«Я это все почти забыл…»
НОЧЬ с 20 на 21 августа 1968 г. стала одним из ключевых событий ХХ века. Советские войска при поддержке армий Варшавского договора вошли в Чехословакию. Кремль жестко пресек попытку чехов строить «социализм с человеческим лицом».
К 40‑летию этих событий в Москве (изд. «Собрание») выходит в свет книга Леонида Шинкарева «Я это все почти забыл… Опыт психологических очерков событий в Чехословакии в 1968 году». Подзаголовок неожидан. Но как еще обозначить жанр? Тут и журналистское расследование, и переписка с героями повествования, и новые архивные документы, а главное – исповеди множества участников событий с одной и другой сторон. Рассказывают члены Политбюро и диссиденты, лидеры «пражской весны», генералы, десантники, церковные иерархи, деревенские старики – те, для кого прямо или косвенно ввод войск в Чехословакию остался главным событием в жизни.
Л. Шинкарева можно обвинить в пристрастности, но нельзя – в необъективности. Да, он пристрастен: разгром «пражской весны» сломал жизнь многих его друзей (в том числе знаменитых путешественников И. Ганзелки и М. Зикмунда). У тех же, кто вводил войска, было свое видение событий; к их логике можно относиться по-разному, но отмахнуться от нее нельзя.
40 лет сбора материалов. Бесконечные часы диктофонных записей. Сотни страниц документов… Вы думаете, все знаете про Прагу 1968-го? Но почитайте хотя бы фрагменты, публикуемые сегодня «АН». Это выделенная из книги одна из многих сюжетных линий – интрига, придуманная историей ХХ века.
ЕДИНСТВЕННЫМ, кто мог удержать в казармах 200-тысячную чехословацкую армию и тем предотвратить возможную войну в Европе, был президент Людвик Свобода, главнокомандующий вооруженными силами республики. В кремлевских кругах он слыл верным человеком, но поручиться за реакцию генерала в критическую ночь мог разве что отставной подполковник КГБ Камбулов, имевший над Свободой, как многим казалось, необъяснимую власть.
Подполковник Камбулов
ПРО КАМБУЛОВА я впервые услышал от профессора московской Военной академии А. Марченко. «Перед вступлением союзных войск в Чехословакию искали меня и других, о ком Свобода отзывался положительно. Я был в отпуске, нашли Камбулова. В войну он был офицером связи НКВД в чехословацких частях, а на Дукле прикрыл собой Свободу. Свобода не пострадал, а Камбулов был ранен. В августе 1968 года его разыскали под Москвой, посадили в машину – и в Кремль. Из Кремля сразу на аэродром…» – читал я в письме.
Петру Ивановичу Камбулову на вид было лет семьдесят, в прихожей он поинтересовался, при себе ли у меня документы: «Порядок есть порядок!» А за столом, когда я достал диктофон, успокоился только после уверений, что в эфир его голос не попадет. Теперь, прослушивая кассеты, постараюсь воспроизвести наш разговор, дополняя его другими свидетельствами.
Августовским утром 1968 г. Петр Иванович копался у себя на даче в подмосковной Кубинке и не слышал, как в калитку вошел морской офицер в чине капитана III ранга.
– Подполковник Камбулов? Мне приказано препроводить вас в Генеральный штаб.
Возвращение в год 1939-й
В КОНЦЕ 1930-х из 450 разведчиков Иностранного отдела НКВД больше половины были репрессированы, другие от страха становились перебежчиками. На гребень волны молодого Камбулова вознесла спешка, с какой власти принялись восстанавливать почти рухнувшую внешнюю разведку. Для работы в органах он вполне подходил: донецкий сирота, усыновленный красноармейским эскадроном, потом рабочий на угольной шахте, студент Института народного хозяйства. С четвертого курса его берут в Школу особого назначения (ШОН). Там готовят диверсантов против нацистской Германии, ее союзников, белоэмигрантских и троцкистских организаций; c чешскими эмигрантами Камбулов учит их язык.
А Европа бурлит. Вслед за Мюнхенским соглашением (29–30 сентября 1938 г.) президент Гаха подписывает в Берлине договор, по которому чехи оказываются в германском «Протекторате Богемия и Моравия». Утром 15 марта вермахт вступает в Чехословакию. Запертые в казармах чехословацкие войска молча наблюдают за вторжением.
1 сентября 1939 г. Германия нападает на Польшу. Чешские солдаты и офицеры принимают сторону братьев-славян, входят в состав польской армии. Тем временем Красная армия ступила на земли Западных Украины и Белоруссии. Чехословацкий легион под командованием 44-летнего подполковника Людвика Свободы оказался на уже советской территории и был интернирован. Выпускнику разведшколы Камбулову поручили присмотреться к чехам и словакам, заняться вербовкой агентов для заброски на их родину.
Камбулов: «Из общей массы отбирали надежных, наскоро обучали радиоделу и с поддельными документами возвращали по воздуху в Чехословакию. Они попадали в распоряжение нашего резидента в Праге Мохова. Многие, приземлившись в лесах, еще не успев развернуть работу, заваливались…»
Подполковник Свобода
СВОБОДА пользовался абсолютным доверием чекистов. В дни войны они вместе с Камбуловым продолжали забрасывать в Чехословакию парашютистов. Камбулов принял участие и в формировании руководимого Свободой 1-го Чехословацкого отдельного батальона, позднее выросшего в 1-й Чехословацкий отдельный корпус. С этим корпусом оба, неразлучные, прошли всю войну. В ноябре 1943-го под Киевом Камбулов со Свободой попали под бомбежку. «Вдруг слышу нарастающий рев, бомба летела прямо на нас. Не знаю, как это получилось, я толкнул Свободу в траншею, прыгнул на него сверху, прикрыл, обхватил руками. Бомба взорвалась поблизости, но нас осколками не задело. А ранило меня в похожей ситуации в другой раз…»
В мае 1945-го вместе с советскими частями Чехословацкий корпус вошел в Прагу. Люди бросали цветы на танки, обнимали советских солдат. Ни одну чужую армию так не встречали. Как скажет потом Зденек Млынарж, один из деятелей «пражской весны», «у чехов никогда не было, быть не могло массовых антирусских настроений, мы не знали антисоветизма, и если что-то страшное случилось, есть точная дата возникновения – 1968 год».
Чехи помнили, кто их освободил от фашизма, но повторяли, почти умоляли советское руководство: не надо нас унижать на каждом шагу напоминанием, что вы старшие братья. Мы маленькая страна, но у нас тысячелетняя история, непрерывная борьба за выживание. У нас были Ян Гус, Ян Жижка, Томаш Масарик… Пожалуйста, считайтесь с нами!
Генерал Ивашутин
…В ГЕНШТАБЕ Камбулова принял начальник ГРУ генерал армии Петр Ивашутин. У генерала было свое видение чехословацкой ситуации. Любая вооруженная провокация в Восточной Европе может привести к Третьей мировой войне. События в Чехословакии были спичкой, способной поджечь планету.
– Я сейчас говорил с товарищем Брежневым. Он вас помнит (Камбулов и Брежнев встречались в войну. – Ред.) и на вас рассчитывает. Надо подстраховать ввод союзных войск. Ваша задача: находясь рядом с президентом, своим присутствием исключить какое-либо сопротивление чехословацкой армии. Свободе мы доверяем, он наш друг, но бывает всякое. Если возникнет перестрелка, армия НАТО перейдет границу Чехословакии, тогда неминуема ракетно-ядерная война.
Генерал помолчал:
– C выстрела в Сараево, вы знаете, началась Первая мировая... Вылет завтра утром. Конкретные указания получите на месте от посла Червоненко.
Возвращение в год 1918-й
КАМБУЛОВ мог только догадываться, чем объяснялась некоторая, скажем так, робость перед ним Людвика Свободы. Подполковник оставался одним из немногих, кто в конце 1930-х имел доступ к секретным досье на подопечных чехов и мог знать уязвимые моменты их прошлого.
В конце 1918 г. поручик Свобода оказался в составе Чехословацкого легиона, воевавшего на стороне белых. Начальником штаба Западного фронта был русский генерал-монархист Михаил Дитерихс, потомок знатного чешского рода, позднее перешедший к Колчаку и ставший последним командующим Белой армии. Три месяца молодой поручик Свобода был его личным порученцем (адъютантом). Близость Свободы к Дитерихсу могла бы насторожить большевиков и их контрразведку. Но Свободу тогда спасло быстрое возвращение на родину. Камбулов и Свобода никогда не говорили об этом. Но чекист постоянно читал в глазах Свободы немой вопрос: знает? не знает?
В разговоре со мной Камбулов не говорил прямо о своей осведомленности – кто я ему? – как умалчивал, видимо, о многих чекистских тайнах. Но давал понять, что его уже «ничем не удивишь». Оставалась надежда со временем разговорить Петра Ивановича. Мы договаривались о встрече, все переносили ее, а однажды я позвонил и услышал, что 9 декабря 1990 г. Петр Иванович умер.
Не будем строить догадки, все ли знали Брежнев и Ивашутин о близости Свободы и царского генерала в 1918–1919 годах. Но загадочная неуверенность чехословацкого президента перед чекистом Камбуловым им, видимо, была известна. С проницательностью опытных психологов они посылали его в Прагу, чтобы в роковую ночь он находился в Граде, снова рядом с президентом: подстраховать полную изоляцию чехословацкой армии, которая могла наделать беды. Накануне ввода войск Камбулов уже был в Праге.
Президент Свобода
ЛЮДВИК Свобода и его жена Ирэна жили на территории Пражского Града. Двухэтажный домик, внизу гостиная. Дочь Зое (по мужу Клусакова) жила отдельно, но частенько они с мужем оставались здесь ночевать. Ее брат Мирослав во времена протектората был казнен оккупантами.
После войны Свобода, человек по характеру независимый, оказался неугоден чехословацкому руководству. Заслуженного генерала, героя двух стран, держали в тени, собирались направить бухгалтером в сельский кооператив. Его поддержала Москва; но даже став президентом республики (30 марта 1968 г.), он не чувствовал себя фигурой, равной с другими лидерами страны, ощущал сдержанное к себе отношение.
По словам Зое (в 1968-м она преподавала в Высшей школе экономики), отец был главой государства, символом общественного единства, стоящим над политической борьбой; сочувствовал реформаторам, но внешне оставался ровен с представителями разных сил в партии.
Вечером 20 августа, как было намечено в Москве, в Град к президенту приехали Камбулов и советский посол Червоненко.
Чистые руки
ЗОЕ, бывшая в тот вечер в доме отца, вспоминает: она спустилась в гостиную, там стояли Свобода, посол и человек в гражданском. «Войска стран Варшавского договора сейчас вступают в Чехословакию», – сказал ей отец, кивая на гостей и расчесывая пятерней седину. Зое был знаком этот жест, он выдавал крайнюю степень волнения. Отец был, как обычно, при галстуке, но… в тапочках – такого с ним никогда не бывало.
«Я поздоровалась с послом, посмотрела на другого гостя. «А это Петр Иванович Камбулов», – сказал Червоненко. Я вспомнила: советский офицер безопасности. Он и его напарник Мишин во время войны были прикреплены к отцу. «Здравствуйте, – повернулась к нему я. – Вы здесь один?» Камбулов удивился: «Что значит – один?» – «Вы всегда ходили вдвоем: Камбулов и Мишин». – «Вы помните?» – обрадовался он. «Как не помнить 1945 год, наше освобождение. Это не забывается».
Оставался час до момента, когда небо над Прагой разорвет гул военно-транспортных самолетов с десантниками на борту, и с пограничных застав полетят сообщения о чужих армиях, перешедших чехословацкую границу. Посол уже сказал официальные слова, ждал реакции. Свобода переводил взгляд с Камбулова на посла. «Я предполагал, что этим кончится», – произнес президент.
В те дни, томимый предчувствиями, Свобода по своим каналам почти умолял советское руководство: «Ни при каких условиях не вводить войска; что угодно, только не войска: интервенция перечеркнет симпатии нашего народа к России». Его не услышали.
Время шло к полуночи. В присутствии Червоненко и Камбулова президент позвонил министру обороны Дзуру и начальнику генштаба Русову, приказал обеспечить лояльность войск к происходящему. Старый воин, он понимал, какая сила вторгается, и делал единственное, что был должен: спасал двести тысяч солдатских жизней, молодую и сильную кровь нации. Потом найдутся гордецы, которые примут его дальновидность за предательство. Неразумные станут бросать в него камни, но президент принял на себя и этот крест. Как вспоминает Зое, отец «не желал ввергать народ в сопротивление – народу нужно жить».
Как потом мне скажет Камбулов, президент тогда долго смотрел ему в глаза. Была минута, когда показалось, что он колеблется, и Камбулов напрягся. Президент переводил взгляд с посла на подполковника и обратно. «Я только сомневаюсь, Петр Иванович, необходимо ли участие в этом деле немецких войск… – сказал Свобода. – Думаю, наши люди не совсем правильно это поймут. У всех в памяти оккупация Чехословакии».
Свобода решил немедленно связаться с руководством партии. «Насколько мне известно, – заметил Червоненко, – сейчас идет заседание президиума ЦК, первые лица там». Президент сказал, что отправится туда незамедлительно, «чтобы глупостей не наделали».
Когда гости уйдут, Ирэна вздохнет: «Ну, если был Камбулов, пора собирать вещи?» НКВД она боялась. Людвик Иванович будет долго, очень долго зашнуровывать туфли. «Не спеши, там видно будет». И у порога обернется: «Сделать из Праги Будапешт я им не дам!»
…Около полуночи в зал заседания президиума ЦК КПЧ вошел президент Свобода, всем кивнул. Обстановка была тягостная. «Может, это ты пригласил войска?» – повернулся к президенту Франтишек Кригель, председатель Национального фронта. Свобода вскинул обе руки над седой головой: «Нет, у меня руки чистые!»