В дальний путь, благословясь…
ПРЕЖДЕ всего – почему Никитин отправился в путь? Только ли (если сегодняшним языком) ради бизнеса? Он ехал вместе с московским послом Василием Папиным, а тот направлялся к правителю туркменских племен, который вел борьбу с Османской Турцией. Никитин был человеком опытным, много поездившим и повидавшим. Имел грамоту от Великого князя Тверского Михаила Борисовича. То есть путешествие готовилось основательно, политические и торговые интересы взаимно дополняли друг друга.
Как и большинство его современников и соотечественников, Афанасий был человеком глубоко верующим. Перед дальней дорогой его благословил Владыка Тверской Геннадий. Но Никитин еще специально плывет в «Калязин монастырь» получить благословение знаменитого пастыря игумена Макария (позднее причисленного к лику святых). То есть риск задуманного предприятия тверской купец сознавал. Но вряд ли мог предположить, насколько дальней и опасной окажется его дорога.
Направо пойдешь… налево пойдешь…
НИКИТИН – человек, конечно, авантюрный (тихий домосед носу бы не казал из родной Твери). Но и искателем приключений его не назовешь. Очень подробно в «Хожении» описывается первый этап путешествия – как путешественник пытался максимально обезопаситься, как специально ждал в Нижнем Новгороде «Хасан-бека, посла ширваншаха татарского». Хасан-бек возвращался от великого князя Московского Ивана с подарками для ширваншаха. Никитин и его спутники попросили у посла дозволения плыть с ним. Кто осмелится тронуть попутчиков такого человека!
Увы… У татарских племен той поры – свои игры. Один из местных царьков разграбил и корабль посла, и корабль русских купцов.
С Афанасием плыло еще шесть москвичей и шесть тверичей. Они, видимо, тоже планировали поторговать в дальних странах. Но утрата имущества в самом начале пути сделала дальнейшую экспедицию бессмысленной. «И мы, заплакав, разошлись кто куда: у кого что есть на Руси, и тот пошел на Русь; а который должен, и тот пошел, куда его глаза повели».
Никитин был из тех, кто «должен», – для закупки товара занял под проценты крупную сумму. По законам того времени неплатежеспособный должник рисковал не только свободой, но и жизнью (и его семья тоже). Будь что будет! – Афанасий решает продолжить странствие на свой страх и риск.
Цена вопроса
СОБСТВЕННО, дальше надо пересказывать «Хожение», говорить о землях, которые Никитин повидал, повторять его оценки. Но интереснее другое – разобрать те подробности приключений, в которых отразились психология и характер этого человека.
Взять хотя бы вопрос веры. Афанасий – помните? – человек православный. Но вот в индийском Джуннаре местный хан, узнав, что Никитин «русин», отбирает у него единственную ценность – коня. Сказал: «(…) только перейди в веру нашу. А не перейдешь, и жеребца возьму, и тысячу золотых с твоей головы». На размышление – четыре дня. Дальше случается то, что автор «Хожения» называет «чудом»: местный вельможа, к которому Никитин побежал «бить челом», договорился, чтобы коня вернули и в ислам не обращали. Вопрос закрыт? Но чуть позже Никитин пишет: уже в другом городе, Бидаре, он открылся приятелям-индусам: «не бесерменин (басурманин) я, а христианин, и имя мое Афанасий, а бесерменское имя — ходжа Юсуф Хорасани».
То есть принял все-таки мусульманство?
Несколько раз в «Хожении» Никитин словно что-то кому-то объясняет. То рассказывает, как не поддался давлению некоего Мелика, который «сильно понуждал принять веру бесерменскую». То оправдывается: при разграблении товара татары у него отняли «книги» (Библию?), и теперь «не соблюсти мне обрядов веры христианской». То корит себя, что «Пасхи и Рождества не соблюдает». То вдруг объясняет, что, отсчитывая от мусульманского Байрама, пытался определить время Пасхи и пост соблюдал…
Видимо, в чужих краях было поначалу не до обрядов, и позднее Никитин мучительно это переживал. Возможно, все еще серьезнее: он не просто выдавал себя за мусульманина, а однажды сдался и действительно наружно принял ислам (только признаваться впрямую на бумаге не хотел). Сейчас казнился: вероотступничество по тем временам – тяжкий грех.
Если так – мы не вправе его осуждать. По большому счету у него не было выбора. Заметим, что чуть позже в такой же ситуации оказался итальянский путешественник Никколо деи Конти, посетивший Индию в конце XV века, – и он был вынужден обратиться в магометанство. Но как терзается Никитин! Надрыв слышится в его словах: «Братья, кто хочет пойти в Индийскую землю – оставь веру свою на Руси…»
«Спать ходят к чужестранцам»
ОДНАКО считать Никитина этаким постоянным плакальщиком тоже не стоит. Сметливый, энергичный, он не теряется, крутится, зарабатывает. Порой весьма экзотическими способами. Вот попал в город Пегу (нынешняя Бирма). А там местная традиция: «А жены со своими мужьями спят днем, а ночью ходят спать к чужестранцам, да спят с ними, да дают им корм и приносят с собой сахарную еду и вино сахарное, да кормят и поят гостей, чтобы их любили, а любят гостей людей белых, потому что их люди очень черны. А зачнет жена от гостя дитя, и мужья дают корм. А родится дитя белое, тогда гостю пошлины триста тенек…» (между прочим, про то же пишет и Марко Поло).
Вряд ли Никитин отказался заработать «пошлину». Не в том положении был.
Товар–деньги–товар
ПОТОМУ что он – деловой человек. Ему нужно не только расплатиться с долгами, но и заработать на своем путешествии. В «Хожении» – постоянные замечания: что в каком месте производят, качество товара, цена. Задача – найти нечто такое, что можно потом выгодно продать на Руси. Нередко разочаровывается: «Меня обманули псы (…) для нашей земли нет ничего». Но неудачи лишь удваивают его энергию. Никитин пишет о шелке, сандаловом дереве, жемчуге. Интересуется и довольно специфическим товаром: «А рабы и рабыни-наложницы дешевы… черная-пречерная… маленькая, хороша».
Дальше новая идея – фарфор: «продают его на вес, дешево». Но тоже не то… Рубины? Хрусталь? Агаты? Наконец находит искомое: алмазы! В «Хожении» подробно описывается все, что касается этих камней: где добываются, сколько стоят. Тема его явно интересует.
На пороге дома
ПОРА домой. Похоже, осточертело ему все в чужом краю: «Черные люди злодеи, а женки все бляди, колдуны да воры, да обман, да зелье, господ морят ядом».
Обратный путь не был прямым и скорым. В Трабзоне Никитина опять обыскивают, приняв за чьего-то агента: ищут какие-то «грамоты» (тайные письма?). В итоге «что было мелочи хорошей, все выграбили». Но вот уже Крым, Кафа, русская земля. И здесь, в Смоленске, в одном-двух днях пути до родной Твери, Никитин внезапно умирает.
Внезапно? Умирает? Он – который в своих путевых заметках если и жалуется на что, то лишь на муки духовные? Есть какая-то загадка в этой смерти. Не помог ли ему кто-то «уйти»? Никитин пишет, что плыл из Кафы в долг, но – кто знает? – может, держал «в заначке» что-то особо ценное (те же алмазы)? Или – мало ли! – действительно вез некие таинственные документы?
Так или иначе смерть на пороге дома делает судьбу Афанасия Никитина вдвойне трагической. За путешествие, обессмертившее его имя, этот человек заплатил жизнью.
Справка «АН»
АФАНАСИЙ Никитин – русский путешественник. Первым из европейцев посетил Индию. Год рождения неизвестен. Сведения о предыдущей жизни скудны: известно, что был тверским купцом, ранее участвовал в дальних торговых экспедициях (например, в Византию). Летом 1468 г. в составе каравана торговых судов отплыл по Волге в район Астрахани. Под Астраханью караван разграбили местные татары. Никитин все же решил продолжить путешествие в надежде поправить дела. Он добрался до Персии, оттуда попал в Индию, где прожил три года. Обратный путь лежал через Африку, Аравию, Иран, Турцию, Крым. Из Кафы (Феодосия) Никитин направился в русские земли, однако по дороге заболел и умер в Смоленске в 1475 г. (по другим гипотезам, путешествие происходило в 1466–1472 гг.).
Свое странствие Афанасий Никитин описал в путевых заметках «Хожение за три моря».