Пароход «Мария»
В 1913 г. в петербургском порту «завис» пароход «Мария» с 5 тыс. пудов угля на борту. Его не разгружали, накручивались штрафы…
Уголь добыло на Шпицбергене акционерное общество «Грумант», зарегистрированное в Архангельске. Груз сопровождал представитель «Груманта» Рудольф Самойлович. Портовое начальство заявило ему: Шпицберген? Платите пошлину, уголь иностранный. Самойлович настаивал – уголь российский. «Но в империи нет такой территории – «Шпицберген»! Покажите справку из тамошнего полицейского участка!» Самойлович пожимал плечами: не покажу. На Шпицбергене действительно нет российского полицейского участка. Ничьего нет.
В те годы Шпицберген обозначался на карте белым цветом. Не в смысле «белое пятно» – архипелагто был известен с 1596 г., когда славный мореплаватель Виллем Баренц дал ему нынешнее имя (переводится как «острые скалы»). И задолго до Баренца наши поморы ходили на Грумант, норвежские рыбаки на Свалбард – это тот же Шпицберген. Белый цвет означал: земля ничья. В 1912 г. «Предварительная конвенция по Шпицбергену» запрещала там любую государственную деятельность до международного решения вопроса о территориальной принадлежности. А решение еще принято не было.
При этом разные страны (точнее, люди из разных стран) проводили на архипелаге геологоразведку. В том числе россияне. Начинал Владимир Русанов, но как раз в 1912-м он ушел в новое плавание на шхуне «Геркулес». Продолжил Самойлович. Были найдены месторождения угля, пригодные для открытой добычи, поставлено три десятка заявочных столбов, начата разработка. Параллельно свои столбы ставили норвежцы, англичане, американцы, голландцы…
Вопрос разрешился неожиданно, и отнюдь не в морском ведомстве. Директор департамента МВД империи Арбузов жестко потребовал от портовиков разгрузить «Марию» немедленно.
Закрытое решение
ЭТУ историю рассказал в своей книге о Самойловиче историк освоения Арктики З. Каневский. Но, когда писал, еще не были открыты до конца архивы. И возникал, например, вопрос: а с чего это полицейский чиновник Арбузов вдруг кинулся помогать Русанову и Самойловичу? Оба, между прочим, недавние революционеры.
Сегодня понятно: он исполнял решение, принятое на закрытом совещании МВД: «Организовать на архипелаге (…) русское предприятие, формально не принадлежащее государству, которое продемонстрировало бы нашу деятельность и помогло бы русскому правительству отстаивать наше старинное право на эту территорию». Отдельный разговор, что полярные странствия – занятие на любителя. Но раз такие любители оказались среди людей с революционным прошлым – что ж, надо помогать им.
…Четыре крупных острова, множество мелких. Льды, морозы. И большая тайная дипломатия вокруг.
Выбирая хозяина
СЛЕДОВ исторического русского присутствия на Шпицбергене столько, что вопрос даже не обсуждается – остатки строений, надписи, кресты… Другое дело, что на протяжении веков Шпицберген был одновременно интересен и неинтересен северным странам. Да, море, которое долго не замерзает. Да, рыболовный, китобойный, зверобойный промысел. Но реально – жить невозможно. Военного значения – ноль.
Чтобы не возникало споров, в 1872 г. Россия и Швеция (два главных тогдашних игрока в Арктическом регионе) договорились: считать Шпицберген ничейной зоной.
Обратите внимание: «и Швеция». Норвегии как суверенного государства еще не было. Современная Норвегия возникла лишь в 1905 г., когда ее жители на референдуме проголосовали за выход из унии со Швецией, а Стокгольм отпустил их с миром. Новая страна задумалась о своих геополитических интересах. Впрочем, еще робко: тягаться с серьезными державами было не по силам. Царский, потом советский генерал А. Игнатьев в 1908–1912 гг. был военным атташе в Скандинавских странах. В своих мемуарах «50 лет в строю» он описывает тогдашнюю норвежскую армию. Четыре офицера в пиджаках – Генштаб, пять бригад милиционного типа... Глухие северные задворки Европы.
Правда, к Шпицбергену у норвежцев был особый интерес. Страна жила на английском угле, а тут уголь нашелся на архипелаге. Дальше завязался интересный узел.
Возможно, при чтении предыдущей главки у кого-то возникли гневные мысли: «О, коварные русские! Пытались тихой сапой закрепиться на архипелаге!» Но тогда на Шпицбергене все действовали примерно так же. Острова – ничьи! Государственная деятельность запрещена для всех! (И норвежцы свои экспедиции снаряжали под эгидой Министерства просвещения.) Но экономическая всем разрешена. И вот на частных английских и американских шахтах между шахтерами и администрацией начались конфликты. Англичане, понимая, как Норвегия от них зависит, предложили: чтобы поддерживать порядок, на архипелаге должен быть хозяин. Пусть это будет Норвегия. Россия в принципе не возражала, против выступала Швеция. Дальше было несколько международных конференций (1910, 1912, 1914 гг.). Не договорились.
Следующая конференция собралась в 1920 г. в Париже. О случившемся к тому времени в нашем Отечестве известно. Среди договаривающихся сторон (Англия, Дания, Италия, Голландия, Норвегия, США, Франция, Швеция, Япония) России не было, и Шпицберген норвежцам отдали без нас. Впрочем, оговаривалось: если Россия захочет примкнуть к договору – получит те же права, что и прочие участники.
Россия (СССР) примкнула к договору в 1935 году. Чуть раньше, в 1931-м, был создан советский трест «Арктикуголь», начавший работать на Шпицбергене. В 1932-м он выкупил у норвежцев шахту «Баренцбург» и поселок при ней. Баренцбург и ныне – российский город на норвежской территории.
Встреча в ресторане
Владимир Александрович Русанов, застолбивший первые российские шахты на Шпицбергене, пропал без вести в полярных льдах в 1913-м. Рудольф Лазаревич Самойлович прославился спасением Нобиле, стал советским «директором Арктики» (см. № 21(107) 2008). А в начале 1930-х он был в командировке в Париже. Заскочил пообедать в маленький русский ресторан. Пожилой официант, раскладывая вилки, обронил:
– Не узнаете? Я Арбузов.
Сергей НЕХАМКИН
Скалы раздора
Парижский договор (1920 г.) по Шпицбергену установил на архипелаге «полный и абсолютный» суверенитет Норвегии. В настоящее время договор поддержало уже более 40 государств. Хотя это, наверное, один из самых странных международных документов о принадлежности территории.
Действительно, как согласуется «полный и абсолютный» суверенитет с признанием прав фактически любого государства, даже не имеющего выхода к морю, на ведение экономической деятельности в пределах архипелага и его морских окрестностей? То есть можно добывать уголь, что и делает Россия, можно ловить рыбу, что также делают разные государства, включая Россию.
Странно было бы думать, что такая ситуация устраивает Норвегию. Особенно сегодня, в 2008 г., когда скучное слово «углеводороды» вызывает дрожь в голосе у любого президента или премьер-министра. А добыча этих углеводородов (нефти и газа) все больше смещается в сторону континентального шельфа, который представляет собой подводное продолжение материка и распространяется на 200 миль от береговой линии. Добывать углеводороды, а также ловить рыбу и всяких там крабов в этой так называемой экономической зоне может лишь то государство, от территории которого отсчитываются эти мили. Потому Парижский договор стал сильным препятствием для осуществления планов Норвегии на добычу нефти и газа.
Договор есть договор. Просто разорвать его Норвегия не может. Скажем честно, ее главным конкурентом здесь является атомная держава Россия. Тем не менее в 1976 г. и Норвегия, и Россия установили вокруг своих владений режим экономической зоны размером 200 миль. Россия отсчитывает эти мили от берегов Земли ФранцаИосифа и имеет на то полное право. А вот Норвегия, отсчитывая 200 миль от соседнего Шпицбергена, нарушает Парижский договор. Отметим, что с норвежским вариантом согласились только Канада и Финляндия: первая рыбу здесь не ловит, а добывать нефть точно не будет, а вторая даже не выходит к Северному Ледовитому океану. Хотя особых протестов со стороны других участников договора (кроме России) тоже не последовало.
В результате возникла спорная зона экономических интересов, занимающая огромную площадь в 155 тыс. кв. км. Разумеется, норвежские притязания Россия не признала, и тогда, на волне «экологических» настроений, Норвегия вспомнила о рыбе и в 1977 г. объявила эту зону «рыбоохранной», что означало регулирование – и даже запрещение – рыболовства здесь норвежскими инспекторами. Последовали аресты наших судов, скандалы вроде знаменитой истории с траулером «Электрон»... Впрочем, вскоре России и Норвегии все же удалось договориться о правилах рыболовства в части территории этой зоны. Однако окончательного решения вопроса – ни о статусе Шпицбергена, ни о границах нашей и норвежской экономических зон – до сих пор нет. Хорошо хоть что переговоры ведутся, и в довольно спокойной обстановке. Норвегия, между прочим, – член НАТО.
Петр ОБРАЗЦОВ, «Известия» – специально для «АН»