коня и поминай как звали».
Согласно кодексу Бусидо
Так оно и случилось на рассвете 20 августа, когда северная группа советских и монгольских войск начала атаку. Позиции Хинганского отряда подверглись интенсивной бомбежке. Табун лошадей, выпущенный ночью в степь, в беспорядке разбежался. После этого начался обстрел позиций отдельной артиллерийской роты. Состоявшие на вооружении орудия были уничтожены, солдаты укрылись в траншеях. Советская артиллерия перенесла огонь на передовые позиции отряда. К 12 часам дня обстрел закончился. Когда рассеялся дым, в атаку пошла 6-я кавалерийская дивизия и советские 7-я мотоброневая, 6-я и 11-я танковые бригады. Офицеры и солдаты Хинганского отряда кинулись бежать - кто на лошадях, кто пешком.
Штаб находился в тылу и выдержал несколько артобстрелов и авианалетов. Мимо бежали с передовой солдаты. Потом выяснилось, что штаб - уже в окружении советских и монгольских войск. Японский военный советник Дайсукэ потребовал от всех находившихся в штабе (около 30 человек) покончить с собой - как того требует кодекс чести самураев Бусидо.
Генерал Уржин Гармаев однако проявил выдержку: «Штаб расположен в ложбине и противник вряд ли его обнаружит. Если удастся продержаться до темноты, то можно будет выйти из окружения. Нападет противник - примем бой, а вынести себе окончательный приговор никогда не поздно». Дайсукэ признал правоту Уржина и вложил меч в ножны.
Через два часа разведчик доложил, что можно выходить. При штабе был грузовик. На нем рванули в Маньчжоу-Го.
На следующий день Уржин собрал остатки подразделений. Позднее его солдаты охраняли японский полевой госпиталь.
Долгое эхо
Прошли годы. В августе 1945 г. попавший во время Маньчжурской операции в руки органов НКВД Уржин Гармаев, вспоминая события на Халхин-Голе, дал следующие сбивчивые показания: «Лично я непосредственного участия в боях не принимал, но полки, входившие в состав моего отряда, вели бои...» Но примкнувшие к нему люди дорого заплатили за японскую авантюру: «Подчиненные мне части потеряли около 100 человек убитыми и ранеными».
...У гражданских войн есть печальная особенность. Они не кончаются, когда смолкают пушки, заряд ненависти тлеет еще долго. Может измениться ситуация, может начаться совсем другая схватка, но старые противники вновь возьмутся за оружие, пусть даже под чужими знаменами. Наша Гражданская война - горькая страница в истории России в целом и Сибири в частности. Ее рецидив в монгольских степях 1939 г. - тоже повод вспомнить давний халхин-гольский конфликт.