Липецкая авиашкола (проект «Липецк»). Казанская бронетанковая школа (проект «Кама»). Военно-химические производства под Саратовом (проект «Томка»). Контакты руководства рейхсвера и РККА в 1920-е годы. Прощупывание друг друга в 1930-е...
Сама тема секретного довоенного советско-германского сотрудничества исследуется, конечно, давно. Но, во-первых, «Заклятая дружба» вводит в научный (и общественный) оборот неизвестные доселе данные не только из российских, но и из немецких источников - архивов нашего и немецкого МИДов, Баварского военного архива, Центрального архива ФСБ. Во-вторых, многие разделы книги читаются как детектив. Например, те, что посвящены работе немецкой разведки в СССР в 1930-е годы.
С этого и начался наш разговор с доктором исторических наук Юлией Кантор.
Советская специфика
Случай, описанный в письме германского военного атташе в СССР Э. Кестринга. Весна 1937 года. Кестринг ездит по Москве в новом автомобиле. Однажды, поколесив по городу, решает пройтись пешком. Возвращается к машине и видит: четыре человека с любопытством разглядывают его элегантный «хорьх». Двоих Кестринг узнает - это Анастас Микоян и Ян Гамарник, начальник Главпура РККА (вскоре, обвиненный в связях с «антисоветской троцкистской военной организацией», он застрелится). Двое других, судя по форме, - крупные чины НКВД. Один подходит к автомобилю, интересуется у водителя - что за машина, чья? Услышав, что германского военного атташе, отшатывается. Все тут же уходят. Даже эти люди (Кестринг сравнил их с «принцами крови») боятся: вдруг заподозрят в контакте с опасным иностранцем!
«Развязать путы Антанты!»
«Разрыв Версальского диктата может быть достигнут только тесным контактом с сильной Россией. Нравится нам коммунистическая Россия или нет - не играет никакой роли. Что нам нужно - это сильная Россия с широкими границами. Итак, никаких Польши и Литвы между нами... Для Германии важно посредством советской России развязать путы Антанты».
Генерал Ганс фон Сект,
командующий рейхсвером. 1921 год
- Кестрингу как профессионалу не позавидуешь: был вынужден работать в совершенно закрытой стране...
- Да, в его отчетах масса забавных с сегодняшней точки зрения деталей. Не берусь судить, имелась ли в СССР у немцев в конце 1930-х нелегальная агентура. Но основная ставка делалась, видимо, на так называемую легальную разведку. Кестринг, например, много ездил по стране. Так вот, замечал: если ты на машине - обязательно будет слежка на авто. Если едешь по железной дороге - не рассчитывай, что сосед по купе разболтается, особенно когда вагон первого класса. пассажиры в таких - элита, а эти люди слово лишнее боятся проронить. А вот разговорчивый попутчик вполне может оказаться «подсадным». «За мной по пятам гонится НКВД», - вспоминал Кестринг. Можно только догадываться, скольких профессиональных «наблюдателей», постоянно бывших рядом, он не замечал. При этом с приходом Гитлера сотрудничество ведь не прекратилось. Просто из военно-промышленного оно стало, скажем так, промышленно-технологическим.
- В отличие от того, что было в 1920-е...
В объятиях нелюбви
В 1920-е «через меня шла вся договоренность о вопросах оказания помощи военной промышленности России (...), обеспечение вновь строящихся предприятий чертежами, проектами, планами. Я ведал доставкой в Россию новых видов вооружения (...), договорами по снабжению разного рода военными материалами, которых в России не было». (Из протокола допроса в МГБ СССР генерал-майора вермахта О. фон Нидермайера, 1945 год.)
- Давайте уточним. Советско-германское сотрудничество 1920-х годов - совершенно нормальный процесс. Две страны оказались за бортом Версальской системы. Сама жизнь подталкивала к партнерству. Его «военная составляющая» тщательно скрывалась, но при этом оказалась взаимовыгодной. Германии запрещено было иметь свою армию и развивать вооружение. СССР нуждался в новых военных разработках и подготовке квалифицированных специалистов в военной сфере. Благодаря сотрудничеству в 1920‑х годах мы смогли, проводя начатую в 1925‑м военную реформу, качественно укрепить оборонный потенциал. Немцы же обучали свои кадры на наших полигонах и аэродромах (увы, костяк гитлеровских «люфтваффе» был выращен в Липецке.) Контакты высших военных чинов тоже были колоритными. К примеру, у нас в Академии Генштаба преподавал Кейтель, которому полтора десятилетия спустя суждено было подписать акт о капитуляции Германии... И при этом через Коминтерн мы поддерживали, скажем, коммунистов в Германии. О мировой революции с середины 1920-х годов никто в Москве уже не мечтал, но о возращении к границам Российской империи - отчего нет? То есть выстраивалась принципиально новая геополитическая конфигурация. Но имелась как бы негласная договоренность: политика сама по себе, военные контакты - сами по себе. Порой возникали забавные ситуации. Вот маневры РККА и почти сразу за ними - учения рейхсвера. Рейхсверовские штабисты у нас присутствуют под видом «немецких рабочих», наша делегация едет в Германию как «болгары».
Но в 1933-м к власти пришел Гитлер. Его программа была провозглашена в «Майн кампф»: захват «жизненного пространства» на Востоке, славяне - низшая раса. Дальше надо говорить о том, как в 1930-е то сокращалось, то усиливалось советско-германское сотрудничество, как прекратились сугубо военные контакты, но Советский Союз стал предметно интересоваться продукцией «двойного назначения» (вроде цейсовской оптики), как вообще менялась общеевропейская ситуация - только это отдельная и необъятная тема. Важно вот что: Германия уже нацеливалась на Восток. И советские военачальники, отлично понимавшие угрозу, с середины 1930-х били тревогу. Сталин их не слышал...
Контакты продолжались. Германия зависела от приходящего из СССР сырья (хотя всячески пыталась эту зависимость уменьшить), нам требовались немецкие технологии. В итоге сотрудничество все равно не прерывалось. Заклятая дружба!
Глядя на восток
«В крупных городах улицы красивы, дома в хорошем состоянии (...). Вокруг тракторного завода новый фабричный город с казармами для рабочих и отдельными домами (...). О настроениях людей судить сложно. Здесь царствует страх. Хлеб, огурец и чай с сахаром уже удовлетворяют массу людей. У них нет потребностей выше покупки граммофона». (Из отчета Э. Кестринга в Берлин после поездки в Поволжье, 1937 год.)
- В Германии еще до прихода нацистов существовало понятие «остфоршунг» - изучение восточных территорий. После 1933 года оно наполнилось новым содержанием - оправдание грядущей экспансии, анализ текущей информации. «Остфоршунг» - не некая единая программа, скорее сбор разнообразных сведений: от археологических исследований, «доказывающих», что в таком-то месте древние германцы жили раньше древних славян (оправдание планов «расширения жизненного пространства»), до регулярных отчетов о положении в СССР. «Остфоршунгом» занимались самые разные организации: Научно-исследовательский институт по военной географии и политике при Берлинском университете, 5-я группа отдела Т-3 Генштаба, «Русский комитет германской промышленности»... Материалы передавались в МИД и Генштаб. С учетом советской специфики работали в основном по открытым источникам. Иногда выводы делались совершенно неожиданные. Например, как признак милитаризации СССР в 1936-м рассматривалось возрождение казачества.
«Фюрер смеялся от всего сердца»
«Меня поразил недружественный тон Тухачевского по отношению к Германии в его последней речи (...). Всем своим типом он больше соответствовал идеалу элегантного и остроумного офицера французского генштаба, чем солидного германского генштабиста. Он за войну с Германией». (Из записей генерал-майора вермахта К. Шпальке.)
- Читая имена немецких офицеров и генералов, участвовавших в программе сотрудничества в 1920-е, ахаешь. Штюльпнагель, Штудент, Нидермайер, Шпальке... Сплошь гитлеровские крупные генералы - и контакты с советскими военачальниками не помешали их карьере. А у нас - Тухачевский, Якир, Уборевич... Все причастные к сотрудничеству были репрессированы?
- Из высшего эшелона - практически все. В среднем звене кое-кто уцелел. Тут вот что интересно. Нет подтверждения популярной некогда версии, что это немцы сгубили Тухачевского, подкинув Сталину компромат. Наоборот - в Германии с изумлением следили за «процессом военных» 1937 года в Москве. А когда Тухачевского и прочих подсудимых расстреляли, Геббельс зафиксировал в дневнике: «Фюрер смеялся от всего сердца». Немецкий журнал Wehrfront в конце июня 1937 года в статье «Новое лицо Красной Армии» писал: «Высшие посты военного командования опять заняты безусловно надежными героями Гражданской войны и невеждами. Военная квалификация принесена в жертву политике...» Состояние Советской армии с той поры - предмет пристального внимания Гитлера. В Берлин из Москвы шли сообщения, что командовать полками стали капитаны, а батальонами - лейтенанты. Все это подталкивало Гитлера к мысли, что «путь на Восток свободен».